Школа ведьмовства №13. Сладкий запах проклятия (СИ) - Шавлюк Светлана - Страница 42

Глава 25

Меня под конвоем Людмилы, которую трясло и морозило, отправили к выходу с территории школы. Даже к Раду не пустили на минуточку, словно действительно думали, будто бы сбегу. Ядвига Петровна лишь сказала о том, что он жив, и мне делать там пока нечего. И Людмилу дали в нагрузку, чтобы не вздумала ослушаться. Моя спутница выглядела с каждой минутой все хуже. При взгляде на нее меня терзали жуткие сомнения в том, что она сможет доехать с нами до деревни. Лучше бы осталась у Алевтины Ивановны, она бы ее подлечила и спокойно отправила восвояси. Но на это предложение девушка ответила категорическим отказом и заявила, что ей срочно нужно домой. Хозяин-барин. Я лишь обреченно вздыхала, совсем не радуясь подобравшейся компании. Лучше бы одна поехала. И быстрее, и спокойнее. Не безопасно, конечно, но безопасность — последнее, о чем я думала в тот момент. Мне вообще это путешествие представлялось, как недолгая волнующая прогулка. Вжух, и я уже в Ручейках, вжух, и вернулась свободная от проклятия. Или не свободная, но об этом я старалась не думать.

О том, что все пошло совсем не по моему плану стало понятно, когда мы с Людмилой вышли за калитку. Девушка глубоко вдохнула и протяжно выдохнула, видимо, совсем ей тяжело было. Но меня чужие проблемы занимали мало. У меня своих вагон, хоть раздавай безвозмездно. И одна из них стояла передо мной. Вернее, целых две. Лошади. Фыркали, ушами прядали, переступали с ноги на ногу, утаптывая травку. Большие такие, красивые, гнедые, явно ухоженные. Дядька Пётр за поводья держит, да то одну, то другую поглаживает, да похлопывает любовно. За животными школьными ухаживал и присматривал этот тихий бородатый дядька. Свое дело он любит и знает хорошо. А я вот на лошади пару раз за всю жизнь каталась. В виде развлечения. И когда Ядвига Петровна про лошадей сказала, я обрадовалась, а теперь вот поняла, что рано радовалась. Я ведь даже влезть на нее не смогу с первого раза, хоть и не в привычное этому миру платье была одета, а в удобные штаны. А уж управлять лошадью… И так стыдно стало за свое неумение. Они-то тут, наверное, все с детских лет знают, как с лошадьми обращаться. Что уж там, если они и драконов оседлать умудрились, то лошади — как мопед для опытного автомобилиста.

И лошади, к тому же, всего две. А нас трое. Значит, кому-то с кем-то придется ехать, как минимум до деревни Людмилы. Одна я не могу, с Людмилой не хочу, со Стасом стыжусь. Хоть пешком иди. Наш транспорт звали Стрелкой и Черничкой. Я стояла у второй и рассматривала сильное тело темной лошадки.

— Чего стоишь? — бодрый голос Стаса, раздавшийся над самым ухом, заставил подпрыгнуть на месте и громко ойкнуть. — Садись, давай, — хмыкнул он, когда я вперила в него гневный взгляд.

Людмила уже взгромоздилась на своего скакуна и успокаивающе его поглаживала, вцепившись в поводья. Стас, не обращая внимания на мое негодование, закрепил свой мешок на моей лошади и вновь повернулся ко мне, вопросительно глядя.

— Я не умею, — сквозь зубы процедила я, — как-то привыкла, знаешь ли, передвигаться немного на другом транспорте. Я на него даже не залезу с первого раза, а вы смеяться будете.

— Ох, горе ты, кнопка, — глубоко вдохнул он и покачал головой. — Левую ногу в стремя, — указал он и встал позади меня.

Скептически взглянула на стремя, ногу задрать придется почти до подбородка! Оглядела себя, усомнилась в том, что способна на такие подвиги, но все же проделала то, что сказали, ухватившись за седло. Конь фыркнул. Я бы тоже фыркнула, если бы не сжимала так сильно зубы.

— А теперь отталкивайся правой и перекидывай ее через седло, — проговорил убийственно спокойным голосом Стас.

Я даже обернулась, чтобы убедиться, что он не шутит. Отталкиваться? Да я на носке стою, потому что, если на пятку опущусь, то завалюсь сама и лошадь за собой утяну. С моим-то везением.

Позади раздался горестный, такой печальный-печальный вздох и… Меня схватили за бедра, под мой сдавленный писк подняли над землей, подтолкнули под попу и прошипели снизу:

— Ногу перекидывай!

