Заразные годы - Быков Дмитрий - Страница 16

Любой демократический инспектор поймет, что мы блюдем свои права: у нас же, блин, представлен полный спектр! Брюнет, блондин, шатен и лысых два! Все разное – от роста до работы. Пускай народ спокойно изберет. А то, что все по взглядам патриоты, – так кто у нас теперь не патриот?

Короче, несогласный, вон отсюда. Да здравствует единство без прорех. А я хочу, для довершенья чуда, ввести еще одну графу: «За всех». Я этого потребую прилюдно, поскольку лозунг – в духе наших дней. Все так милы, что даже выбрать трудно. Так уж назначьте сами. Вам видней.

В слезах обнимаются внуки и деды. Все в шоке. Замри, злопыхатель, и ляг. По случаю всякой российской победы теперь разрешается вывесить флаг! Еремин-герой, Крашенинников-гений пробили решенье. Такие дела. Ведь у государственных лишь учреждений всегда привилегия эта была! Бывало, по случаю роста Стабфонда хотелось мне вывесить флаг из окна, чтоб знала российская кислая фронда, как наша мошна перманентно полна. Хотелось воскликнуть: «Отечеству – слава!», гербом двухголовым украсить балкон… Но этого чистого, гордого права нас прежде лишал устаревший закон. Уж как мы от этого выли, бедняги! Бывало, у нас на восьмом этаже всем хочется вывесить русские флаги, мы даже и флаги пошили уже, – не вывесить знамени, сколько ни сетуй. Не выкрикнуть: «Слава Отчизне родной!» Другие проблемы в сравнении с этой казались нам попросту жалкой фигней. Да, был я бесправным, нагим и босым был, щетинисто-колким, подобно ежу, а нынче любой государственный символ достану и запросто всем покажу! Пою, не жалеючи данных природных, чтоб слышал и Запад, и весь закордон: «Союз нерушимый республик свободных!» – простите, ошибся, опелся, пардон: «Россия – священная наша держава, Россия – любимая наша страна!» И флаги полощутся слева и справа, и гордость всеобщая обострена.

Как поводов много для вывески флага! Бывало, ругали мы наших вождей, а нынче любое решение – благо, и даже не знаешь, какое важней. ХАМАС ли в Кремле принимают со славой, отменят отсрочки для юных салаг, грузинские вина объявят отравой – немедленно хочется вывесить флаг. Рамзана Кадырова сделают главным, коварному НАТО покажут кулак, Устинова снимут решением плавным – немедленно хочется вывесить флаг. Объявят Андропова белым-пушистым, великим проектом объявят ГУЛАГ иль антифашиста объявят фашистом – немедленно хочется вывесить флаг! Строптивый ли Киев поссорится с нами, толкает ли Чейни речугу свою – опять-таки хочется вывесить знамя, чтоб знали, как я за Россию стою. В глазах закипает умильная влага, теснится в сознании лозунгов рать… А ежели кто-то не вывесит флага – всем ясно, что можно являться и брать.

Не знаю, дождемся ли мы, бедолаги, решенья Госдумы короткой строкой, что можно вывешивать разные флаги – кому по характеру ближе какой. В походе за счастьем, крутом и тернистом, мы многое знали на нашем веку. Достанется красное пусть коммунистам, а «Роджер веселый» – налоговику… А тем, кто устал от российской бодяги, безвыходно длящейся тысячу лет, пора бы вывешивать белые флаги.

Авось пощадят.

Но похоже, что нет.

Близ Красноярска, под Железногорском, стоит большая воинская часть. Она на положении изгойском: Господь, не приведи туда попасть. Вся армия – не сахар для народа: там голод, дедовщина и т.п., но здесь страшнее. Здесь с начала года уже случилось десять штук ЧП. Съезжались компетентнейшие лица: чего случилось? Все же не война. Один солдат пытался удавиться, другой недавно выпал из окна. Быть может, командиры жестковаты? А может быть, продслужба стала красть? Короче, в Красноярске депутаты задумали проверить эту часть. Ведь ежели здоровые мужчины, которым жизнь покуда дорога, бегут и даже мрут от дедовщины – что будет от реального врага?

