Сплюшка или Белоснежка для Ганнибала Лектора (СИ) - Кувайкова Анна Александровна - Страница 50

Чтобы тут же вляпаться в мокрое дело, оставленное очень уж нетерпеливым щенком. Вот… Собака ж!

— Ну и кто ты после этого? — ткнула пальцем в щенка, завалившегося на спину и усиленно бившего лапами воздух, подметая хвостом пол. На его морде было такое виновато-счастливое и радостное выражение, что желание ругаться с утра пораньше отбило напрочь. Так что, вздохнув, я погрозила паршивцу кулаком и отправилась за тряпкой с ведром.

Надо же убрать это безобразие посреди коридора. И я сейчас не про Хана говорю.

На то, чтобы вытереть лужу, умыться, одеться и найти ключи с поводком-шлейкой, понадобилось минут пятнадцать. Чтобы поймать щенка, так и норовившего рвануть на прогулку без всего и сразу — ещё пять. Так что ровно через двадцать минут мы уже бороздили сонный, утренний двор.

Я, кутаясь в кожанку, гадая, зачем нацепила драные джинсы и скользя на старых кедах по остатку снега. И Хан, гоняющий жирных голубей, покоряющий не совсем чистые гряды гор из остатков снега и мусора, и оглашающий радостным тявканьем всю округу.

Примостившись на невысокой металлической ограде у гаражей, я позволила себе чуть отпустить поводок, давая этой активной зверюге некоторую свободу действий. Чем щенок тут же воспользовался, начав шебуршать по кустам, прыгать и скакать. А я, засунув руки в карманы куртки, широко зевнула и подняла голову, щурясь на яркое, весеннее солнце. Размышляя обо всём и ни о чём одновременно.

В общем, философствуя помаленьку.

Если быть честной, то я не верю. Не верю, что всё закончилось. Что нет настырной бабы, всюду сующей свой нос и отца, с гордым видом рассуждающего о семье и родственных отношений. Лицемерных, ведь сам он об этом не имел ни малейшего представления. Что дома, наконец-то, всё будет по-прежнему: мелкие хулиганят, но попадаются, старшие хулиганят и не попадаются, а я…

Я поступаю, как истинный вождь и полководец. И следую верному принципу — не можешь предотвратить, возглавь! За всё это время он, принцип в смысле, ещё ни разу меня не подвёл.

Тихо хмыкнув, я закусила и чуть пожевала нижнюю губу, потянув за поводок и оттаскивая разошедшегося Хана от какой-то палки. Она была больше щенка раза в два, особенно в толщину. Что не мешало ему пытаться её погрызть и утащить с собой в качестве законного трофея. Чем-то напоминая мне попытку отца вновь стать частью нашей жизни. К слову, изначально обречённую на провал.

Жаль, что он так и не заметил, когда натянутые до предела отношения окончательно лопнули, оставляя после себя лишь горькое недоумение.

Прохладный ветер трепал распущенные волосы, то и дело, бросая пару прядей на лицо. Убрав их, я вздохнула и ссутулилась, пиная валявшиеся под ногами камешки и ветки. Хан порыкивал и припадал на передние лапы, пытаясь втянуть в свои игры дворового кошака. Искренне не понимая, почему тот на него шипит и лапой машет.

Обиженно тявкнув, выражая своё явное недоумение, щенок подбежал ко мне и попытался поставить свои большие, грязные лапы мне на колени. Промахнулся, соскользнул и обиженно заворчал. И глядя на эту искренне, по-детски обиженную морду, я не выдержала и широко улыбнулась, потрепав его по ушам.

Да, я не верю, что всё закончилось вот так легко и просто. Но уже не боюсь, что они вернуться. Когда рядом есть такой рыцарь, на сияющем хромом и острыми хищными гранями байке, сложно чего-то бояться. Разве что того, что он случайно сделает мне больно…

Поморщившись, я покачала головой. Об этом мы подумаем потом, а пока я буду наслаждаться тем несравнимым ощущением тепла и заботы, которым меня окружил мой байкер. И влюбляться в него с каждым днём всё больше и больше. Если это вообще возможно.

Широко зевнув, я потянулась и поднялась, накрутив большую часть поводка на руку. Неспешно шагая обратно к дому, старательно глядя под ноги, чтобы не растянуться по дороге, я мысленно прокручивала весь вчерашний день. Выпроводив своего непутёвого родителя и его эту стерлядь, я заглянула к младшим близнецам и даже не удивилась, найдя их за очередной попыткой побить рекорд старших братьев в гонках. Сидя за приставкой, подключённой к телевизору, Юстас и Алекс даже покачивались в такт движения машин на экране, не обращая на происходящее вокруг ровным счётом никакого внимания.

