Следы Сиятельного. Пункт назначения (СИ) - Голд Джон - Страница 34

Когда за дверь выходил еще один помощник, верный личный секретарь Шидо как раз привел новую партию людей, готовых нести свет от имени Генри Элдриджа.

Упрощенно можно сказать, что вся власть в США делится на три взаимосвязанных ветви — судебная, исполнительная и законодательная. Во главе судебной, как и большинстве цивилизованных стран, стоит Верховный Суд государства. Судьи правят бал в каждом штате, заседая на судебных собраниях и подписывая ордеры на прослушку и задержания. Высшую исполнительную власть в стране представляют Президент Соединенных Штатов, вице-президент, Аппарат Белого дома и Кабинет министров. Да-да, те самые вечные министры с меняющимся президентом. Голова меняется, а тело нет. Ибо министры сами выбирают себе преемников. И третья ветвь власти, законодательная, в лице конгресса США, состоящего из двух палат, Сената и Палаты Представителей. Именно они принимают законы и поправки к знаменитой Конституции, разрешают выпуск денег, устанавливают размеры налогов и регулируют торговлю с другими странами. Можно смело сказать, что конгрессмены и сенаторы — одни из самых влиятельных людей в стране! А когда они у тебя в должниках, ты сам становишься крайне влиятельной фигурой! И Генри Элдридж понимал это как никто другой!

Парализованному дракону с неработающими крыльями и задними лапами никогда не стать ни сенатором, ни конгрессменом. Но сейчас все изменилось! Сейчас ему есть что предложить всем этим надменным денежным мешкам, стоящим у власти.

— Сенатор Абрамс? Слышал, вы сильно повредили колено в аварии…

Старый дракон начал отправлять послов воли в свои будущие земли.

***

# 31-е сутки после теракта / 46 дней до события Точки Ноль

Дом семейства Абигейл, Западная Флорида (другой конец страны)

В дверь постучал молодой мужчина, немного в теле, одетый во все новое. Дверь открыл глава семейства Фрэнк Абигейл в домашнем фартуке.

— Мартин? Не ждал тебя сегодня в гости. Ох, прости! Здравствуй.

Фрэнк по привычке сам потянулся к руке Мартина, но тот его удивил нормальным рукопожатием, как это делают зрячие люди. И хозяин дома быстро это понял. На его лице отразился шок и удивление. Приглядевшись, Фрэнк заметил вернувшийся цвет радужки.

— Ты видишь!

— Идеально вижу, дядя Фрэнк. Отличный фартук!

Позади главы семейства вдоль стены шел молодой парень не старше двадцати.

— Пап? Это Мартин? Я слышал ваш разговор.

Мартин несколько секунд молчал, а Фрэнк боялся вступить в этот разговор. Его сын Рон, слепой от рождения, приходился другом Мартину последние десять лет.

— Я все гадал, как ты на самом деле выглядишь, Рон. А ты ничего так! Девушки будут в восторге!

— П-па-а-ап!? Что все это значит?

Беседа продолжилась в доме, где Мартин рассказал странную историю о том, как его самого друг пригласил получить экспериментальное лечение, почти гарантированно возвращающее зрение. Условия простые! Надо подписать ряд документов с грифом «Совершенно секретно» и пройти процедуру лечения. Молчание всего на два месяца, потом можно говорить! После лечения человек имеет право пригласить следующего. И так по цепочке. За разглашение информации о лечении предлагались на выбор смерть или лишение того, что приобрел. Это равнозначно! Тот, кто не видит, отдаст все на свете за возможность вновь узреть красоту мира!

Фрэнк напрягся, услышав требования.

— Молчать два месяца? И все?

— Это кажется простым, дядя Фрэнк. Когда ваш мальчик увидит мир, вы сами не сможете об этом молчать. Для этого нужен договор. Нам также дают работу на полигоне по переработке мусора. Так проще пережить эту радость. Вокруг Рона будут такие же, как он сам. Плата — восемнадцать баксов в час, наличкой или официально по договору. Жилье, еда, лечение — все бесплатно.

— Но это невозможно! Кто в здравом уме станет лечить людей бесплатно?

