Уходи и будь счастлива - Сэнтер Кэтрин - Страница 45

Несмотря на все, что произошло, и все, что мне еще предстояло вынести, этот момент был замечательным.

Не знаю, сколько времени прошло, но когда я услышала шорох гравия под ногами, моя головная боль уже прошла.

Это был Ян.

– Кит послала меня вытащить лодки, – сказал он, не останавливаясь.

Я кивнула и продолжила загорать, но на этот раз с открытыми глазами.

Ян открыл дверь сарая, в котором хранились лодки, и одну за другой стал вытаскивать их на берег. Там были весельная лодка, два каяка, два вейкборда, старенький катамаран и каноэ, которое мой дедушка раскрасил в черокском стиле. Я следила за всеми действиями Яна как завороженная.

Спустя некоторое время ко мне присоединилась Кит и, даже не успев сесть, объявила:

– У нас здесь просто великолепный образчик мужской красоты.

– Он не мужчина, он мой тренер.

– Он и то, и другое, – ответила Кит, не сводя глаз с Яна.

– А где твой мужчина? – спросила я.

– На пути сюда.

Ян вытащил последнюю лодку, а потом повернулся к нам. Похоже, это была нелегкая работа, потому что он снял свою клетчатую рубашку, направляясь к нам, и вытер ею свою шею. Теперь он остался в одной лишь майке, и Кит слегка присвистнула.

– Кит! – сказала я. – Не нацеливайся на него!

– Я не виновата, – пробормотала она. – Нельзя винить человека за его естественную реакцию.

Ян подошел к нам и бросил рубашку на траву. Не сводя с меня глаз, он спросил:

– Хотите показать мне озеро?

– Да, – слишком быстро ответила я.

– Вообще-то она хочет спать, – сказала Кит.

Я шлепнула Кит по руке.

– Нет, не хочу!

– Я подумывал о каяке, – сказал Ян. – Но боюсь, как бы он не перевернулся.

А я беспокоилась из-за своей шеи. В отличие от бассейна, вода в озере не была хлорированной.

– Лучше взять каноэ, – сказала я.

– Можно мне поехать с вами? – спросила Кит.

– Нет, – ответили мы хором.

Ян перенес меня и мой зонтик к краю воды и посадил меня на траву. Потом стащил в воду раскрашенное каноэ. Подхватив меня на руки, он вошел в воду прямо в джинсах и аккуратно усадил меня в лодку.

Когда Ян стал забираться в каноэ, оно накренилось, и меня охватил страх. Я не носила спасательный жилет с раннего детства, и тот, который сейчас был на мне, надевался на шею, как подушка для сна в самолете. Конечно, я не могла надеть его на шею – я все еще носила футболки с отрезанным рукавом – так что я обернула жилет вокруг груди и подоткнула его под мышки.

– Я выгляжу нелепо.

Но Ян покачал головой.

– Вы выглядите, – начал он, потом остановился и добрую минуту подбирал слово, – находчивой.

– Я такая и есть, – сказала я, надевая солнечные очки и размышляя над тем, что он собирался сказать и не сказал.

Сезон на озере еще не начался, и, похоже, мы были там совсем одни.

– Куда? – спросил Ян, и я указала пальцем на противоположный берег.

Мы молчали, и меня это вполне устраивало. Весла хлюпали по воде, волны с тихим плеском ударялись о борт каноэ, легкий ветерок трепал мне волосы. Я так хорошо помнила это место, которое было частью меня, что мне необязательно было даже находиться здесь, чтобы ощутить все это.

Но на самом деле находиться здесь, на воде, в реальном мире, а не только в воображении, было замечательно.

Я попросила Яна проплыть мимо столетнего дома, первого из построенных здесь. И я рассказала ему все истории о привидениях, связанные с этим домом. Потом мы проплыли мимо особняка, который управляющий какого-то инвестиционного фонда начал строить десять лет назад, но так и не достроил.

– В нем тоже живут привидения, – сказала я.

Чуть позже мы доплыли до того места, где каждый июль проводились соревнования по парусному спорту, потом миновали огромный надувной батут, на котором обычно резвились дети. А чуть дальше находилось кафе, около которого даже не было стоянки для автомобилей, только причал для лодок.

