Школа ведьмовства №13. Сладкий запах проклятия (СИ) - Шавлюк Светлана - Страница 44

— Чего, не спится в лесной чаще? — понимающе улыбнулся он. От былого раздражения или злости, которые в последнее время чаще всего доставались мне, не осталось и следа.

— Кажется, я схожу с ума, — нервно улыбнулась и присела рядом на какую-то деревяшку, — видится всякое, да и слышится — тоже.

— Да, меня тоже это беспокоит. Отчего-то лесной дух нас не рад видеть. Недоволен. Не гонит нас, но проверяет. Знать бы, что ему так не понравилось…

— То есть мне не мерещится? — сдавленно прошептала и поежилась. Затравленно огляделась и вздрогнула, когда заметила, как огромное дерево, не издавая ни звука, семенит на огромных корнях в нашем направлении. Ветки бесшумно покачивались в такт каждому его шагу, с корешков на землю опадали комья земли, но лес звучал обычно, не выдавая странностей, которые тут творились.

— И-и-и, — шепотом пропищала я и метнулась к Стасу. Оглядываясь на чудище лесное, чуть не столкнулась с сидящим по ту сторону костра Стасом.

Запнулась о какую-то ветку и рухнула на колени перед парнем. Видимо, мой ошалелый взгляд и глаза на выкате были достаточным поводом для решительных действий. Ворча под нос, он поднял меня, усадил на свое место, всунул в руки чашку с чаем. Присел на корточки напротив и заглянул в глаза.

— Кнопка, бояться нечего, — как с маленькой разговаривал со мной, — мы чем-то ему не приглянулись. Или же наоборот, слишком приглянулись, оттого он и шалит. Возможно, ему не понравилось, что вы в лесу скандал затеяли, покой его потревожили своей враждебностью, вот он и безобразничает. Кнопка, он вреда ведьмам светлым не причиняет. Балуется иногда, но не больше. Если бы был зол на нас, то ни к ключу не дал добраться, ни на поляну эту не вывел, да и вообще, вышвырнул бы нас уже из леса своего. Ты посиди тут, я попробую с ним поговорить, успокоить. По сторонам не гляди, за огнем наблюдай.

Стас поднялся, с хрустом потянулся и, уже разворачиваясь, прошептал:

— Он завораживает!

«Нет, нет, нет, только не оставляй меня одну», — хотелось заорать. Но зубы словно смолой склеило. Может, это последствия страха, но в итоге, я лишь взглядом проводила высокую гибкую фигуру парня, пока он не скрылся из виду. Руки грела чашка с травяным чаем, лицо опаляло волнами горячего воздуха, исходящих от пляшущих языков пламени. А Людмила дрыхла. Похрапывала во сне, причмокивала сладко и горя не знала. Вот что за человек?! Спит в лесу на лапнике так, словно на шелковых простынях в царских покоях устроилась. И вот я даже себе не могла объяснить, почему даже ее крепкий сон (в то время, как я не могу глаз сомкнуть, а лес вокруг ходуном ходит в прямом смысле) раздражает меня до зубовного скрежета. Скорее бы до деревни ее добрались.

К чаю я даже не прикоснулась. Смотрела в яркие всполохи и старалась не обращать внимания на шум вокруг. Вздрогнула и подняла взгляд только тогда, когда совсем рядом хрустнула ветка. Но это был всего лишь Стас. Вернее, ура, это был он, он вернулся, а с ним не так страшно.

— Пойдем, поспим, а с рассветом будем выдвигаться, — он протянул мне руку, помогая подняться. В отблесках пламени его лицо казалось неестественно бледным, между бровями пролегла хмурая складка, и губы были досадливо поджаты.

— А-а, — влекомая Стасом, попыталась задать хоть какой-то вопрос.

— Лес успокоится. Переживать не о чем. Нам даже пообещали защиту, так что, можем спать спокойно.

— Но почему тогда ты так зол и расстроен? — остановилась и доверчиво заглянула в глаза.

— Эх, кнопка, знала бы ты, сколько ведьм любопытство сгубило, — усмехнулся он, — спать укладывайся, непоседа.

Людмилу, которая почувствовала волю и развалилась на все наше лежбище, пришлось потеснить и сдвинуть к краю. Когда Стас устроился с другого края, а я оказалась зажата посередке, отчего-то стало трудно дышать. Вернулась неловкость, которая вспыхивала сегодня уже в который раз, вспомнились крепкие объятия Стаса и мои стоны облегчения, за которые было до сих пор стыдно… В общем, согрелась я моментально, и дело было совсем не в теплой одежде и толстом пледе.