Мартин расхохотался. Видимо, не так давно он сказал то же самое.

— Сиятельный. Его все так называют.

Спустя два часа дом покинуло три человека. Двое из них собрали вещи, словно уезжали на долгий срок.

***

# 29-е сутки после теракта / 48 дней до события Точки Ноль

Нью-Йорк, Онкологический центр имени Святого Патрика. Примерно то же время

В одном из кабинетов центра перед доктором Джоном Мендельсоном сидели два его аномально здоровых пациента и неизвестный гость, представившийся как Руссо.

Мендельсон просматривал снимки их грудных клеток, не видя никаких пятен и замутнений.

— Как! Черт возьми?! Если бы не увидел вас обоих тут прямо сейчас, решил бы, что меня решили коллеги разыграть. Впрочем, даже они не стали бы так шутить. Это какое-то новое экспериментальное лечение? Какова вероятность ремиссии?

Руссо покачал головой.

— Не ремиссии, а полного исцеления. Выражаясь вашим языком, 100 % вероятность. Проверка на двухстах сорока пациентах за последние две недели.

Мендельсон даже не улыбнулся. Просто показал кривую ухмылку.

— И вы думаете, я поверю в это? Вы больше похожи на очередного шарлатана, торгующего надеждой.

Руссо никак не отреагировал на прямое оскорбление.

— Нам не нужна ваша вера, доктор. Два доказательства перед вами. У них был выбор пригласить кого-то после себя. Они оба выбрали вас, пытаясь доказать, что, несмотря на ваш диагноз после химиотерапии, они будут жить дальше. Хотите верьте, хотите нет. Неважно. Мы просим о содействии и, возможно, сотрудничестве. Если у вас будут новые пациенты, которым уже ничего не поможет, отправляйте их к этим двоим. Очередность лечения они сами установят. Их телефоны у вас есть.

В этот раз Мендельсон долго рассматривал своих бывших пациентов. Каким бы сильным скептиком он ни был, это надменно-довольное выражение лица ни с чем нельзя спутать. Его бывшие пациенты свято верили, что излечились.

— Допустим, у них обоих ремиссия и у вас есть некое экспериментальное лечение. Какого рода сотрудничество вы предлагаете?

Руссо предоставил папку с документами.

— Как вы понимаете, я не оставлю вам этот список. — Мендельсон взглянул. — Мы привлекаем специалистов медицины самых разных направлений, пытаясь разобраться, как именно работает техника, попавшая к нам в руки. Всех, от эндокринологов до Эндрю Вагнера из Национальной лаборатории исследования ДНК. Если согласитесь, будете работать в команде специалистов национального уровня.

Видя список врачей, Мендельсон невольно обратил внимание на ряд особо примечательных, о которых он только слышал на конференциях по онкологии. Все поголовно не старше сорока пяти.

— Почему я? Вижу, у вас большие планы на это дело. Признаться, это уже не мой уровень.

— Нам нужны молодые исследователи. Нынешнее поколение онкологов с гибким мышлением. Вы первый из тринадцати кандидатов. Пройдут первые два согласившихся. На месте потребуется диагностика, выдвижение гипотезы и теоретическое обоснование методов лечения, которые использует наша машина. От других специалистов потребуется то же самое по своим направлениям.

Для простой шутки разговор зашел слишком далеко. Мендельсон, беря папку, обратил внимание на гриф «Совершенно секретно, особой важности» — это документ первого уровня секретности, представляющий прямую угрозу национальной безопасности страны. Ниже находится «Совершенно секретно», второй уровень, под который подпадает большая часть документов правительства США, способных нанести серьезный ущерб национальной безопасности. Третий уровень — «Секретно» — информация, несущая обычный ущерб национальной безопасности, если станет достоянием общественности. Проще говоря, документ в руках Мендельсона был похож на яд, который сразу после прочтения начинает убивать читателя, если тот не примет противоядие. То есть согласится или будет молчать, подписав документ о неразглашении.

Доктор думал меньше минуты.

— Я дам согласие только после того, как все увижу собственными глазами. И откуда, черт возьми, вы взяли это оборудование?