Странствие (СИ) - "Алексис Канте" - Страница 36

Гахон Суровый осаждал его годами и добился лишь того, что защитники замка умирали от голода. Ветер, то вырывающийся из раскаленной пасти, то из затягивающий все и вся в ледяные ноздри, лживые слезы Темной богини или сострадательные Странствующего Бога — вместе они истощили камень намного успешнее королевских войск. Даже в их комнате, во фресках, прославляющих род Цога, нашлось много мелких прорех — слуги затыкали их мхом, тряпьем и соломою. Окна-бойницы, хоть и остекленные белесым стеклом, тоже поддували заметно: их ветхие деревянные рамы рассохлись, отойдя от стен вкривь и вкось. Когда орлиный лорд любезно уступил гостям свои покои, Висар первым делом заставил слуг принести лестницы и запаковать бойницы.

В остальном, покои лорда островов красивы и великолепны: тисовая кровать, богато украшенная моржовой костью и черненым серебром; шикарный балдахин из плотного льна с вышитым Странником, подбрасывающим орла — гербом Цога; резной стол и кресла из золотого дерева тонка; облицованный красной терракотой камин с росписью над ним. Роспись занимала половину стены и изображала корабль изгнанников, прибывающий из Великого Странствия на острова Цога.

К сожалению, и камин не остался в стороне, внося свою лепту в несчастья гостей. Его тяга оказалась чрезмерна: в дымоходе слышался гул; огонь, словно оголодавший нищий, сжирал черный камень, а по полу гулял неизменный сквозняк. При каждом разговоре Арацог извинялся, клянясь, что вот-вот начнет ремонт всего замка, но даже Иланна понимала — привести в порядок его родовую громадину дело не одного поколения.

Немного спасали от холода грудь мужа, согревающая лицо и шерсть кота, сберегающая тепло в ногах. Иланна выпросила Тухлого у Кимирры, и кот оправдывал ее ожидания. Он пристально наблюдал за ней большими желтыми глазами, стоически переносил ласку и ничем не мешал, беспробудно нежась на перине лорда целыми днями. Самое главное, кот вовремя слезал с роскошного ложа и как по часам гадил в углу — благо его кошачье дерьмо убирали слуги, а запах отправлений уносил из комнаты сквозняк.

— Мерзлячка, — просопел Висар, целуя ее в щеку. — Ты знаешь верный способ немного разогреться?

— Да, — улыбнулась она мужу и внутри затеплилась надежда. Вдруг это милость судьбы?! Может Странник хочет, чтобы она зачала дитя именно здесь, на еретических островах?

Почему он немилостив? Конечно, они уже не столь активны в плотских утехах как пять или пятнадцать лет назад. Но Висар все также холоден в разговорах с людьми и горяч наедине с ней, в супружеском ложе. Она все также любит мужа, а он любит ее. Доверенная служанка Нельва вытравила уже второй плод, похоже лишившись возможности родить, притом ничуть о потерянных детях не сожалела. Нельва по-прежнему весело щебетала, шутила с Иланной, пересказывая ей сплетни и слухи, которые ей удалось разнюхать в различных тавернах, замках и естественно, в чужих постелях.

А Иланне Маурирта приходилось пить настойки и отвары для зачатия, читать древние книги, выуживая из них магические ритуалы. Искатели рассказывали ей об одних благоприятных днях, явители о других, бабки-повитухи советовали третьи. Несколько лет назад он выполнила месячное бдение в Бирюзовом Храме вместе с немытыми старухами и припадочными молельщицами. Висар по настоянию лекарей пил снадобья, увеличивающие мужскую силу и крепость семени. Она рискнула бы всем для рождения дитяти! Однако Бог не дал ей радости! Все напрасно!

Плохие мысли утекали под натиском мужа. Оставались лишь его страстные поцелуи, родные глаза вблизи, сильные руки, проникшие под сорочку и ласкающие отзывчивую грудь. Его набухающий орган тревожил ее бедро, а сладкая дрожь зарождалась и разливалась по телу.

— Кот… — томно прошептала она, и Висар тихо хохотнул где-то над ухом. Он положил руку на ее лобок, отчего она вздрогнула, желая и не желая. Еще в первые годы муж стал ласкать ее там руками или ртом, и Иланна обвинила его в добрачном опыте, а может даже в хождении к шлюхам. Первая из редких ссор их союза. Висар вознегодовал — он чтил бога с юности, храня себя в чистоте. Однако показал ей большой трактат «О познании тел» великого философа Авартура, признавшись, что купил его ко дню свадьбы.

