Красивая жизнь (ЛП) - Стокоу Мэттью - Страница 36

− Протиаден не работает?

− Работает, чувак, работает. Почему по-твоему я сегодня на движухе? Оглядись, блядь, вокруг. Вверх. Вниз. И добавить нечего.

− Перестань его принимать.

− Какая разница. Работает ведь.

Он выставил руку так, что его рукав задрало назад. На внутренней стороне предплечья было несколько синяков. Напоминали следы от уколов, я здорово удивился.

− Тебе нужны иголки по-острее.

− Да, чувак, это мне и нужно. Острые иглы, большие пачки герыча, что-нибудь такое, что высосет мне мозг подчистую. Мне нужно много, чувак, много всего, и одно главное. Я просто хочу это прекратить.

Я уже думал выразить сочувствие. Но не успел. Рекс свернул за угол и ракетой устремился по улице, усеянной пустыми парковками. Она казалась полностью заброшенной. Рекс орудовал рычагом переключения скоростей и тряс головой как полный псих.  Казалось, у него под кожей завелась личинка, которая пыталась прогрызть себе путь от одного уха к другому. На дорогу вслед за волейбольным мячом выскочил мальчик лет девяти. Если бы Рекс не гнал так быстро, то успел бы затормозить. Но у него не оставалось времени ударить по тормозам даже после столкновения.

Мальчик перелетел через капот, ударился о ветровое стекло и отлетел в сторону. Когда он перелетал через нас, у меня перед глазами запечатлелся нелепый образ, он кувыркаясь парил в воздухе на фоне черного неба. Голова опущена, белые волосы развевались веером вокруг лица. Затем сработали тормоза. Никакого скрипа, система АБС.⁴⁵ Рекс медленно остановился у тротуара. Мгновение он сидел крепко зажмурив глаза и сжав руками руль, словно надеялся таким образом заглушить свои чувства. Потом мы вышли из машины и побежали к телу.

Невероятно, но мальчик лежал лицом вверх, с прямой спиной и сведенными вместе ногами. Только неестественно перекрученная левая рука, заведенная за спину, показывала, что он не просто прилег отдохнуть.

Мальчик был мертв, не оставалось никаких сомнений.

Мою голову наполнило множество мыслей. Мне было жаль, что оборвалась такая юная жизнь. Я попытался представить, каким будет приговор суда, представил, как отреагируют его родители. Закричат ли они, когда увидят тело. Но все перечеркивалось одним простым фактом, от которого гора сваливалась с плеч – машину вел не я.

Я посмотрел на Рекса. Теперь мне было жаль его. Он посерел, словно из него вытянули всю кровь, или жизнь, или что там у него оставалось. Рекс стоял, склонив голову над телом мальчика. Мне казалось, что сейчас он проблюется и зарыдает, но он продолжал молча стоять. Рекс вздохнул, его дыхание было напряженным, как будто он вот-вот расплачется. Но он не заплакал. Вместо этого Рекс развернулся и пошел к машине. Мы уехали.

Никто не вышел на улицу. Никто нас не увидел. Почему-то мы оба были уверены, что за этим ничего не последует. Нам повезло. Рекс больше не гнал, он вел машину так, чтобы никто не подумал, что мы пытаемся скрыться. Мы спокойно выехали из этого района. Нам вслед не звучали ни обвинительные крики, ни горестные рыдания. Только урчание немецкого мотора и шелест ветра среди листьев эвкалипта.

Всю оставшуюся дорогу мы молчали. Мы не развернулись и не поехали домой. А отправились на встречу.

Глава восемнадцатая

День начался с ужасной рвоты. Вчера мы с Рексом полночи вмазывались героином. Когда наркотик подействовал, Рекс разоткровенничался на тему автокатастрофы. Сказал, что никогда не оправится от потрясения. Я попытался его немного утешить, но что я мог поделать? Это был его крест, он сам его нес. Если человек попал в такую ситуацию, ему мало чем поможешь. Спустя некоторое время, я вырубился. А Рекс ушел. Я проснулся, начался отходняк, казалось, взбунтовались все клетки моего организма.

Я пополз в ванную. Там я сидел над унитазом, пока от моей рвоты не осталась только засохшая струйка темной желчи. Прошло полдня, прежде чем я смог встать с колен. Я нашел пузырек с «ДФ-118», и проглотил сразу целую горсть. Обезболивающее долго не действовало. Я ждал эффекта возле унитаза. Я проснулся через два часа. На щеке и плече остались отпечатки половой плитки. Похоже мне полегчало, хотя я почти не чувствовал действия таблеток. По крайней мере, я смог, шатаясь, добраться до кухни и приготовить себе кофе.