Оставалось сказать «але оп» для полного эффекта. Я сидела на лошади, вцепившись в седло, и сгорала от стыда. Хорошо началось путешествие.

— Пару раз попробуешь, и все получится, — не замечая моего красного, аки солнце на закате, лица проговорил Стас и пошел к Людмиле.

Я сначала обрадовалась, а потом запаниковала.

— Э-э, Стас, эй, подожди, — заерзала в седле. Лошадь тоже заволновалась, то ли мои переживания ей передались, то ли я в качестве наездницы не особенно ей понравилась.

Парень же прошел ко второй лошади, попросил Людмилу сдвинуться, взлетел и оказался позади бледной девушки.

— Ты, правда, думаешь, что при неумении залезать на лошадь, я умею ею управлять? — едва не сорвалась на крик от страха, что сделаю что-нибудь не так, и лошадь рванет галопом по лесу, потом меня по частям собирать можно будет.

— Деточка, ты бы глотку-то не рвала, — укорил меня дядька Пётр, — напужаешь зверюгу, она тебя из седла-то и выкинет.

— Я вообще молчу. Дядь Петь, — жалобно захныкала я, — помогите слезть, я пешком пойду.

Стас свесился с лошади, перехватил поводья обеих лошадей и кивком поблагодарил дядьку Петра.

— Кнопка, не паникуй. Людмила плохо себя чувствует, если в обморок свалится, из седла вывалится, шею сломает, а ты хотя бы сидишь ровно. Лошадь не понесет, если ты будешь слушаться меня, не будешь делать резких движений и издавать резких звуков.

Судорожно кивнула, закусила губу и вздрогнула, когда моя Черничка зашагала рядом с лошадью Стаса.

Мерное покачивание в седле, тихий шорох шагов лошадей, перешептывание леса, которое разносит юркий ветерок, стылый, по-осеннему холодный воздух, теплая куртка, мягкий шарф, в который так удобно прятать нос. Даже напряжение потихоньку стало отпускать. Впереди бежала довольно широкая тропинка, даря надежду, что не придется лезть вглубь леса, в непролазную чащу. Казалось бы, закрывай глаза и спи. Или хотя бы подремать попробуй после бессонной ночи, но уже через пол часа я почувствовала, как спина начинает ныть, а попа проситься на свободу, подальше от этого жесткого, совершенно неудобного седла. Ощущение тоски по современным автомобилям с мягкими креслами росло соразмерно ненависти к седлу и ни в чем не повинной лошадке. Но я молчала. Стойко. Терпела, сжимала зубы, пыталась усесться удобнее, размять поясницу и спину. Но фига с два мне что-то помогло. Я уже была готова спуститься с лошади, объявить всем, что я — проворная лань, и потрусить на своих двоих дальше. Но лес становился все гуще, лазурное небо, едва проглядывало сквозь густую сосново-еловую крону над нашими головами, света было достаточно, чтобы видеть дорогу, но дальше лес тонул в загадочной темноте, которую изредка взрывало золото березок. И вот когда я подумала о пешей прогулке, мое чувство самосохранения возмутилось и завопило, что оно не согласное на такие подвиги, все же на лошади как-то безопаснее. «Если что, ее съедят первой», — шептала трусливая моя часть. Тряхнула головой, отгоняя дурные мысли, и стиснула зубы еще крепче. Как ни крути, а на лошади и правда безопаснее и быстрее.

Когда Стас объявил привал, я уже не чувствовала свое седалище. Оно онемело и, если бы могло, наверное, тоже прокляло меня за такое испытание. Я же поняла, что без посторонней помощи спуститься не смогу. Была не уверена, что вообще в силах хотя бы ногу перекинуть. Поборолась со своей глупой гордостью и все же окликнула Стаса, который страховал Людмилу. Наша временная спутница выглядела все еще бледной, но уже гораздо лучше, чем утром, как мне показалось. Хорошо, что хоть кому-то наше путешествие пошло на пользу. Наш единственный мужчина подхватил ее, спросил о самочувствии и поставил на землю.

На мою просьбу о помощи тоже отреагировал спокойно. Даже не смеялся и не подначивал. Подхватил, когда я буквально вывалилась из седла и соскользнула по лошадиному боку в его руки. Не сдержала мучительно-довольного стона и выгнулась в руках парня, пытаясь размять поясницу. Он надавил пальцами на спину, вынудив снова застонать от наслаждения и боли.