Мать-одиночка (СИ) - Любимка Настя - Страница 7

— Вне зоны действия, — мрачно поведала близнецам Лиля.

Они погасили свет, и братья с сестренкой вышли из квартиры.

На лестничной площадке Ванька первым делом спросил:

— И где у тебя что мерцало?

— Не у меня, — проворчала Лиля. — А мерцало вот здесь, — показала она на стену напротив. — И туфелька там лежала.

— Мерцало, не мерцало, — одернул их Санька, — какая разница? Мама важнее ведь, правда?

Спорить с братом насчет этого никто не стал. И вновь замолчав, все трое зашли в раскрывшиеся двери лифта.

На улице было еще не совсем темно — июнь все-таки, — но уже сильно сумрачно, неприветливо, хмуро. И на лавочке возле подъезда никто не сидел. Зато откуда ни возьмись нарисовалась пожилая и очень вредная соседка из квартиры напротив — баба Тома. В ее имени близнецы давно уже перенесли последнюю букву вперед; получилось «баба Атом», что замечательно подходило и к ее взрывному характеру, и к громоподобному голосу, который было прекрасно слышно сквозь панельные стены, когда женщина орала на мужа. А не делала она этого разве что глубокой ночью. Да и то пару раз было.

Вот и сейчас, едва завидев ребят, баба Атом завопила:

— Это вы куда на ночь глядя?! Одни! Мамка там, небось, с кем-то?! Ни стыда у людей, ни совести!

— Да, — притворно насупилась Лиля и приняла такой вид, словно ей не десять лет, а вдвое меньше. — Мама дяденьку полицейского позвала. А нам велела не мешать. Она ему какую-то хвалобу пишет.

Соседка насторожилась. А к игре уже подключились близнецы.

— Не хвалобу, а жалобу! — авторитетным тоном поправил сестру Иван.

— Вот именно, — встал рядом с ним Александр. — Какая ты глупая, Лилия.

— Я не глупая, — заморгала, будто собираясь заплакать, девочка. — Просто я еще маленькая. И я не люблю, когда жалуются. Мне нравится, когда люди хвалят друг дружку! Может, и мама кого-то хвалит, вот и пишет дяде полицейскому хвалобу, чтобы хороших людей наградили.

— Погоди-ка, — остановила ее баба Тома. — А зачем ваша мама вообще полицию вызвала?

— А вы, что ли, не слышали? — заговорщицки зашептал Санька. — Кто-то каждый вечер у нас в подъезде так кричит, так кричит!..

— Ага! — подхватил Ванька. — Так страшно… «Ты паразит! Ты из меня всю душу вытянул!» Представляете? Душу! Всю!

— А «паразит» — это плохое слово? — спросила у отшатнувшейся женщины Лиля.

Но баба Атом уже залетела в подъезд.

— Может, зря мы?.. — переглянулись мальчишки. — Вдруг она сейчас к нам пойдет, оправдаться захочет?

— Не думаю, — скривила коварную рожицу девочка. — Она сейчас дома на все замки закроется и будет сидеть тихо-тихо. И вообще, мне теперь не до нее, знаете ли. Идемте лучше маму искать.

— Позвони ей сначала, — сказал Ваня.

— Я ведь уже звонила.

— Это было давно, — поддержал брата Саша. — Звони.

Сестренка достала гаджет, потыкала пальчиком, приложила к уху. «Аппарат вызываемого абонента…» Лиля помотала головой и убрала мобильник.

— Идемте!

Они обошли вокруг дома. Один раз, второй, затем, для верности, третий. Заглядывали за каждый куст, даже на всякий случай под каждую скамейку. Мамы нигде не было. Потоптались возле подъезда, и Ваня спросил:

— Теперь куда?

— Сейчас, — сказала Лиля, и еще раз набрала маму. Абонент по-прежнему был вне сети.

— Так куда? — спросил теперь Саша.

— Пойдемте домой, — вздохнула сестренка. — Вдруг мама вернулась.

— И поедим заодно, — сглотнул Иван.

— Точно, — проглотил слюнки и Саня. — Раз уж все равно будем дома.

— Вам бы только есть! — возмутилась Лиля, но тут же услышала, как заурчало в ее собственном животе. — Ладно уж, поедим. Как раз и обсудим, что дальше делать. Но вдруг мама все-таки дома?

Мамы дома не оказалось. Надев ее фартук, Лиля принялась разогревать ужин, включила чайник, достала вилки и чашки. А Ванька и Санька, притащив на кухню свои телефоны, тоже решили попробовать дозвониться. Но…

— Аппарат выключен, — буркнул вскоре Иван.

