Дело второе: Браватта (СИ) - Останин Виталий Сергеевич - Страница 2

А он будет не один! Есть еще Фрейвелинг! Опять этот проклятый Фрейвелинг, которому не сидится в его глухом углу! А с фреями у Речной республики довольно протяженная общая граница…

Эти мысли отпечатывались на лицах гранд-нобилей столь явственно, что говорить не было никакого смысла. Каждый из них прекрасно владел вопросом внешней и внутренней политики, каждый содержал штат шпионов для того, чтобы узнавать все первым. Говорить смысла не было, но можно было подбросить дополнительную информацию для размышлений. Что Карл Крузо и сделал.

— Они говорят о Конфедерации.

Долгая недоверчивая тишина. Мрачно сгустились тени в углах комнаты, обреченно треснуло полено в камине.

— Значит, правда… — зло выдохнула баронесса фон Красс, перед которой, после слов советника, раскрылась глубина той пропасти, на краю которой они все оказались.

Слухи о том, что маркиз Фрейланг, регент фрейвелингской грандукессы, собирается предложить бывшим имперским провинциям Конфедерацию, начали гулять по долине Рэя и за ее пределами едва ли не сразу после распада Империи. В некоторых пересказах все выглядело так, словно Фрейланг именно для того и инициировал развал Империи на последнем Магистерии, чтобы на ее фундаменте создать новую, но уже без вечно интригующего против всех Карфенака и вечно бунтующей Лиги вольных городов. По сути — очень правдоподобно. А значит — вероятно. Строго говоря, идея Конфедерации принадлежала еще Патрику Фрейвелингу, разочарованному в последние годы своего правления нежеланием имперской аристократии создать единое и сильное государство. У него не вышло, и теперь его боковая ветвь пытается довести дело до конца?

— Да, правда. Фрейвелинг, Табран, Тайлти, Димар, Ирианон и даже Арендаль. Пока робко, верить друг другу научились только фреи с табранцами, но дайте им время, и они договорятся! Как это будет выглядеть на карте, помните?

Мрачные кивки. А Крузо продолжил.

— Мы окажемся в кольце. Речная республика и Товизирон. За кольцом останутся только Скафил и Карфенак. Но последним бояться нечего, они на Востоке так разжирели, что даже Конфедерация десять раз подумает, прежде чем бросать святошам вызов. Поэтому их цели — мы. Очередность особого значения не имеет: Товизирон ли первым начнут топтать, Скафил или нас. Важно то, что мы не выстоим. И до конца будущего года от наших государств останутся только названия. В книгах по истории.

Баронесса пристально вгляделась в лицо фон Герига, ища подтверждение тому, что услышала в его голосе. Этот его вывод о неизбежной войне. И не нашла. Карл Крузо был по-настоящему обеспокоен описываемым положением дел. Но — что ее насторожило? Вроде бы все слова барона были логичны и правильны, однако что-то в них беспокоило представительницу Оутембри. Какое-то упущение, ускользающая от внимания деталь, но какая?

Катрин фон Красс была купцом. Очень богатым и влиятельным купцом. Торговый дом Красс (теперь фон Красс) практически монополизировал все перевозки по реке Рэй, имел серьезные доли в предприятиях, торгующих тканями и зерном, а с недавних пор — весьма успешно выступал и в колониальной торговле. Опыт в переговорах с поставщиками, партнерами, перепродавцами у баронессы был просто огромный и фальш в словах она чуяла, подобно охотничьей собаке. За что и получила прозвище — Оутембрийская ведьма — ее невозможно было обмануть. Как сейчас пытался сделать Крузо.

Барон Ги де Бран вскинул голову.

— Но мы же можем договориться, Карл! Мы торговцы, мы всегда так делали! Зачем нам война, да еще такая, без надежды на победу?

— Они не станут нас слушать, Ги! — снисходительно усмехнулся советник. — Ты забыл, как фреи относятся к нам? Как они нас называют?

— Лавочники. — глухо ответил барон де Бран, который купил свой титул год назад и до сих пор к нему не привык. По крайней мере, в компании с исконным имперским дворянством, он чувствовал себя неловко.