Они испробовали многое из этой книги, но сейчас она просто хотела ощутить плоть мужа внутри. Он и не стал затягивать, повернул ее набок и вошел в лоно, не переставая целовать ее губы, и прижимать к себе тело. Долгие мгновения Висар двигался, как она любила: все быстрее и глубже, все приятнее и сладостнее. Когда они достигли пика, вкусив блаженства вдвоем, как часто бывало, Иланна попросила мужа, не торопиться, не разделять сразу их единую суть, хотя в день отплытия хлопот предстояло немало. Они лежали некоторое время, переводя дыхания, шепча признания друг другу, пока Висар не присел в постели и не спросил:

— Он там не сдох? Не задохнулся?

Иланна рассмеялась. Она приподнялась, поелозила ногой по необъятной постели – Тухлый лежал там же, где его оставили вечером: через мех и шкуру чувствовалось его сонное мурлыканье.

— Живой. Ему как брату, ничего не сделается…

Висар поцеловал ее снова, рывком соскочил на помост, взял со стула бриджи, нижнюю рубаху и начал одеваться. Сквозь тусклые окна пробивались лучи ока, в полусвете от торса мужа шел пар; мышцы, закаленные тяжелым мечом, топором и плотницким рубанком, покрылись гусиной кожей. От его вида Иланна вмиг замерзла и натянула одеяло повыше.

— Пора вставать, — определил Висар. — Сказать слугам, чтобы принесли горячую воду?

Как бы вода не оказалась еле теплой. И неизвестно принесут ли чистой из речушки далеко внизу или грязной из дождевого резервуара?

В чертоге стояла новая дубовая кадка — как похвастался Арацог — подарок Энки Уклончивой, главы Тинасург — дома Завершающего Пирса. Иланна с удовольствием купалась в ней, смывая конский пот, сажу, пыль дорог.

— Не нужно. Времени мало, и я лучше еще полежу. Хочу, чтобы твое семя укоренилось!

Висар покачал головой. Она знала, что муж давно смирился с их бедой, но она… Она еще не отчаялась, она еще уповала на Странствующего Бога.

— Пусть Нельва и Толуска придут чуть позже. Покормят кота, причешут меня и помогут одеться.

Тухлый слишком толст, ленив и высокомерен, чтобы мяукая просить еды. Иланна рассчитывала посадить кота на голодный паек, но Кимирра прознал об ее намерениях и предупредил, что страшно обидится.

— Я буду ждать тебя к завтраку в парадной зале. — Висар полностью облачился в официальный, насыщенный синим цветом дублет. Он перекинул чрез плечо перевязь, будто сотканную из свежего снега, опоясался, прицепил меч и тубу с договорными свитками. В этом костюме муж выглядел красавцем, и она пару мгновений наслаждалась его видом, затем он галантно наклонил голову, развернулся и вышел.

Иланна потянулась, перебирая в памяти счастливые моменты недавнего соития. Ей повезло с мужем, как немногим знатным женщинам, однако она уже чувствовала вину за одолевшую тело утреннюю негу, и ее мысли перескочили на поручение короля-отца и дяди-свекра.

Вопреки ожиданиям знакомство с Арацогом прошло гладко. Ему понравились гости, а особенно привезенные ими дорогие подарки. Двойное стекло, заключенное в серебряную оправу, подходило не только для чтения, но и для розжига огня от божественного Ока. Секрет его изготовления тщательно охраняли королевские искатели. Еще один подарок — девяносто шесть медных карт с гравировкой различных сценок: например, карта горного леопарда изображала сцену охоты Хауренка Скалолаза на последнего такого зверя в горах Лабиринта. Иланна была в приятельских отношениях с мастером Негасом и уговорила его выполнить эту работу. Хоть он и торопился, получилось неплохо. Карты укладывались по двенадцати мастям в шикарный буковый ларец, покрытый лаком золотого дерева. Наконец, летопись Цога — искатель Хенрих переписал для нее часть своей истории: древнюю часть, еще до раскола, когда Маурирта и Цога союзничали, заключали браки и вместе воевали с безбожниками Слезы, тонка и южными староверами. Иланна лично вписала туда пафосные речи: благодарности Сихантасара Первого островитянам за их помощь в войнах с тонка — Хенрих полагал, что похожие слова вполне могли произноситься в действительности.