Зюзя (СИ) - Булаев Вадим - Страница 55

Потом к Слизню принесли ещё больного, который одной ногой на том свете стоял — выздоровел! Потом ещё — опять здоровый! Вот тогда и смекнули, что эта инопланетная штука может быть очень даже полезна. Самые хитрые быстренько переселились туда, периметр охранный по всей науке возвели, вход только по пропускам. За радиусом такой укрепрайон забабахали — что ты… с танковой поддержкой не взломаешь! И засекретили всё, конечно. Я случайно узнал, от старого товарища — в Дагестане вместе служили. Да и то по пьянке. Сначала не поверил, но в доказательство он показал шрамы, которые на моих глазах заработал, когда на растяжке подорвался. Так вот, их не было! Понимаешь?! Гладкая, чистая кожа. Клялся, что и здоровьишко получше стало, и шишка стоит как у пятнадцатилетнего!

С утра, когда расставались, я присмотрелся к нему на трезвую голову. Да… было на что глянуть… Нам обоим под шестьдесят, вот только ему в жизни не дашь такой возраст. Седины практически нет, весь такой… как молочный поросёночек — упругий и красивый. На вид от силы лет тридцать пять — сорок. Когда попытался поподробнее разведать, как это приятель так ловко устроился и не поможет ли бывшему сослуживцу — он меня послал и, вполголоса, посоветовал валить отсюда куда подальше. Ну или в старом поселении объедки подбирать.

Покрутился, пооблизывался… А ты думаешь, что с возрастом улучшаешься, как коньяк? Погоди, Витя, погоди… Доживёшь до моих лет — поймёшь, как это, когда каждое утро болит что-нибудь новенькое…

— Да ничего я не думаю. Точнее думаю, только про другое.

Полковник в очередной раз остановился, утёр пот с бледного лба, отдышался.

— И о чём думаешь, если это не страшная тайна?

Я не повёлся на издёвку. Не со зла он, больно человеку, вот и отвлекается, как может.

— Не тайна. Думаю, что делать с такими вот Слизнями.

— А зачем с ними что-то делать? — искренне удивившись, спросил Максим Иванович. — Чем они тебе мешают?

— Ну-у, — замялся я. — Не из нашего мира ведь эта штука, а если чего отчебучит…

— Молодо-зелено… Может, и отчебучит. А может, и нет… Ты вот когда в то время жил, сильно задумывался, сколько всякой заразы вокруг тебя? Химические заводы, атомные станции, всевозможное оружие массового поражения — и не упомнишь всего. И ничего — жили себе и жили. Потому что привыкли. Вот и к ним — привыкни, тем более что вреда от них никакого пока не выявили, только польза одна.

— Допустим. Но интересно ведь, что это такое, — не унимался я, съедаемый любопытством.

— Хрен его знает, что это такое. Мигаловский приятель намекал, что вроде как на маяк похоже, только космический. Что же, вполне может быть. Работает в автоматическом режиме, сигнал подаёт, никому, по сути, не мешает.

— Один маяк? И ради этого столько всего наворотили?!

— Не пытай меня, не знаю я больше! И так наболтал сверх всякой меры! Одно скажу — запомни, если ты чего-то не знаешь — это не значит, что этого нет. Сложная мысль, знаю, но ты уж постарайся её осилить.

Некоторое время шли молча. Услышанное от Коробова не то чтобы выбивалось из картины перевёрнутого к верху тормашками мира, но запросто в голове не укладывалось. Слизень или Слизни, омолодившиеся здоровые люди, космический маяк — катавасия сплошная. Потом поразмыслю…

Офицер между тем продолжил:

— … В общем, решили мы идти на юг. Во время мора многие туда направились, особенно после первой зимы. В дороге всякое случалось, но сюда смогли дойти без потерь. Как раз в том году и добрались. Осели, разобрались — что к чему, меня комендантом гарнизона выбрали после смерти предыдущего… Поселение ведь на три четверти военное… Знаешь, мы — армейцы, всегда стараемся вместе держаться. Так всем проще. Не надо рассусоливать, как со штатскими. Отдал приказ — в ответ козырнули и приняли к исполнению. Так и живём.

— Дальше не собираетесь? К морю и мандаринам? К людям, если они есть, наконец?

