Покос (СИ) - "Макс Стрикс" - Страница 3

– Здоров будь, соседушка, – поприветствовал Прохор, охотник с Веселок, как призрак, возникший из зарослей. – Не ходил бы ты туда, друг любезный. Не надоть.

– А старики с мальцами? – токмо и смог спросить его, глотая подступивший к горлу ком. Мир вокруг словно пошатнулся, кружа голову, а сердце пропустило пару ударов.

– Нету их, никого больше нету. Всех сожгли, окаянные.

– Да как же…? Да что ж это деется? – ноги перестали держать, опуская меня на замшелую, прошлогоднюю листву. – А твои?

– Селение тож спалили, а тех, кто на покос уходил, не нашли. Убёгли мы, – понуро прошептал веселский охотник. – К нам Митька, отрок из ваших, прибежал, упредил загодя. Твоих сельчан демоны до сей поры ловют, со стрекозами железными, гудющими, аки шмели, и сквозь листву зрящими. Сам видел.

– Поймали кого?

– Пару девок токмо, иных бьют, как зверя на убоину, – поделился результатом своей вылазки Прохор, пряча глаза.

– Ну, бывай соседушка, не поминай лихом, коль не свидимся боле, – отвечаю, решительно поднявшись на ноги.

– Ты куда? – спрашивает веселский охотник, удивленно. – Ходь со мной. Все наши у Варламовой пещеры схоронились. И твои туда придут, коли от супостатов спасутся.

– Мне в граде поручили сельчан своих боронить, от угроз и напастей всяких. Негоже мне от слова, данного отцу Якову, отказываться, негоже общину в беде бросать. Я так решил, – высказываю свои потаенные мысли, дабы отступать было некуда. Дабы страх не взял верх в битве безмолвной. А сказанного уже не воротишь.

– Ты, верно, святого отца плохо слушал, али заветы пращуров запамятовал, – возразил Прохор. – «Нет на потомков Каинских управы, потому что сильны и жестоки они, аки демоны».

– Есть управа, еще как есть. Мрут демоны, аки звери хищные, пулею тяжелою поряженные. Моя Марти это давеча доказала.

– Правда? А не врешь? – охотник аж встрепенулся, а его потухшие глаза снова обрели свой обычный блеск.

– Да вот те крест! – крещусь размашисто. – Своими глазами видел, как один упал и не поднялся боле. Вестимо, все не так просто. Метить надо прямо в шею, под шапку их чудную. Думается мне, с этим даже фузея твоя справиться. Если как след подготовиться, да бить исподволь, то удастся сельчан спасти. У меня тут недалече схрон имеется, там и патроны про запас, и порох. Гремучий горшок можно сделать. Коли птицу железную спалить, то вся сила демонов уйдет. И задумка добрая есть, как к их летучей повозке подобраться, да так, чтоб даже шмели не заметили. Айда со мной?

* * *

Маляту, веселчане поставили на ночь сторожить вход в пещеры, а сами в страхе забрались поглубже, опасаясь летающих демонов, которые могли их заметить. В помощь был приставлен Митька, отрок с Изоры. Митька хоть и был героем дня, предупредив об опасности, но оказался единственным спасшимся из соседской молодежи, а в сумерках подходивших изорцев нужно было встречать. Малята, как и все селяне, был напуган появлением демонов и рассказами о кровавом побоище на покосе, поэтому судорожно сжимая выданный ему самострел, до рези в глазах всматривался в темноту.

– Эй, есть кто? – неожиданно прозвучавший из подлеска хриплый голос, чуть не заставил стража нажать на спусковую скобу.

– Кто там? – вмиг онемевшими устами негромко спросил Малята, чувствуя, как пот ручьями заструился по спине. Ему было страшно. Трусом он не был, и мог выйти с рогатиной на медведя или волка, но демоны – это другое дело. Они пугали своей мифической чуждостью. Ведь именно об этих демонах говорилось в предании, предрекавшем гибель всего мира с их приходом. Так поведал Прохор, охотник весельский. – Отзовись, – добавил страж, не дождавшись ответа и, выждав новую паузу, шепотом обратился уже к напарнику, – Мить, ходь, поглянь кто там.

– Ага, еще чего? – буркнул отрок, не двинувшись с места. Мальцов с раннего детства приучали почитать старших, и Митька не был исключением. Но события вчерашнего дня что-то сломали, перевернули в его сознании. Сначала кошмар с прибытием демонов, гибель сельчан и бег на пределе сил к спасительной пещере, потом благодарности от веселчан и их старейшин. Да и дядька Малята, хоть и старший. но из другого селения. А главное, было боязно идти в темноту. Черные демоны из воспоминаний как живые стояли перед глазами, и сейчас чудились в каждой ночной тени.

