Банк - Данилов Всеволод Семен Данилюка - Страница 17

• Предыдущая
• 17/64
• Следующая

— Как? Тебя уж какой раз по носу щелкнули.

— Договариваться надо. С тем же Онлиевским. Думаю, получится. Он ведь тоже набрал по самую корму.

— Со мной-то ему с чего делиться?

— Не скажи. Расчет простой. Чем больше крупных бизнесменов приватизацией повяжутся, тем трудней потом государству назад отыграть будет. Даже когда другие придут. Так что, если поделикатней как-нибудь, — поделится.

— Да это пожалуй. Давно ждет, чтоб поклонился. — Второв с трудом разогнулся, потягиваясь, прошелся по кабинету. — И повяжет с удовольствием. На своих условиях. Только нам-то какой резон на условиях его свинячьих мараться? Может, правы мои? Возьмем крупную нефтянку — хватит ли сил поднять?

— А зачем ее, собственно, поднимать? — тихонько поинтересовался Покровский и, предвидя реакцию Второва, без паузы выставил ладони: — Прежде чем вспыхнуть, дослушай. Я не о том. Мы как раз к главному подошли: нельзя быть вне политики.

— И это паскудно.

— Но можно стать над ней. И на это-то мы и работаем. А для этого есть только один способ, о котором многажды говорили… Да что я уговариваю? Сам ведь все решил.

— Другого не дано — на Запад.

— Сегодня мы в рейтинге в тысяче крупнейших банков мира. Этого мало! Вот когда встанем в сотню, а еще лучше в полусотню, когда в капитал наш войдет Дойчбанк, а может, и Бэнк оф Нью-Йорк процентов так на сорок хотя бы, — тогда-то и станем мы для нынешних недосягаемыми. Кто ж такую глыбу тронет?

— Да. Это будет покруче Онлиевского.

— Согласен. Но большой цели без больших вложений не достигнешь. Под это все и придется перестраивать.

— Давай еще раз по позициям.

— Хорошо. Задача номер раз — обеспечить привлекательность банка для иностранного инвестора. Создаем мощное инвестиционное подразделение. Это моя забота. Через годик выделим его в инвестиционный банк. Выбираем в наших владениях самые привлекательные предприятия, капитализируем и выставляем пакеты акций на продажу. Если удастся все-таки взять крупную нефтяную компанию — ее в первую очередь. Больше того, уже на стадии покупки привлекаем западные средства, подписываем опционы. Главная задача — вовлечь крупный западный капитал. Так их сюда затащить, чтоб по самые уши. Задача номер два, которая уже исполняется, — раскрутка и продажа банковских акций на Западе. Прежде всего в Штатах через схему депозитарных расписок. И вот когда все это срастется, то такая перед изумленным миром махина возникнет, что и президент страны лишний раз цыкнуть не решится… Ну, Володя, неужто не увлекает? Твоих ведь масштабов размах! Что опять молчишь?

— Ты, Вадим, сюда на готовенькое пришел. Поэтому и волен лихачить. А я здесь самолично каждый винт с гайкой сращивал. Думаешь, почему у тебя переговоры так лихо двигаются? Почему отбоя от западников нет? Потому что ты такой гениальный?

— Ну, не хватало еще перейти на личности.

— Потому что мы его таким сбалансированным создали, что и на Западе не много найдешь аналогов. Потому и Онлиевский крутится, как кобель вокруг текущей суки. Универсальный банк с отлаженными технологиями. Ты знаешь, сколько мы кредитуем? Может, по большому счету мы на сегодня последний банк, что промышленность еще подпитывает. А если мы с тобой наш прожектец завертим, так это какие ж деньги потребуются? — Второв задохнулся. — Это ж все финансовые потоки перенаправлять придется. Партнеров, что на помощь нашу сегодня рассчитывают, носом об стол, значит?

— Зато через два-три года с лихвой окупится. А денег свободных на Западе полно. Сами ищут, кому всучить. Только бери.

— Я и говорю: лих. Если окупится! — Второв вскочил, отбросив стул. — Знаешь, что такое диверсификация рисков?

— Ну, что ж ты меня как школяра? Все-таки доктор наук…

— Так вот когда банк во что-то вкладывается или где-то занимает, он заранее просчитывает, когда и за счет чего деньги эти можно отработать. И из каких источников компенсировать в случае прокола. Это как часовой механизм!

— Я б все-таки просил без лекций. Да и поздно уже!