Я чуть наклонилась к бортику и опустила руку в воду, слегка шевеля пальцами. Я тысячи раз проделывала это, в этой самой воде, в этом самом каноэ, в точности в такую же погоду. Дома были теми же, облака были теми же, и даже звуки были теми же.

Ян греб размеренно и плавно, и я позволила себе почувствовать себя настолько же счастливой, насколько я была опечаленной.

Я поразилась этому чувству, потому что одно не исключало другого. Я испытывала и счастье, и грусть одновременно.

Если бы вы спросили меня об этом до катастрофы, я сказала бы вам, что чувства похожи на большие разноцветные мазки. Одни чувства бывают голубыми, другие – желтыми или красными. Но сейчас я видела этот эмоциональный ландшафт совсем по-другому. Он был похож на пуантилизм Сёра[12] – каждый цвет состоял из множества цветов. Если смотреть вблизи на этот ландшафт, он похож на хаотичное сочетание разноцветных точек. Но если немного отойти, можно увидеть воскресный полдень на озере. И каждый цвет состоит из множества цветов, которые дополняют друг друга.

Может быть, подумала я, теперь я буду видеть мир глазами художника?

Я могла закрыть глаза и просто наслаждаться своими ощущениями, но у меня был вопрос к Яну, который не давал мне покоя. И сейчас, когда мы остались одни, я не могла не спросить его.

– Скажите мне кое-что, – проговорила я, стараясь, чтобы это прозвучало небрежно.

– О’кей, – сказал Ян, продолжая грести.

– Почему ваш бизнес прогорел?

Я почувствовала, как Ян напрягся, услышав это.

Но я уже не могла остановиться. Так что я продолжила, не отводя взгляда от воды:

– Что случилось?

Ян не отвечал и просто продолжал грести.

– Я хочу сказать, это была такая прекрасная задумка.

Ян так долго молчал, что я, наконец, повернула голову и посмотрела на него.

– Я не слишком хороший управляющий, – сказал он, наконец. – Я слишком мало уделял внимания многим вещам.

Я пожала плечами, словно говоря: «О’кей». Словно этот ответ удовлетворил меня.

Но, разумеется, его ответ лишь породил множество других вопросов. Почему человек с такой блестящей идеей взял на себя труд основать свое собственное дело – изобретя, по сути, совершенно новый бизнес! – а потом перестал уделять ему внимание?

Но по виду Яна я поняла, что он не хочет говорить об этом.

И я замолчала.

Мы были здесь не для того, чтобы чувствовать себя несчастными. Мы были здесь для того, чтобы попытаться хотя бы на короткое время почувствовать себя счастливыми.

К тому времени, когда мы вернулись, солнце уже начало садиться. А Толстяк Бенджамен, который оказался скорее коренастым, чем толстым, с крепким телом и густой окладистой бородой, вместе с Кит хлопотал возле костра. Ян принес меня на закорках к костру и усадил на стул, и я стала наблюдать за тем, как Кит и Бенджамен флиртуют друг с другом. Казалось, он не мог удержаться от того, чтобы постоянно прикасаться к ней, а она, похоже, не возражала.

Кит приготовила соте из овощей в горшке прямо на костре («Он вегетарианец», – извинилась она, когда мужчины ушли в лес за дровами). Когда солнце село, стало прохладно, и Ян пошел за пледами. Когда он снова появился со стопкой пледов, под мышкой он нес еще кое-что.

Гавайскую гитару.

– Вы музыкант! – воскликнула Кит, увидев ее.

Ян покачал головой:

– Не играл уже тысячу лет. Но я могу сыграть «С днем рождения тебя».

И так он и поступил. В его исполнении это была почти что серенада. Я завернулась в плед, стараясь, чтобы он не прикоснулся к обожженным участкам на моей шее, и после этого все уселись вокруг костра, и Ян стал играть все, что ему заказывали, а мы с удовольствием пели. Он часто сбивался, но, кроме него, это никого не беспокоило.

– Не извиняйтесь, – сказала я, – вы играете на гавайской гитаре лучше всех, кого я знаю.

Ян слегка улыбнулся:

– А я единственный из всех ваших знакомых, кто играет на гавайской гитаре?