Мамаево побоище. Русь против Орды - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 23

И опять, как заноза, мысль. А если Дмитрий, узнав о подготовке Мамая к походу, сумеет сговориться с Тохтамышем? Хан прикинул расклад сил. Получалось поровну, даже с небольшим перевесом в сторону его врагов. К тому же надо учесть, что Дмитрий будет воевать на своей земле, где знает все леса, реки, броды. Где каждый холоп, случись набег, будет защищать свою жизнь вилами и цепами. И окажется он, Мамай, между двумя сильными войсками, как в клещах. Много, много вопросов, и пока нет ясных на них ответов!

Хан забросил развлечения, днями раздумывал, просчитывал действия и ходы врагов и союзников.

Ягайло молод — ему всего двадцать восемь лет, и на него большое влияние оказывает его дядя. Надо найти слабые места, узнать, чего и кого он опасается. Ну — Москвы, это понятно и без выяснений. А ещё? Пожалуй, тевтонских рыцарей. Вот на этом надо сыграть. Как же он упустил из вида? Двоюродный брат Владислава, Витовт — вот кто внутренний враг Литвы. Не по нраву ему возвышение Владислава, он сам претендовал на великое княжение. А князь ищет союза с Москвой — для того, чтобы низложить Владислава. Вот уязвимое место! Надо послать к Витовту тайное посольство, уговорить склониться к Орде, а не к Москве. Тогда он одним ударом двух зайцев убьёт. Отобьёт от Москвы вероятного союзника и заставит Владислава бояться выступления Витовта, за которым войско ордынское. Тогда оба — и Витовт и Владислав — будут стараться заслужить благосклонность Мамая.

С Олегом Рязанским попроще. Его не надо пугать, он сам понимает свою выгоду. Обозлит Орду — татары набегами разорят и пожгут, оставив выжженную землю. Встанет под бунчуки ханские — заслужит милость. Можно и земли за Окой, от московских отделив, ему отдать, и с набегами повременить.

А с Тверью пока неясно. Замирились князья, договор собственноручно скрепив подписями и печатями. Но непрочен договор. Надо бы подтолкнуть тверского князя Михаила Александровича, склонить к себе. Пусть не становится с войсками под знамёна Дмитрия. На худой конец, неплохо будет, если тверские воины просто в городе своём отсидятся, не пойдут на общий сбор по призыву Москвы.

Меж тем вернулось посольство из Московии, посланное с письмом к Дмитрию. Мамай с мурзами и видными ордынскими нойонами принимал посольство во дворце.

Посол, а за ним и сопровождающие его люди вошли, склонились низко. Потом мурза посольский встал на колени и так пополз к Мамаю. Не понравилось это хану, вроде как посол вину за собой знает, винится. Но Мамай набрался терпения, ни одним мускулом на лице не выдавая волнения.

Мурза остановился за пять шагов от подушек, на которых восседал Мамай, и замер.

— Говори, — повелел хан.

— Мы исполнили всё, как ты нам повелел, о, великий хан! Дмитрий нас принял, с ним были бояре московские. Мы отдали дары, и я прочёл ему твоё послание, о, великолепнейший!

— И что?

— Князь Московский, Дмитрий, взял послание и порвал его.

Среди присутствующих пронёсся вздох ужаса, негодования. Как можно рвать послание самого ордынского хана?

Мамай потерял невозмутимость. Ответ Дмитрия слишком очевиден и нагл. Дерзит молодой князь, ох дерзит!

Хан вскочил. Не ответить на вызов Дмитрия войной, значит — потерять лицо. Хан вскричал:

— Идём войной на неверных! Казним рабов строптивых! Да будут пеплом грады их и веси и церкви христианские! Обогатимся русским золотом!

Ответом ему были восхищенные и воинственные крики. Хан поступил, как истинный ордынец. Фактически он объявил о начале войны. Решение его было сказано прилюдно и громогласно. Стало быть, летом на Москву.

Мурзы уже мысленно прикидывали, какую должность в войске они получат. Каждый уже знал, что будут наёмники из разных мест и народностей, копейщики генуэзские. У них есть свои командиры, но над ними, для передачи команд хана в походе и бою, ставились ордынцы. А чем почётнее и выше должность, тем больше трофеев получит мурза, тем жирнее будет пирог, который будут делить.

