Стальной подснежник - Арнаутова Дана "Твиллайт" - Страница 18

— Ой, миледи, какой у вас жених суровый! — болтала Нэнси, быстро и ловко разбирая самые необходимые вещи. — Как глянул — у меня и душа в пятки шмыгнула! А так мужчина ничего, видный… Плечистый, и шрамов нету. Вот у меня два дядьки в солдатах — так и носы переломанные, и зубов не хватает, а уж если рубаху снимут — жуть! А у его светлости лицо чистое. Видать, сам на других шрамы оставлял…

— Помолчи, — устало сказала Ло, опускаясь на кровать и морщась — от постельного белья повеяло затхлостью.

Девчонка послушно притихла, и Ло огляделась вокруг. Спальня, дверь в которую отперла высокая тетка в нарядном по меркам прислуги платье и чистом переднике, явно была нежилой. Тетка клялась и божилась, что ее милость ждали не раньше послезавтра, вот и не успели все подготовить. Но они сейчас! И действительно, снизу примчались еще две девицы и под руководством тетки быстренько вытерли пыль, смахнули паутину и даже провели мокрой тряпкой по оконным стеклам, отчего на тех остались заметные разводы. В общем, ни в один приличный дом местную прислугу не взяли бы даже поломойками, но Ло прекрасно понимала, что это крепость. Горная пограничная крепость. И уже то, что здесь вообще есть прислуга, — изрядная роскошь. Но про белье никто не подумал, а оно, хоть и чистое, явно отдавало сыростью. И обои, простенькие, дешевые, кое-где подернулись зеленью. Ло снова поморщилась.

Высокая деревянная кровать, накрытая шерстяным пледом, у окна — туалетный столик с тумбами и тусклым зеркалом в половину человеческого роста. Дорогая вещь для обычного служаки, между прочим. Щетка для волос, какие-то ленты, шпильки… Баночка то ли пудры, то ли помады, пыльная, не разобрать. На окне — засохший цветок в горшке… Ло передернуло. Склеп, только без тела. Чужой склеп, закрытый не один год назад и открытый сейчас лично для нее, новой супруги. Она зябко обхватила себя за плечи ладонями — по комнате словно подуло холодом. Кажется, комендант Рольфсон — дурак. Или просто бесчувственный скот. Устроить ее в комнате покойницы, откуда вещи даже не успели вынести! Может, это изысканное издевательство? Хотя Рольфсон не был похож на человека, способного придумать подобное нарочно.

Ло вспомнила коменданта. Чуть пониже Маркуса, но это ни о чем не говорит, некромант — та еще жердь. Зато в плечах куда шире. Короткие, неровно обкромсанные темно-русые волосы, мощная упрямая челюсть с недавней щетиной. Одевается по-солдатски, выглядит старше своих лет и так, словно давно не высыпается. Уж в этом Ло разбиралась… И глаза под тяжелыми набрякшими веками — как у больного пса на цепи. Матерого такого волкодава, с крепкими острыми клыками и ничего хорошего не ждущего ни от одной протянутой к нему руки. Неужели до сих пор тоскует по жене? Глупости… Романтические глупости… Которые тебе, Ло Ревенгар, стоит выбросить из головы и не приписывать будущему супругу излишней утонченности натуры. Солдафон и есть солдафон, ты ли их не навидалась? Некоторым на цепи самое место, кстати сказать, они и не знают, как без нее жить. И дать им свободу опасно что для них самих, что для окружающих.

— Нэнси! — позвала она девчонку. — Сбегай вниз, найди местную экономку и возьми чистое белье. На этом спать невозможно. И пусть пришлют плотника выставить рамы. А потом — затопят камин.

Поднявшись, она подошла к окну, брезгливо потрогала пальцем грязное стекло. Понятно, что ей отвели лучшую комнату по здешним меркам, но, чтобы склеп снова превратился в спальню, надо потрудиться. А ведь выходит, что жена коменданта ночевала одна? Странно для обычной семьи, это ведь не аристократы, для которых раздельные спальни в порядке вещей.

За спиной раздался дробный стук башмачков Нэнси. Девчонка с постоялого двора оказалась прекрасной горничной. Не слишком умелая в обращении с одеждой — понятно, где бы деревенской девице научиться гладить атлас и чистить бархат, — зато смышленая, расторопная, всегда в веселом настроении. А уж угодить старается так, что первые дни приходилось одергивать, чтоб не слишком мельтешила. Вот и сейчас быстренько сбежала по лестнице и куда-то летит через двор, только юбка вокруг ног плещется.

