Черное платье на десерт - Данилова Анна - Страница 36
- Предыдущая
- 36/103
- Следующая
Между тем Танечка выпила кофе, сладко потянулась и, свернувшись клубочком под простынкой, закрыла глаза:
– Кисуль, у меня к тебе одна просьба…
– Интересно, какая же? Составить тебе сегодня компанию? Нет уж, дудки, я в такие игры не играю… – Сама не знаю, с чего это я взяла, что она будет упрашивать меня стать ее компаньонкой.
– Да нет, ты меня не поняла. Мне напарницы не нужны… Ты не могла бы дать мне всего на один день, точнее, сутки одно из твоих классных платьев, а? Я сегодня поеду в Лазаревское, Юра меня пригласил…
– Какой еще Юра?
– Господи, да тот самый, с которым я сегодня была… Его Юрой зовут. У него, как я понимаю, есть квартира не только в Адлере, но и в Лазаревском, и в Сочи… Богатенький Буратино. На днях он обещал свозить меня в Сочи и купить дубленку… Короче, я должна выглядеть на все сто! Нужно пользоваться моментом! Ты бы видела, как он восхищался этим платьем, просто обалдел от него… А у тебя их вон сколько… Ну так дашь?
Я равнодушно пожала плечами: бери, мол. Понимала ли я, что, прилагая руку к ее перевоплощению, как бы толкаю ее на извилистую дорогу Елены Пунш, что, ничего не объясняя ей, допускаю факт риска? А что, если ее в одном из этих удивительных платьев примут за Пунш и станут потрошить из-за товара, как это собирался сделать со мною Сос? Или напротив – вручат ей кейс с деньгами? А что, если и этот Юра положил на нее глаз только из-за платья, и он точно так же, как Сос, попытается узнать у Тани, где находится какой-то там товар?..
Ситуация складывалась не в мою пользу: что я могла ей сказать? Как объяснить, что опасаюсь за нее, что чувствую ответственность за ее жизнь… Но надо было видеть выражение лица этой испорченной девчонки, чтобы понять: она никогда не поверит в эти чертовы бредни о какой-то «покойнице», с чемоданом платьев которой я прикатила на юг. Все это было слишком уж нереально, фантастично и, по сути, нелепо. Я и сама бы никогда никому не поверила, услышав историю этих платьев и того, что за ней последовало хотя бы в отношении меня.
Таня тут же, на удивление резво, выскользнула из постели, с моего молчаливого согласия раскрыла чемодан и стала перебирать платья, пока не остановила свой выбор на молочного цвета платьице из плотной саржи с атласными блестящими вставками. Заметила и парчовые туфельки: глаза ее загорелись.
– И туфли, а?..
Я снова пожала плечами.
– Так, – забегала она по квартире, – мне срочно нужен стиральный порошок. Не могу же я появиться перед мужчиной в грязном и мятом платье? Ты что, полы им мыла?
Она, конечно же, преувеличивала. Но платье было действительно не совсем чистое, с желтоватыми разводами под мышками и темной полоской грязи на внутренней стороне выреза.
– Постирай, если тебе так хочется. Просто мне некогда было, – лгала я ей в лицо, все еще надеясь найти в себе силы остановить ее, схватить за руку и внушить ей, насколько опасной может оказаться для нее поездка в Лазаревское. – Ты действительно намерена оставаться дома и не пойдешь со мной на берег? Мы же еще не завтракали…
– Я всю ночь ела.
– Рада за тебя.
– Я серьезно. Он накормил меня курицей и салатом. Знаешь… – Она вдруг подошла ко мне близко-близко и заглянула в глаза: – Вот вернусь из Лазаревского с деньгами, отметим мое возвращение, а потом я, наверно, уеду. Чего здесь делать? Купаться и спать? Скучно. Хорошо, конечно, если Юра сдержит свое слово и купит мне дубленку, они в Сочи дешевле, а если нет, то поеду в Москву, куплю себе к зиме теплые вещи, оденусь… А потом – домой, в Ростов.
– Это ты только думаешь, что уедешь отсюда… Потом еще с кем-нибудь встретишься, еще… Ты извини, но у меня свои взгляды на это.
– Презираешь?
Она продолжала смотреть на меня своими покрасневшими от бессонной ночи водянистыми глазами с вызовом, если не с ненавистью, с какой смотрят на раздражающе-чистоплотных ханжей, пытающихся образумить заблудшую душу. А ведь мне меньше всего хотелось играть такую роль, тем более что я не имела на это никакого права!