В успехе предстоящей битвы никто не сомневался. Разве могут жалкие рабы победить Орду? Такого ещё не бывало. Мелкие поражения, вроде битвы на Воже — были. Но чтобы всё войско разбить? Мурзы плотоядно потирали руки.

Но военные действия Мамая, ещё не начавшись, уже были обречены на неудачи. О них Мамай не знал, но они решили исход битвы.

Мурзы в Орде отдали распоряжение сушить мясо, готовить просо, но о подготовке прознал Тохтамыш, давно лелеявший мечту занять ханское место, причём по праву в Сарае. Он приехал к Тимуру, выпрашивал войско и поддержку.

Расчёт его был дьявольски прост и почти беспроигрышен. Надо собрать все силы и дождаться сражения между Дмитрием и Мамаем. Каков бы ни был исход, ему всё равно на руку. Победит Дмитрий, тогда Тохтамыш с меньшими потерями добьёт воинство Мамая и казнит его самого. Станет одолевать Мамай — и тогда Тохтамыш воспользуется случаем. Ведь после победы, случись она, по обыкновению своему татары раздробят войско, пойдут грабить и жечь города.

И возвращаться ту мены будут порознь, гоня пленных и сопровождая обозы. Число их после победной битвы всё равно будет меньше, чем до неё, да и разрознены они будут.

Тохтамыш очень хотел стать ханом и объединить Синюю и Белую Орду, но ему мешал Урус-хан, пришедший к власти в 1375 году. В этом же году он пошёл с походом на Хаджитархан (Астрахань), но был отбит Хаджи-Черкесом. Тогда Тохтамыш подался к своему защитнику и благодетелю Тимуру.

Появление Тохтамыша во дворце Тимура было последнему только на руку. Он хотел, чтобы во главе объединения Орды был его ставленник, на которого Тимур мог бы влиять.

В 1379 году Тимур снарядил против Мелека огромное войско, и в битве при Каратоле разбил его. Большинство эмиров и мурз Мелека покинуло его и перешло в стан Тохтамыша. Войско его значительно возросло, и Тохтамыш у реки Карабака напал на остатки войск Мелека, взял его в плен и казнил.

Победы придают победителю уважение и вес среди сородичей. К Тохтамышу приходили всё новые мурзы, приводя своих воинов. И весной 1380 года Тохтамыш задумал двинуться на Сарай. Он был уверен в победе, поскольку войско его было велико, за тылы он был спокоен — ведь южнее Орды был сам Тимур, оказавший ему поддержку.

Князь Рязанский Олег, встретив посольство ордынское и узнав о грядущем большом походе Орды на Москву, преломил себя и послал гонца с известием о грядущей войне к князю Дмитрию. Хоть и враждовали князья, и в бою встречались рязанцы и москвитяне, а всё-таки не мог допустить Олег разгрома Москвы. Против Дмитрия объединялось много сил, и князь Рязанский здраво рассудил, что если княжество Московское сожгут, изведут под корень, он один против Литвы и Орды останется. И не исключено, что он может стать следующей жертвой. А заверениям и обещаниям ордынских ханов князь давно не верил.

Таким образом, князь Дмитрий был предупреждён о грядущем походе Мамая. Причём предупреждён князем, в честности и порядочности которого он не сомневался. Мало того, князь Рязанский пообещал дать ему воинов своих. Правда, не всех, и к тому же переодетых простолюдинами, под одеждой которых будет броня. И слово дал, что постарается задержать, насколько это будет возможно, войска Ягайлы, которые будут двигаться на соединение с войском Мамая через его, Олега, земли.

Дмитрий был удивлён и даже обрадован поведением князя Рязанского. Он и представить себе не мог, что в будущем они породнятся. Да и кому дано видеть то, что произойдёт через годы?

О сборе войска и подготовке его к большому походу Дмитрию доносили через доверенных людей и купцов. Князь Дмитрий разослал гонцов во все княжества и города, извещая об общем сборе к середине августа.

Не смог Мамай удержать в тайне подготовку к походу на Москву, не получилось использовать фактор внезапности. И это были первые его ошибки, приведшие затем к падению и гибели.

Меж тем прибыл гонец от мурзы Барнабы, известивший Мамая, что пришли суда из Генуи, доставившие копейщиков. Четыре тысячи тяжеловооружённых и хорошо обученных воинов представляли серьёзную силу. Это не русские холопы с топорами. Копейщики, выставленные на поле боя во много рядов, способны остановить конницу.