— Нет никакого дальше, Витя. Просто нет. В семидесяти километрах южнее по железке посёлок был, душ в сто двадцать. Торговали, общались, ярмарку в конце лета устраивали. А этой весной сунулись туда — а там пусто. Людей нет, трупов нет, в домах все вещи как попало раскиданы — словно в впопыхах собирались. В амбарах, домах — ничего мало-мальски ценного. Пусто. Только вот к нам никто не приходил, а больше им соваться некуда. И как все припас утащили — тоже большой вопрос. В общем, где люди — неизвестно. Разведка по окрестностям пошныряла — следов не нашла. Как корова языком слизала! Так что думай, куда тебе дальше идти. Я из личного дела помню, откуда ты, такой красивый, родом. Подумай! Подумай о рисках!

— Спасибо за предупреждение. Учту. Буду двигаться осторожнее.

— Ты дурак?! Я тебе открытым текстом говорю, что сила, которая с посёлком смогла справиться — тебя попросту сожрёт и не заметит!

Достал он меня. Это моё личное дело — куда мне идти и где сложить голову. Однако хамить не стал, ограничился коротким:

— Я. Вас. Услышал.

Коробов недовольно фыркнул, но дальше настаивать на своём не решился, мудро сменив тему:

— Расскажи мне про нападение волков. Я, собственно, ради этого к Алексею тогда и приехал.

Странно, но это подняло мне настроение. Не люблю, когда старшие по социальному статусу или по возрасту давят на меня. Может, поэтому и в начальники никогда не мечтал выбиться — гибкости во мне, прогнуться или покивать вежливо, нет вообще. Максимум — промолчать смогу, и то далеко не всегда.

Я честно рассказал обо всём: о скелете волка в броне, о вырезанном доме, о нападении на купцов, о том, что твари были вместе с нападавшими. Не знаю зачем, но не стал молчать и про базу, где познакомился с доберманом, даже показал её примерное расположение в своём атласе. Надеюсь, ему эта информация пригодится, он мужик, при всех недостатках, дельный.

По окончании моего нудного и длинного рассказа полковник впал в задумчивость.

— Значит, говоришь, и до Фоминска добрались?.. Тогда понятно…

— Понятно что?!

— Дела наши плохие, вот что понятно. Смотри, — он остановился, отломил прутик от куста и принялся рисовать в пыли обочины. — Вот круг. Это наш гарнизон. Вот две дороги, — от круга разошлись две чёрточки. Вот железка, — ещё черта. Тварей видели тут и тут, но стрельбой отогнали, — прутик ткнул в две точки на дорогах. Теперь здесь, где напали на тебя, — третья точка, с другой стороны от гарнизона. И сегодняшний инцидент, — точка чуть в стороне. А ещё где-то их просто не заметили… Получается, что по кругу нас обкладывают. Вот только кто?

— Я не знаю. На разведку похоже. Только зачем купцов тогда резать было?

— Чтобы выходы из поселения запечатать и страху нагнать. Чтобы народ в стадо сбился и трясся от ужаса. Партизанская методика. А что в Фоминске случилось? Тут недавно их торгаши все в мыле приезжали — просили всех не местных попридержать и им выдать.

— Твари хутор вырезали. Я там был сразу после нападения. Наследил обувью. Сами понимаете…

Коробов потребовал:

— Подробнее.

Пришлось вывалить на него все мерзкие подробности. Он слушал молча, запоминал. По окончании повествования горько вздохнул:

— Жалко старика. Она одна у него была, на сколько знаю… Ладно, тебя их просьба не касается, не было у нас никакого Вити. Пошли быстрее, время поджимает.

Минут через пятнадцать показался блокпост.

— Всё, Максим Иванович, пришли. Дальше каждый сам по себе.

— Не передумал? — снова уточнил он и, увидев мой скептический взгляд, стал прощаться. — Вижу, что нет. Хорошо. Иди своей дорогой. Только запомни, если снова сюда попадёшь, скажи любому караульному: «Жёлтый». Это кодовое слово, сразу ко мне без задержек доставят.

— Хорошо. Прощайте, — уже разворачиваясь, произнёс я и быстро пошёл обратно. Не люблю места с вооружёнными людьми на дорогах, нет там ничего хорошего.

Только миновал поворот, как из кустов выскочили Зюзя и Рося.

— А она тут что делает?! — удивление сдержать не удалось.

— Она прибегать звать обратно. Бублик тебя хотеть видеть, — услышал я Зюзин голос в голове. — Просить помощь.