– Я не презираю, я просто боюсь за тебя. Эти платья…
Я хотела, хотела сказать ей о том, что вокруг этих платьев существует какое-то энергетическое поле, притягивающее к себе мужчин особого, порочно-преступного плана, но, представив себе на миг ее вытянутое и искаженное гримасой недоверия лицо – этакую злую, иронично-пренебрежительную маску, – передумала. Промолчала.
– Что эти платья? Ты думаешь, я поверю в то, что они – твои? Или я не вижу, как ты одеваешься? Откуда они у тебя?
– Это мои платья, остались после ролей в театральной студии, – врала я, понимая, что платьям срочно надо придумать новую легенду, чтобы не выглядеть идиоткой даже в глазах шлюхи. – Но они мне очень нравятся, к тому же – хорошо сшиты…
– Я так и думала, – уже более миролюбиво произнесла Таня, – меня не проведешь… А ты иди, иди, не жди меня, подкрепишься, искупаешься, позагораешь… Были бы у меня свободные деньги, я бы тоже пошла с тобой… А так – надо считать каждую копейку, думать о будущем. Я лучше приготовлю себе яичницу…
Она снова играла сама с собой в бедность-нищету, юродствовала напропалую. Таня…
Встретившись на почте, они прямиком направились на пляж, в кафе на берегу нашли свободный столик под полотняным белым тентом, сели и заказали по стакану холодного апельсинового сока.
– Ну что ж, Скворцов, рассказывай. Если гора не идет к Магомету…
– Понимаете, я тут на днях такую глупость совершил, что не знаю, как вам обо всем об этом и рассказать-то. Дело в том, что бармен ресторана «Лазурь» Аскеров и хозяин его Мухамедьяров были знакомы с девушкой, причем с очень красивой девушкой, описание которой мне в подробностях дала вдова Аскерова…
– Насколько я понимаю, это те самые люди, трупы которых с отрезанными ушами нашли на чайной плантации?
– Да, это они…
И Виталий подробно рассказал Смоленской о том, что видели жители Волконки второго июня на террасе бывшего кафе-панорамы, что слышали и какие события произошли вслед за этими ночными забавами, не забыв упомянуть о доносившемся до армянского поселка женском смехе, о следах губной помады на разбитой рюмке в кострище и двух сгоревших черных машинах марки «Мерседес» и «БМВ», принадлежавших Мухамедьярову и Аскерову.
– Ну и в чем же состояла твоя глупость? Что ты такого натворил?
– Позавчера на пляже мне показалось, что я встретил ту самую девушку, Лену… Да, я не сказал, что с ней был знаком так же и Мисропян, тот самый ювелир из Туапсе, это мне тоже рассказала Вероника Аскерова, и мужчины называли ее Леной…
– Виталий, что-то ты разнервничался. Что произошло? Ты упустил ее?
– Не то слово! Она стояла на берегу, поздно вечером, такая красивая и одинокая, и так напоминала девушку, о которой говорила Вероника… Я решил, что она стоит на берегу неспроста, что она является как бы приманкой, и подошел к ней… Да к ней невозможно было не подойти! Вам это покажется странным, но я сразу же спросил, как ее зовут, не Лена ли?
– И что же она тебе ответила?
– Что вполне возможно.
– Ну и что в этом особенного?
– Пока ничего. До тех пор, пока я не договорился с ней о цене и не притащил ее в какую-то грязную комнату на берегу, из тех, что сдаются на ночь… И она с такой легкостью пошла со мной, даже не удосужившись как следует познакомиться, лишь договорившись предварительно о цене, что я вдруг представил, как точно таким же образом она заманила и всех тех убитых мужчин, которые, в чем я просто уверен, погибли не без ее участия…
– Подожди-подожди, не торопись. У тебя, насколько я понимаю, еще нет никаких доказательств ее причастности… Извини, я тебя перебила…
– Так вот. Я не знаю, как это могло произойти и что со мной в эту минуту случилось, но я потерял контроль над собой, набросился на нее, попросту говоря, разозлился, схватил ее уже там, в комнате, за руки и сказал, что все про нее знаю, что на ней уже два трупа, если не три… Ты можешь представить меня в этой роли?
- Предыдущая
- 36/103
- Следующая