— Стас, — прошептала я, чтобы прогнать непрошенные мысли и избавиться от смущения.

— М-м-м, — промычал парень и перевернулся на другой бок — ко мне лицом.

— Рад выживет? — задала вопрос, который звучал в моих мыслях постоянно. Старалась думать о хорошем, но все равно скатывалась к этому вопросу.

— Выживет, конечно, куда он денется?! — легкомысленно фыркнул Стас. Но в этом легкомыслии слышалась неподдельная тревога. А следующая фраза прозвучала абсолютно серьезно, даже с серьезными нотками. — Нет в том твоей вины. Сам он виноват, кнопка. Я когда тебя там увидел, так разозлился. Ведь по глазам понял, что глупость сделать решила. А все из-за чего? Из-за того, что этот оболтус к знаниям относился беспечно. Его же Алевтина Ивановна до сих пор гоняет в хвост и гриву по травам, но все без толку. Не дружит он с ними. Хорошо еще лопух от подорожника отличает и крапиву от полыни, а в остальном, — усмехнулся Стас, — я ему всегда говорил, что добром оно не кончится, а он все на удачу свою надеялся. Вот она его и проучила. Так что, не виновата ты. Но я сразу понял, что отговаривать тебя бесполезно. Вот и напросился в проводники. Не хватало, чтобы из-за этого балбеса еще ты пострадала.

— Так ты не злишься на меня? — с сердца будто камень упал.

— На тебя? — удивился Стас, — так мне и не из-за чего. Этот дурень, если в голову себе что-то вбил, то его с места сдвинуть сложно. Я ведь надеялся, что отстанет он от тебя после нашего разговора, а он в окно полез, а потом за голубым лютиком. Эх, кнопка, я ведь, когда его увидел с этими цветами в руках, да без сознания, думал сам убью, на том же месте. Но жалко дурака стало, все же брат мой, пришлось спасать.

Отчего-то неприятно кольнуло понимание того, что Рад сразу же растрезвонил брату о нашем ночном рандеву, пусть оно и было почти безобидным и невинным. Но он сразу решил поделиться своей победой с братом. Неприятно. Я всегда считала, что счастье любит тишину.

— Так что, не кори себя за то, чего не совершала, — погладил меня по голове и шепнул:

— Спи. Завтра будет тяжелый день. Особенно для некоторых нежных ромашек, — тихо рассмеялся он.

Я тоже улыбнулась, стукнула его кулачком в грудь и расслабленно вздохнула. А потом не заметила, как уснула.

Глава 26

— Ы-ы-ы, — выдала я, когда Стас подвел ко мне мою Черничку, чтоб ее на тушенку пустили.

Тело отзывалось болю на каждое движение. Я после сна подняться смогла только с помощью Стаса. Казалось, суставы жалобно скрипели, а мышцы окаменели. От мысли о новой поездке меня не передергивало, ибо больно. Хотелось сесть и завыть. И плевать, что луна меня бросила и спряталась, занимался рассвет, а у меня от волчьей породы, разве что голод.

— Ы-ы-ы, — снова промычала я, со слезами глядя на личное орудие пыток.

Попа болела. Да неспроста. Когда я утром ходила близко знакомиться с природой (надеясь, что не вызову этой интимной ноткой в наших отношениях новый приступ неприязни со стороны лесного духа) узрела синяки на мягком месте. И что-то мне подсказывало, что новая многочасовая поездка не поспособствует их исчезновению. Поэтому, я лупила глазами на лошадь, как упертый баран на новые ворота, в которые входить он категорически не согласен. Лошадь смотрела на меня подозрительно и опасливо. Видимо, мы обе боялись того, что может принести нам очередное совместное путешествие.

— Что, ночевка в лесной глуши отразилась на твоих способностях говорить, — фыркнула Людмила, — ромашка, поди всю ночь дрожала, глаз не сомкнула, волков выглядывала.

— Куда там, — прошипела я, — от твоего храпа земля дрожала. Ни один волк в своем уме не приблизился бы. Так что, мы себя в безопасности чувствовали, твоими стараниями.

— Хватит, — вновь прервал разгорающийся скандал Стас. — Держи, — сунул мне в руки мягкий сверток, взлетел в седло моей Чернички, забрал сверток, разложил его перед собой и протянул руку.