Я стоял у окна с кружкой в руке и медленно дышал, стараясь успокоить взбунтовавшийся желудок. Позвонила Белла. Она хотела, чтобы я встретился с ней на ночной вечеринке, которую телезвезды устраивают сегодня в центре города. Она хотела видеть меня в дорогом костюме. Хорошей новостью было то, что она обещала прислать денег. Плохой, то, что мне нужно было набраться мужества и выйти за костюмом из дома.

Родео-драйв. Я взял такси. Я мог потратить меньше денег, но Белла прислала их очень много, было бы глупо не воспользоваться ими по полной. На всякий случай я взял полиэтиленовый пакет.

Я никогда не покупал костюм, но в журналах часто упоминали фирму «Версаче». Так что я отыскал магазин и быстро вошел внутрь. Много пустой площади, полы почти везде из мрамора, немного декоративной мебели и красивые продавщицы. Сказать по правде, у меня бы никогда не хватило духу зайти сюда. Особенно сейчас: ужасный отходняк и таблетки многократно усилили бы во мне ощущение собственной ничтожности.

Рыжеволосая девушка подобрала мне несколько комплектов одежды и проводила меня в примерочную, по размерам не уступавшую моей квартире. Продавщица была одета в кожаные брюки, они плотно облегали ее половые губы. Каждый раз, смотря ей в глаза, я видел, как она пытается вести себя галантно. Она бы старалась угодить и тому, кто не выглядел так, словно съел полную тарелку собачьего дерьма. Девушка притворялась, но я ценил такое отношение. Это лучше, чем откровенное презрение.

Продавщица сказала, я могу позвать ее, если нужно, и закрыла дверь. Я в ней не нуждался и видеть не хотел. Я хотел свернуться калачиком в углу и никуда не выходить. Я сильно вспотел, каждое внешнее движение отражалось в моей голове тяжелым ударом. Я совершил ошибку, когда наклонился развязать шнурки. Мой желудок буквально взревел. Хорошо, что я захватил с собой надежный полиэтиленовый пакет и смог вовремя перехватить поток желудочной кислоты, прежде чем испачкал все окружающее. А плохо то, что рыжая вошла как раз в тот момент, когда я сунул свою рожу в пакет. Я поднял голову и уже собирался извиниться, сославшись на пищевое отравление, как вдруг почувствовал, что у меня что-то прилипло к уголку рта. Девушка отступила. Потом я увидел ее только когда оплачивал счет.

Я выбрал темный костюм под номером три с тремя пуговицами. Пиджак подходил хорошо, но брюки были чуть велики. Одна из продавщиц сказала, что поменяет их, если я подожду минут двадцать. Абсурд. Я выложил за костюм большую часть денег Беллы и вышел на улицу, где меня ждало такси.

По дороге в Беверли-Хиллз меня не отпускали рвотные спазмы. Я понял, что не справлюсь без помощи химических веществ. Я велел таксисту ехать по маленьким улочкам в обход центральной. Таксист быстро раскусил мой замысел и сначала заартачился, но я сказал ему, что он получит свою часть от сделки, и он сразу же успокоился.

В восемь-тридцать я уже стоял в центре города перед Бредбери-Билдинг. Этот район был дырой и в лучшие свои времена. Однако в послерабочее время, когда всякие бездельники шли домой, он превращался в жуткое заброшенное место, где без пистолета лучше не появляться. Но я чувствовал себя хорошо защищенным. Организаторы вечеринки соорудили у входа навес со множеством ярких огней. Повсюду было много парней в форме. Они руковдили парковкой машин и охраняли парадный вход, отгоняя всяких отбросов, что собирались на тротуаре.

Я чувствовал себя лучше, чем утром. Спазмы прекратились, боль в голове стихла до еле различимого пульса. Но я немного тормозил, находясь под воздействием Дигидрокодеина, которого наглотался утром и кокса, который занюхал, собираясь на третье свидание с Беллой. Я не знал, что здесь будет своя парковка с кучей служащих, поэтому приехал на такси, не хотел оставлять «Прелюд» на улице. Теперь мне негде было подождать, когда появится Белла с пригласительными. Я просто стоял и смотрел, на подъезжающие машины.