Хан, улёгшийся ровно между ними, только ушами водил время от времени и тихо рычал в особо напряжённых моментах. И ни один из этой не заметил ни моего появления, ни того, как бесшумно я скрылась в коридоре.

Фыркнула, взъерошив волосы на затылке и снова (в который уж раз-то?) зевнула. Потом были молчаливые посиделки на кухне и крепкие, сильные объятия. Тягучие в своей нежности поцелуи и чёрный кофе, с терпким, насыщенным вкусом. Байки из жизни ночных клубов и одной конкретной банды, беззлобный обмен колкостями и едкие комментарии. Большая часть которых заглушалась поцелуями, когда у кого-то из нас вдруг не находилось ничего в ответ.

Подозреваю, что в восьмидесяти процентах случаев, кое-кто просто нагло пользовался ситуацией в свою пользу. И не сказать, чтобы я что-то имела против. Особенно, когда часов в десять Ярмолина дёрнули в клуб по срочным, крайне важным делам и чрезвычайным обстоятельствам, требовавшим его внимания.

«Обстоятельство», нагло обозванное «чёртовой бабкой сплетницей», получило уйму пожеланий и невозмутимо посоветовало поторопиться. Напомнив, что у одного милого бармена выходной, а вот у штатного юриста нет. Так что пришлось Лектору чертыхаться, но собираться. А ещё через полчаса в квартиру ввалились сонно хлопающие глазами Кир и Данька. Завидев меня, смущённо переглянулись и, не сговариваясь, сграбастали меня в объятия. Молча сжав так, что затрещали рёбра. И тут же свалившие досыпать, попутно клятвенно обещав уложить на бочок и в люлю всех и вся, не взирая на сопротивление.

И глядя на них, я, может и не верила, что всё будет хорошо. Зато не сомневалась, что мы справимся. Вместе так точно.

Обогнув криво припаркованный, потрёпанный временем и жизнью иж-универсал, мохнатого года выпуска, я не заметила прямо перед собой лужу, покрытую тонким слоем льда. Лихо проскользив по ней, чуть не грохнулась пятой точкой прямо на землю. Нелепо взмахнув руками, я попыталась сохранить равновесие, качнувшись сначала вперёд, затем назад. И облегчённо перевела дух, сумев кое-как, но сохранить шаткое равновесие.

Правда, ненадолго. По закону подлости, Хан, чтоб его блохи покусали, до этого терпеливо дожидавшийся хозяйку и вожака в одном лице (и не спрашивайте, как мы это выясняли!), что-то почуял. Рванув со всех лап в сторону подъезда и дёрнув меня следом за собой. Да так, что мои бедные, старые кеды снова заскользили по льду. И я с обречённостью приговорённых поняла, что да, я лечу.

Избежать встречи с твёрдой, грешной землёй у меня не было шанса, ни единого. Абсолютно. Так что, зажмурившись, я выставила руки вперёд, надеясь, хоть так смягчить предстоящее падение.

Громко ойкнув от неожиданности, когда чьи-то руки схватили меня за талию и удержали на месте. Ни капли не удивившись, услышав такое знакомое, страдальческое и по родному ехидное:

— Снегирёва… Опять ты?

— Алексей Валерьевич… Снова вы?

— Склероз? — привычно уточнил Ярмолин, помогая мне выпрямиться и встать ровно. Добавив, без перехода. — Я скучал, Совушка.

— Природная вредность, — насмешливо протянула, не менее привычно огрызнулась я, забираясь руками под его куртку и тонкую водолазку. Касаясь озябшими пальцами гладкой, горячей кожи и откровенно балдея от этого. — Я тоже.

Лектор наклонился ниже, явно намереваясь меня поцеловать. На что у меня лично не было никаких возражений, и я даже зажмурилась, предвкушая продолжение. Неприлично хрюкнув и уткнувшись лбом в плечо мужчины, когда откуда-то сбоку раздалось укоризненное:

— Что ж вы делаете, изверги… На глазах у бедного, не выспавшегося, страдающего от первой юношеской влюблённости ребёнка, а? УК РФ на вас нет, ей богу!

— Лерка, — недовольно вздохнул Алексей, впрочем, не собираясь выпускать меня из объятий. — Завидуй молча!