Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса - Коллектив авторов - Страница 76

Вот почему мне захотелось сейчас сюда приехать. Нужна была широта ее взглядов.

В рассеянном дневном свете я видел тонкую сетку морщинок вокруг губ, которые когда-то целовал, и седые пряди в рыжих волосах. Я не сомневался, что Эдит подозревает (и правильно), что я знаю больше, чем говорю, – и больше, чем стало достоянием общественности. Но выпытывать пока не стала.

– Пойдем, покажу, чем я занимаюсь, – сказала она, внезапно прекратив спорить. – Только смотри под ноги.

Мы прошли по грязной траве к главной двери. В основе древней церкви Святого Катберта находилась башня времен англосаксов; остальная часть здания – норманнская, но в викторианскую эпоху тут провели основательную реставрацию. Внутри было красиво, но холодно, каменные стены отзывались эхом. Церковь принадлежала англиканам и все еще действовала, но в этой малонаселенной сельской местности ее объединили в один приход с другими церквями, а потому использовалась она редко.

Эдит никогда не причисляла себя к представителям ни одной из официальных религий, но позаимствовала кое-что из их «оснащения», как она любила выражаться. Здесь она собрала группу добровольцев-единомышлен- ников, таких же беспокойных душ, как она. Вместе они трудились над сохранением церковного здания, а Эдит руководила ими в освоении странного сплава молитв, медитаций, обсуждений, йогических практик – всего, что, по ее мнению, могло дать результат. Она настаивала, что именно этот способ использовался во всех религиях, пока монотеистические представления не взяли верх. «Единственный путь постижения Бога или той сферы за пределами нашего понимания, где он должен быть, – усердная работа, помощь ближним и напряжение возможностей собственного разума до его крайних пределов. А потом нужно немного выйти за них и просто слушать». От логоса к мифу. Эдит никогда не успокаивалась, она постоянно пробовала что-то новое. Но в чем-то она была самым счастливым человеком из всех, кого я знал, – по крайней мере, до той поры пока не стало известно о пришельцах. Правда, сейчас ее не устраивало состояние фундамента церкви. Она показала мне, что местами подняла плиты и обнаружила под ними раскисшую землю.

– Мы роем новые дренажные каналы, но это адова работа. Может, в итоге проще будет переделать фундамент. Самый нижний уровень, похоже, дерево – толстенные сваи саксонского дуба… – Она внимательно поглядела на меня. – А ведь церковь стояла здесь тысячу лет, и прежде ей ничто не угрожало. Изменения климата, да?

Я пожал плечами:

– Полагаю, ты думаешь, что идиоты в министерстве экологии должны заниматься проблемами вроде этой, вместо того чтобы готовиться к галактической войне.

– Пожалуй. А еще развитые существа готовились бы к благоприятному развитию событий. Только подумай. Тоб! В Солнечной системе сейчас находятся существа умнее нас. Наверняка так, иначе они не прилетели бы сюда, верно? Они где-то между нами и ангелами. Кто знает, что они могут нам сообщить? Какая у них наука, искусство, теология?

Я нахмурился:

– Но чего они хотят? Потому что с этого момента имеют значение именно их планы, не наши.

– Ну вот, у тебя опять паранойя, – сказала она, но уже не так безапелляционно. – Как поживают Мэрил и дети?

– Мэрил дома. Марк и Софи в школе. – Я пожал плечами. – Живем как обычно.

– Некоторые люди сейчас сходят с ума. Опустошают супермаркеты.

– Некоторые люди всегда так делают. Мы же хотим, чтобы все шло своим чередом, насколько возможно, и так долго, как возможно. Ты же знаешь, Эдит, современное общество высокоорганизованно, но не слишком выносливо. Топливная забастовка нас парализует в недельный срок, не говоря уже о вторжении пришельцев.

Она заправила под каску выбившиеся волосы и с подозрением посмотрела на меня:

– Но ты при этом выглядишь очень спокойным. Тебе что-то известно, не так ли, негодяй?

Я усмехнулся:

– А ты хорошо знаешь меня.

– Выкладывай.