Ло присмотрелась к двору. Плиты серого камня чисто выметены, к бочке под водосточным желобом привязан ковш, чтобы удобнее черпать воду, вдоль одной стены навес, под которым аккуратно сложены колотые дрова. Похоже, вон та дверь — на кухню, из выведенной наружу трубы вьется дымок. И нигде никакого сора, грязи… То ли комендант — рачительный хозяин, то ли у него кто-то толковый и строгий в помощниках. А вот дерево почти среди двора… Дерево странное.

Высокий вяз по-осеннему желтел и зеленел листьями только на половине веток. Вторая половина засохла и торчала жалкими темно-серыми рогульками. Почему их не спилили? Смотреть же противно, и никак не вяжется с идеальным порядком во дворе. Да и ствол… Даже из окна ствол выглядел искореженным, покрытым неестественно вздувшимися наростами. Ло досадливо дернула уголком рта: повреждения вяза были очень похожи на магические. Странно… Ладно, это сейчас не самое важное.

Дверь скрипнула, и Ло удивленно обернулась: Нэнси назад не пробегала, а местным следовало постучаться и спросить разрешения войти. Супруг, что ли?

Нет, на пороге стояла незнакомая девчонка. Лет двенадцати-тринадцати, тоненькая, в красно-коричневом полосатом платье, явно перешитом со взрослого плеча и стянутом на талии простым кожаным пояском. Кто-то, наверное, мог бы умилиться круглому веснушчатому личику и двум коротким темно-рыжим косичкам, но Ло увидела другое: холодный взгляд, плотно сжатые губы и бледность. Девчонка смотрела со злостью, которую даже не думала скрывать. На миг Ло будто увидела себя ее глазами: отвратительную чужачку, занявшую комнату матери. Будущую мачеху, словно только что из сказки…

— Добрый день, — сказала она девочке, стараясь говорить приветливо. — Ты пришла познакомиться со мной? Я очень рада.

Радости Ло не испытывала ровным счетом никакой, а знакомиться с будущей падчерицей предпочла бы в присутствии ее отца. Представление друг другу, реверансы, улыбки, пусть и деланые, — таков этикет, чтобы сгладить неловкость первой встречи.

— Меня зовут Лавиния, — продолжила она, гадая, не немая ли девчонка. — Леди Лавиния Ревенгар. Наверное, твой отец рассказал тебе обо мне? А как твое имя?

Девчонка все так же смотрела на нее в упор, кажется, даже не мигая. Потом медленно обвела взглядом комнату и бросила:

— Это комната мамы.

— Я знаю, — вздохнула Ло. — Поверь, мне жаль, что пришлось пока ее занять. Уверена, мы что-нибудь придумаем, и скоро я ее оставлю. Не беспокойся, я не буду здесь ничего трогать…

— Это. Комната. Мамы! — отчеканила девчонка, и в лягушачье-зеленых глазах мелькнула совсем не детская ненависть.

Повернувшись, она бросилась бежать по коридору, топая башмаками так, словно вколачивала их в пол. Мелькнуло полосатое платье и скрылось за поворотом. Ло вздохнула, отходя от окна и снова присаживаясь на кровать. Великолепно! Вот она и познакомилась с падчерицей. А судя по характеру девчонки, скоро Ло будет вполне понимать своих сказочных товарок, норовящих избавиться от прелестных сироток то отравленным яблоком, то прогулкой в лес в один конец. Чутье подсказывало, что ей только что объявили войну.

Ло потерла виски, уговаривая себя, что это просто усталость. Надо бы все-таки выпить травяного отвара… Но тошнота не отпускала, становясь все сильнее от запаха плесени и сырости. Чужая спальня давила со всех сторон, потолок казался слишком низким, вещи неизвестной мертвой женщины вызывали гадливость, которую покойница не заслужила, но легче от этого не становилось. Ло мысленно поклялась себе, что это будет ее первая и последняя ночь здесь. Даже если спать придется на конюшне. Ну, и где Баргот носит дражайшего супруга?

Не пойти на ужин было очень заманчивой мыслью, но Эйнар от нее отказался. Рано или поздно все равно придется узнавать будущую супругу поближе. Не говоря уж о том, что ждет их после свадьбы. По правде говоря, даже думать о брачной ночи не хотелось. Первое время после гибели Мари любая женщина вызывала у него острое отвращение. Вид их, запах, искреннее или фальшивое сочувствие в глупых глазах — Эйнар даже не разбирался, каким оно было. Одну дуру, решившую утешить несчастного вдовца и забравшуюся в его постель среди ночи, он молча выкинул за шкирку в коридор прямо в рубашке, которую та не успела снять. Дура рыдала, а Эйнар велел Молли рассчитать ее и отправить с первым же обозом в любую сторону перевала. Остальные всё поняли правильно и в кровать к нему больше не лезли.