— Именно! Лавочники! Кто велел нам снести стены вокруг городов, сделав нас беззащитными? Кто облагал нас двойными налогами против других провинций! И кто, наконец, по их мнению, виноват в низложении их любимого Патрика? Да они скорее с Товизироном договорятся, хотя между ними тоже крови и споров немало, чем с презренными торгашами!

Баронесса Катрин фон Красс недовольно сморщилась. Ее коробили обобщения советника. Кто велел нам снести стены вокруг городов! Подумать только, каков наглец! Она и Ги де Бран, тогда еще без приставки “де”, действительно были теми, кто сносил эти проклятые стены. По приказу проклятого императора Патрика, урожденного герцога проклятого Фрейвелинга! А вот Карл Крузо, барон фон Гериг и барон Адельмо ди Пеллегрино тогда были не гранд-нобилями Речной республики, а аристократами Императорского домена. То есть теми “верными”, кто поддержал императора и рукоплескал его решению примерно наказать “обнаглевших сверх всякой меры лавочников за мятеж против трона”.

“Да, теперь мы вместе, но старые претензии не так легко забыть вовсе!” — подумала баронесса. — “По чести сказать, так и невозможно забыть!”.

Голос одного из собеседников вернул ее к предмету обсуждения.

— Карл, не нагнетай! Словно на площади перед селянами выступаешь! — попросил барон ди Пеллегрино. — Не так уж все плохо. У фреев при власти Фрейланг, он не такой самодур как вся эта сумашедшая семейка. Про сентариев[7] слышал? Они уже нормально относятся к честной торговле!

— Да только мы, Адельмо, по их мнению, торговлю честно не ведем!

— Всегда можно договориться…

— Не с фреями!

Вот! Вот что она упустила! Вернее, упустил фон Гериг, а они все послушно пошли в кильватере его умело составленных слов! Договориться! Фрейвелинг, при всей ее нелюбви к этому дворянскому дому, был до смешного помешан на всех этих рыцарских кодексах и правилах. Даже в войне, в которой, как известно, есть лишь одно правило — победа! И маркиз Фрейланг, что бы там про него не говорили, не мог так легко отступиться от этих правил! Точнее, он бы может и отступился, но сделать ему этого не дадут его же люди — все эти бароны и графы, со своими покрытими мхом столетий правилами и традициями.

Другими словами, если фреи собирают Конфедерацию, они должны были послать для прощупывания почвы, людей в Речную республику. Не послов, скорее эмиссаров с очень широкими полномочиями. С целью собрать информацию до того, как Фрейланг решит сделать или не делать предложение Совету гранд-нобилей. Но таких людей не было, иначе она бы слышала об этом! Да, Преисподни! Эти люди прежде всего пришли бы прощупывать именно ее!

Нет, это бы не прошло мимо нее! Хоть что-то, далекий отголосок слуха, да дошел бы! Не зря ведь разведка Оутембрийской Лиги, тьфу ты! Речной республики! — считалась одной из лучших на всем постимперском пространстве!

Или — они были, — эмиссары фреев? Были, но до нее не добрались. Кто-то им помешал… Это возможно. Очень, очень возможно! А если к этому прибавить воинственную риторику фон Герига…

“К чему ты нас подталкиваешь, Карл?” — хотела спросить баронесса, но сумела себя удержать. На этот вопрос Крузо ответит без всяких понуканий.

— Единственное, что мы можем сделать, чтобы решить дело миром, это не дать Конфедерации состояться!

“Еще мы можем вступить в эту саму Конфедерацию. Не может же она быть хуже Империи? Но ты почему-то этого очень не хочешь!” — подумала Катрин фон Красс, практически убежденная в нечистой игре фон Герига.

— Как? — почти в один голос спросили ди Пеллегрино и де Бран. И тем поставили себя на сторону Карла Крузо.

Играть одним голосом против трех Катрин фон Красс не стала, слишком для этого она была опытна. Вступать в бой, итогом которого будет неминуемое поражение? Ха! Однажды она это сделала, не поддержав вместе с прочими нобилями Лиги кандидатуру вновь избранного императора. И чем это кончилось?

Поэтому с некоторым опозданием, словно пребывая в раздумьях, она повторила вопрос мужчин:

— Как, Карл?

Тот довольно (победно!) улыбнулся и жестом подозвал от двери своего помощника.