— Лекции — это по твоей части. А у меня в пассиве столько частных денег, что только Сбербанку уступаем.

— Да, это твоя сила.

— И слабость. Потому что при малейшей опасности, да просто даже слушок нехороший подпусти, и они первыми кровное свое забирать кинутся. И все наши расчеты наипрекрасные разом рухнут. А с ними и банк. Понимаешь ты это, варяг хренов?!

Он подхватил ближайший стул и, перевернув, уселся, облокотившись подбородком на спинку.

— Не любишь ты, Вадим, клиентов.

— Да какая тебе разница: люблю, не люблю? Я инвестиционщик. Графики, капитализация, маржа — это мне понятно. И это-то тебе от меня и нужно. А любовь? Многие ли нас с тобой любят?

Покровский тихо встал рядом. Стараясь не вспугнуть, положил на плечо руку:

— Риск есть. Как в любом масштабном начинании. Но и ты теперь не один. С тобой все-таки наука. Так что не вслепую пойдем. Будем лавировать на марше. Решайся, Владимир Викторович, время не ждет.

Он вдруг увидел их в боковом зеркале: тяжело задумавшийся олигарх и ободряющий его никому пока не известный профессор. Боясь, что это же увидит мнительный Второв, отодвинулся:

— Пойду я. Графики забирать или?..

— Забирай. И так весь кабинет захламлен…

Через несколько минут послышался осторожный звук.

— Еще кто остался? — не оборачиваясь, поинтересовался Второв.

— Да, — со вздохом подтвердил Чугунов. — Наши хозяйственники…

— Этих гони.

— Понял. И еще два вопроса. По проекту «Авиа». Ну, по поводу самолета для вас. Прилетел из Самары ведущий конструктор со всякими вариантами, чтоб показать.

— Это не сегодня.

— Он специально на один день вырвался. Завтра у них испытания. Неудобно, Владимир Викторович, с утра ждет. Они ж из уважения к вам…

— Подождет, сказал. Разместите, дайте командировочных. Еще кто?

— Да этот. — Чугунов сверился с записью. — Серденко, точно. Он уж второй раз.

— Кто и по какому вопросу?

— Депутат из Госдумы. Недавно переизбрался из провинции. Предварительно — будет просить денег на коттедж.

— Из каких?

— От коммунистов. — Предугадывая реакцию шефа, Чугунов сокрушенно покачал головой.

— А, черт! Вот в этом все коммуняки. На трибуне — глотку за народ рвут. В кулуарах — на коттеджики халявные гоношат. Гони ты его!

— Так давно б. Его Иван Васильич Рублев перед отъездом в командировку прислал. Просил передать, что нужно помочь. Как выразился — обязательно по возможности.

— Добр у нас больно Иван Васильич за банковский счет. Как думаешь?

На лице Чугунова изобразилось понимающее выражение.

— Вот что, отфутболь его в отдел связей с общественностью. Пусть помогут. По возможности. У нас часы не врут? — задержал он двинувшегося к двери Чугунова. — Оказывается, двенадцать. Опять мы с тобой заработались. Вызывай водителя. Голова что-то бунтует. Придется часиков на шесть в горизонталь упасть.

Перелистал рукой пачку так и не рассмотренных за день документов:

— Хотя на шесть уж не получится.

— О, какие нас встречают суровые взгляды! Яна, у меня скоро при виде тебя просто-таки рефлекс вины появится, как слюна у собаки Павлова. — Забелин при входе вновь наткнулся на демонстрирующую недовольство секретаршу.

Подойдя ближе, разглядел припухшее, с размытой косметикой личико и примирительно пожал Янино запястье:

— Ну что на этот раз, солнышко?

— Да, как подольститься, так солнышко. Почему вы меня с собой не берете? Всех кого ни попадя, оказывается, наприглашали. Только не больно-то разбежались. А я, значит…

В этот момент в приемную вошел и в ожидании паузы остановился поджарый, в темном костюме мужчина лет сорока.

— Вы что, не видите?! — взвилась было по своему обыкновению, Яна, но, пересекшись с вошедшим взглядом, осеклась.

— Здравствуйте, Алексей Павлович.

— С кем имею, простите?

— Подлесный Вячеслав Иванович. До недавнего времени — сотрудник ФСБ. Имею пятнадцать лет выслуги. Здесь по предложению Второва. Полагаю, смогу быть вам полезен.

• Предыдущая
• 17/64
• Следующая