— Или находится вне зоны действия сети, — угрюмо дополнил Александр, но встрепенулся вдруг: — Погоди-ка! Она говорит, выключен?..

— Кто говорит? — насторожилась Лиля.

— Ну, тетка эта в телефоне… Оператор, или как там ее?.. — поморщился Саша.

— Это робот, — сказал Ваня. — Запись, в смысле. Не человек.

— Да какая разница, запись или не запись! — замахал Санька руками. — Дело не в этом, а в том, что именно там говорят!

— Там говорят, что телефон выключен, или…

— Не «или»! Он выключен! Он просто выключен! Понимаете?

— Ты хочешь сказать, — нахмурилась Лиля, — что мама его специально выключила? Но зачем?

— Чтобы нас по-настоящему напугать, — торжественно объявил Саня.

— Ага, — догнал мысль брата Иван. — Если бы с ней на самом деле что-то случилось…

— Не надо! — закрыла девочка лицо руками. — Не продолжай! Я поняла!.. — Немного помолчав, но так и не убрав с глаз ладони, она тихо сказала: — Тогда были бы просто гудки. — Наконец Лиля открыла лицо и посмотрела на братьев: — Мама заряжала утром телефон, я видела. Он не мог разрядиться. Значит, она его и правда специально выключила. А это значит…

— Это значит: все в порядке! — возликовал Санька.

— И мы можем с чистой совестью набивать свои пуза! — похлопал по животу Ванька.

— А вот и не в порядке! — притопнула сестренка. — А вот и не с чистой!

— Почему-уу?! — в унисон пропели братья.

— Потому что это мы ее довели до такого. Какая же у нас после этого может быть чистая совесть?

Ели молча. От поднявшегося было настроения не осталось и следа. После того как попили чай, Лиля прогнала братьев из кухни и стала мыть посуду. Могла бы, конечно, и не прогонять, но ей вдруг очень, просто невтерпеж, захотелось поплакать. Вот она мыла посуду и плакала, плакала и мыла. Очень удобно — из-за шума воды ее всхлипываний не слышно, не хотелось ей расклеиваться перед Санькой и Ванькой. А так и мокрые щеки объяснить будет можно — вода попала.

Поплакала — и стало легче. Во-первых, Лиля была убеждена, что с мамой ничего страшного не случилось, а это было главным. Но почему-то исчезла уверенность, что она вернется скоро. Это было хуже, это было странно, и насчет этого Лиля решила подумать позже, может быть, даже вместе с братьями. Но это несло за собой сразу и, во-вторых, и, в-третьих, и, наверное, в-четвертых и в-пятых, а там, кто его знает, в-скольких еще. Однако все это — тоже потом и потом. Дойдет и до этого, пусть. Сейчас было важным именно «во-вторых» и «в-третьих». Во-вторых, это то, что им с Ванькой и Санькой нужно было вести себя так, чтобы всякие там бабы Томы не поняли, что мамы нет. Лиля не могла бы это подробно объяснить, но вот она знала точно, что это будет правильным — и все тут! И братьям нужно было об этом обязательно сообщить. Потому что вообще-то, в-третьих, Лиля считала, что вся ответственность за семью ложится сейчас на нее. А куда деваться? Она теперь единственная женщина в доме, знаете ли.

Девочка поставила в сушилку последнюю чашку, закрыла воду и вздохнула. Нужно было посмотреть, много ли у них продуктов. Потому что от этого сейчас зависело все. Денег у них с братьями на троих едва ли и сто рублей мелочью наберется, а куда с этими ста рублями? Только людей смешить. Лиля снова вздохнула и открыла холодильник. Так… Немного сыра, шесть яиц, масло, кетчуп, майонез, три банки рыбных консервов, сосиски… Сосисок много, раза на три точно должно хватить, если варить на каждого по две штуки, а если себе брать только одну, то можно растянуть и на четыре. Морозильная камера порадовала куском мяса и двумя пакетами пельменей. В отделении для овощей лежало полкочана капусты, две луковицы, пять огурцов, четыре помидорины. Лиля проинспектировала также ящики кухонного стола и настенный шкафчик. Проведенный осмотр ее порадовал: в наличие имелись макароны, крупа трех видов, мука, соль, сахар, полбанки растворимого кофе, чай вообще нескольких сортов — почаевничать они все любили, и вовсе не заваркой из туалетного бачка. Да! Еще был слегка объеденный Ванькой торт. Девочка почувствовала себя более уверенно. Продукты у них худо-бедно имелись. Даже только на этом можно было прожить недели две точно. А что в «картошечном» ящике? Ого! Больше половины. Вообще отлично! Так можно и все три протянуть. Хотя настоящая хозяйка, конечно же, вернется куда раньше.