– Две веши. Во-первых, мы перехватили сигналы. Или, вернее сказать, утечки в эфире. Ты же знаешь о той инфракрасной ерунде, испускаемой ядром, которую мы некоторое время регистрировали. Теперь мы зафиксировали шум в радиоэфире, слабый, структурированный и очень сложный. Скорее внутренний канал, чем послания, предназначенные для нас. Но если мы из этого что-то извлечем…

– Да, захватывающе. А что во-вторых? Не томи, Миллер.

– У нас есть более точные данные об их траектории. Вся информация скоро будет обнародована – хотя, возможно, уже и просочилась.

– Ну?

– Пришельцы действительно направляются вглубь Солнечной системы. Но не к нам, не на Землю.

Она нахмурилась:

– А куда же?

– На Венеру, – выложил я главный козырь. – Они летят на Венеру, Эдит.

Она поглядела в затянутое облаками небо, на тот его яркий участок, где пряталось Солнце и внутренние планеты.

– Венера? Это ж чертова дыра, покрытая тучами. Что им там нужно?

– Понятия не имею.

– Что ж, я привыкла жить с вопросами, на которые никогда не смогу ответить. Давай надеяться, что это не один из них. А пока займемся чем- нибудь полезным. – Она оглядела мой помятый деловой костюм, туфли из лакированной кожи, уже испачканные грязью. – Ты можешь задержаться? Хочешь помочь мне с дренажем? У меня есть еще один комбинезон, он тебе подойдет, наверное.

Так, разговаривая и рассуждая, мы обошли всю церковь.

Акция, которую Эдит организовала в Гунхилли, стала поводом для семейного визита в Корнуолл.

Мы проехали по извилистому шоссе, спускающемуся по западному хребту Корнуоллского полуострова, и остановились в небольшом отеле в Хелстоне. Симпатичный маленький городок был украшен перед ежегодным праздником Фурри Дэнс, древним необычным карнавалом, во время которого местные дети пляшут между домами на холмистых улочках. На следующее утро Мэрил планировала отвезти детей на пляж дальше по побережью.

Ясным майским утром я на арендованной машине отправился по шоссе к юго-западу, прямиком к Гунхилли Даунс. Все время, что ехал, я наблюдал за Венерой, встающей на востоке и четко видимой в зеркале заднего вида, – она походила на лампу, не терявшую яркости по мере того, как разгорался день.

Гунхилли – равнинная полоса на возвышенности, обдуваемая всеми ветрами. Местечко известно благодаря тому, что здесь находилась самая большая телеспутниковая станция в мире – через Телстар она впервые в мире приняла трансатлантический телесигнал в прямом эфире. Станция уже много лет не использовалась, но самая старая тарелка, параболическая тысячетонная чаша, названная «Артур» в честь короля, имела статус памятника и потому охранялась. Вот почему Эдит и ее команда «общенцев» смогли воспользоваться ею, когда им, точнее ей, надоело терпеть бездействие правительства. В соответствии с официальной политикой я должен был помочь ей утрясти все формальности по согласованию, но кулуарно.

Едва увидев на горизонте сохранившиеся тарелки, я уткнулся в полицейский кордон – наскоро поставленное пластиковое заграждение, за которое не пропускали поющих «Крикунов» и религиозные группы, протестующие против контакта «общенцев» с Сатаной. Я проехал, показав министерский пропуск.

Эдит ждала меня в старом центре для посетителей, который в это утро открыли для завтрака: кофе, хлопья и тосты. Ее добровольцы мыли грязные тарелки под большим настенным экраном, на котором шла прямая трансляция с космического телескопа – лучшие из доступных сейчас изображений, хотя все крупные космические агентства готовили исследовательские ракеты для отправки на Венеру, а НАСА уже даже запустило одну. Ядро пришельцев (казалось нелепым называть глыбу грязного льда «кораблем», несмотря на то что это был именно он) виделось сверкающей звездочкой, слишком маленькой для того, чтобы разглядеть, что она имеет форму диска, вращающегося по широкой орбите над полумесяцем Венеры. На темной стороне планеты ясно различалось Пятно[27], странное загадочное свечение в облаках, точно соответствующее орбите пришельцев. Удивительно было лицезреть эту космическую хореографию, а потом поворачиваться на восток и смотреть на Венеру невооруженным глазом.