Чтоб в вере укрепились маловеры и чтоб от церкви был реальный толк, задумали принять крутые меры – и освятили невезучий полк. Чтоб прекратились образом волшебным побеги, самострелы и бардак – в проблемный полк отправились с молебном священники при белых бородах. Они молебен чинно отслужили, святой водой казарму окропив, – и, повинуясь православной силе, нечистый было сделал перерыв, чтоб неповадно было прессе лживой кричать, что наша армия больна! Но через месяц юноша-служивый опять случайно выпал из окна. А что ж он думал? Служба не для слабых! Но он в живых остался, как на грех, и объяснил: деды желали бабок. А он никак не мог достать на всех.

Как это понимать? Дошло до верха. Созрела исполнительная власть, и скоро прокурорская проверка отправилась в таинственную часть. Обследовала кухню, вход и выход, проверила казарму, фас и тыл – и вскоре обнародовала вывод, который всех утешить должен был. Как оказалось, все не так уж горько. Нет дедовщины в части боевой. А попросту в район Железногорска ссылали тех, кто болен головой. Деды, быть может, есть, но только горстка. За этим в части пристально следят. А главная беда Железногорска – преобладанье рехнутых солдат.

Ну слава богу! Нету дедовщины. Идет себе нормальный ратный труд. Неясно, правда, для какой причины несчастных психов в армию берут? Чтоб угрожать расслабленным Европам? Мол, вот ликует русская орда, ложитесь все! Но почему их скопом засовывают именно сюда? На пользу ль им железногорский климат – целебная вода, сухой песок? А может, психи армию поднимут – ведь дух у них, как водится, высок?

По крайней мере, красноярский гений, пославший в часть проверку из СибВО, нам предложил одно из объяснений, способное утешить хоть кого. В родном экономическом пейзаже в последние четыре сотни лет все навевает мысль о саботаже и даже о вредительстве – но нет! Министры, ФСБ, экономисты, весь интеллектуальный фонд страны – вы полагали, на руку нечисты? О нет, они психически больны! Солдаты, кандидаты, депутаты, крутые отмыватели лаве, братки, менты ни в чем не виноваты. Им не хватает масла в голове. Ведь все – от нервов. От такой работы. От страшных снов (по Фрейду-старику). А так они, конечно, патриоты. И профессионалы. Но ку-ку.

И если вам покажется когда-то (случается крошиться и кремню), что я пишу порою резковато, а иногда и попросту хамлю, не возглашайте, братцы, с колоколен, что Быков – враг прогресса и труда.

Я, может быть, и сам душевно болен, и вы ничем не лучше, господа!

В Россию движется Мадонна, чья совесть очень нечиста, самонадеянность бездонна, а бабок просто до черта. Она брильянтами блистает, и дразнит публику свою, и миллион условий ставит – иначе, дескать, не спою. Перед концертом – свежих вишен, среди концерта – апельсин, убрать из номера кондишен (она несовместима с ним), на ужин – мед, на завтрак – пудинг, в постели – черное белье. И чтобы лично принял Путин на Красной площади ее!

Мы помогли бы ей с бельишком, дадим и йогурта, и мед, но чтобы Путин – это слишком! Пускай, когда она поет, визжат, от радости икая, все нимфоманки на земле, но, братцы, кто она такая, чтоб принимать ее в Кремле? Она певец срамного низа, нечистой совести певец! Она не Буш, не Кондолиза, не Блэр, не ванна, наконец! Едва ли наша власть упрочит авторитет в ее лице. К тому же этого не хочет и ФСБ. И РПЦ.

Уже народные мессии, объединенные в союз «За возрождение России» (боюсь, сограждане, боюсь!), решили выразиться ярко, испортить девушке житье – и попросили патриарха предать анафеме ее. А с ней, для полного концепта, чтоб устрашилось большинство, и устроителей концерта, и посетителей его. Посланье, страшное по тону, приятно русскому уму: предать анафеме Мадонну не удавалось никому.