– Ты почто старших не слушаешь? Вот надеру тебе ухи, будешь знать, – возмутился страж неслыханному непослушанию.

– Своим, весельским, ухи дери. Да не кричи так, демонов накличешь. У тя вона, самострел есть, вот сам в подлесок и лезь, а я отсель постерегу. Может и не было там никого, почудилось нам.

– Я те дам, почудилось. Обом за раз? Или то демоны нас стращают? То ихний голос был? – спросил Малята, решив сейчас не пререкаться с обнаглевшим отроком и оставив разбирательства на утро.

– Не-а, демоны совсем не говорят, рта у них нету. Али под шапкой он, не слышно. А голос тот, на голос Егора похож, охотника изорского. Токмо хриплый какой-то, болезный, как у покойника, – высказал свои предположения подросток. – Чу, стонет кажись. Может пораненный он. Коль охотник это, то не разглядеть его во тьме кромешной. Охотники-то, на жаль, белых рубах как все сельчане не носят, в крашенках они зеленых, поди разбери посеред листьев-то.

– Эй, там… Егор я, – подтвердили догадку мальчишки из леса, – выхожу… не пальните из чего… с дуру-то.

Назвавшийся Егором говорил с хрипотцой, делая большие паузы между словами.

– Он это? Он!? – разглядывая отделившуюся от зарослей фигуру, взволнованно спрашивал Митьку страж, потными руками сжимая ореховое ложе самострела.

– Вроде непохож. Охотник наш, без винтовки своей никуда. Даже на покос брал. Он тогда нас и спас, стрельбу по демонам затеявши. А этот без винтовки. И морды не разберу.

– Так стрельнуть?

– Да погодь ты. Щас под звезды выйдет. Ох, он это. Токмо лоб тряпицей замотан и лицо в крови. Да без винтовки. А так -- похож.

– Может, демон под его личиной, аки волк в шкуре агнца? – проиллюстрировал Малята свои сомнения словами, услышанными на воскресных чтениях Писания. В ответ, отрок посмотрел на общинника, как смотрят на дурачка, со снисхождением и жалостью. Не будь вокруг так темно, то за такой взгляд, не избежать бы мальчишке хорошего подзатыльника. Мальчику довелось видеть демонов и то, на что они способны. Глупо было думать, что те устрашатся пары общинников и какого-то самострела, измышляя сложные хитрости с перевоплощениями. Поэтому Митька подался вперед, приближаясь к стоящему под тусклым светом звезд охотнику, который явно с трудом держался на ногах. Подойдя почти вплотную, отрок задал самый главный вопрос, ответ на который развеял бы все сомнения. Об отношении охотников к своим винтовкам ходили легенды и слухи. Людям было невдомек, как можно относиться к обычному куску железа, как к живому человеку, как к члену семьи, что порождало массу кривотолков. Вышедший из леса человек был без винтовки, что никак не сочеталось с хорошо известным образом изорского родича. Поэтому Митька сходу и спросил:

– Дядька Егор, а твоя винтовка где?

– Погибла моя Марти, собой меня заслонила, родимая, – скупая мужская слеза вытекла из глаза охотника, смешиваясь с кровью. – Спасла, защитила. А я, вот, не уберег мою девочку. Похоронил я ее. Там, у озерца. Ей всегда там нравилось, – Егор неопределенно махнул правой рукой куда-то в сторону леса, левая была подвязана к туловищу обрывками одежды, и добавил: – Я больше дюжины наших сельчан собрал. Они на ночь, недалече, в овраге схоронились, утром подойдут. Там, Митяй, и твоя матушка, и младшая сестренка, и тетка Марфа…

Отбросивший сомнения отрок повел раненного вглубь пещеры, по дороге буркнув трусившему весельскому общиннику, чтоб не махал самострелом как скаженный. Малята проворчал в ответ что-то оскорбительное, с обещанием поутру оторвать наглецу уши. Пробирались наощупь, держась за стену. Лишь после поворота Митька защелкал кресалом, зажигая факел. А когда тот разгорелся, застыл соляным столбом, уставившись на незамеченный ранее предмет, весящий на спине Егора. Охотник перехватил взгляд мальчика и понимающе кивнул, поясняя с грустной улыбкой: