Мальчики с Марса. Почему с ними так непросто и что с этим делать - Грэй Джон - Страница 14

Китайские и корейские мальчики тоже знают слова, обозначающие то же самое, что и «кароси». В Корее смерть от переутомления называется «гвароса», в Китае – «голаосы». По всему миру коллективное бессознательное умных мальчиков, которые в поколении своих пап наверняка дослужились бы до кароси, гвароса или голаосы, подсказывает им, что если таков мужской мир, то, гм… спасибо, что-то не хочется{100}. Самые наблюдательные мальчики представляют себе «преуспевающего бизнесмена» в духе «Безумцев» таким, каким он предстает в заставке к каждой серии: силуэт человека, который выбрасывается из окна своего кабинета в небоскребе. Об ощущении бессилия, охватившем так называемых руководителей высшего звена, говорит и распространенный в этих кругах алкоголизм.

Ваш сын, как и его японские ровесники, не видит никакой благодарности общества этим мужчинам, которые рисковали жизнью ради своих семей, а зачастую и безвременно скончались. Ваш сын слышит, что это называется «сексизм». И чувствует (пусть и не формулирует), что сексизм, который не позволял женщинам работать, – это тот же самый сексизм, который заставляет мужчин работать на износ.

Вот о чем бессознательно размышляют некоторые из наших сыновей: если герой «Безумцев» Дон Драпер в финале оказывается в коммуне «Институт Эсален» и медитирует над тем, что значит быть мужчиной, вероятно, ему стоило с этого начать.

Из тех мальчиков, кто избирает армейскую карьеру, самых умных, как правило, ждет разочарование из-за бесцельности их миссии, а также из-за того, что то самое государство, ради которого они были готовы рискнуть жизнью, относится к ним, как к пушечному мясу.

Вот, к примеру, капрал Клей Хант. Он был снайпером на флоте. В 2009 году, после второй командировки, он решил лечиться от депрессии и посттравматического расстройства. Клей раз за разом обращался в министерство по делам ветеранов, но сталкивался лишь с проволочками и неуважением. И в результате застрелился – свел счеты с жизнью в возрасте 28 лет. Джейк Вуд, друг Ханта, описывает ощущения ветерана, вернувшегося из зоны военных действий, такими словами: «Мы пришли с войны не приспособленными к мирной жизни… Полное одиночество и потеря смысла существования»{101}.

Когда наши сыновья во всем мире видят, что цели, которые ставит перед ними культура и общество, приводят к самоубийству либо исчезают и сменяются бесцельностью, их бессознательная мудрость подсказывает, что есть и другие варианты, помимо лестницы в никуда.

Чем нагляднее для вашего сына безнадежность отцовской жизни, чем сильнее он опасается повторить его судьбу, тем глубже эмоциональная бездна его бесцельности.

Чтобы понять, какие культурные сдвиги привели к бесцельности, проще всего обратиться к примеру Японии. После Второй мировой войны Япония, ранее принадлежавшая к коалиции Берлин-Рим-Токио, превратилась практически в нейтральную страну. За оборону Японии стали отвечать США. В пределах одного поколения мальчики и мужчины должны были перестроиться: только что от них ждали, что они будут убийцами-защитниками, а теперь их самих защищают от убийств. Раньше японские мальчики мечтали стать воинами, но теперь эта цель словно испарилась.

А это в сочетании со страхом быть запрограммированным на смерть от переутомления (кароси), который мешает мальчикам ставить себе целью работу в корпорациях, породило среди японских юношей целое течение, получившее презрительное название «травоядные» («сосоку данси»).

«Травоядные» тратят на косметику и одежду почти столько же, сколько женщины. Одна только фирма «WishRoom» продала этим юношам свыше 5000 бюстгальтеров! Травоядные, которых еще называют «одинокими паразитами» («парасаито сингуру»), как правило, безразлично относятся к карьере, свиданиям, сексу и браку. Они практически всегда живут с родителями. И особенно близки с мамами.

Тенденция сохранять детскую привязанность к матери и зависимость от нее ширится и в Западной Европе. В Германии мальчиков шутливо называют «птенчиками в гнездышке» («Nesthocker») за то, что они живут «В отеле „У мамочки“»; в Италии юноши все чаще возвращаются жить домой по приглашению матери, несмотря на то, что их (как и их сестер) дразнят «bamboccioni» («большими младенцами»). В Испании и Греции уровень безработицы среди молодежи превышает 50 % (в США – 12 %), и в результате традиционное представление о цели среди миллионов молодых людей сменилось ощущением зависимости.

Причем это не первый случай в истории. На протяжении самого долгого мирного периода в Японии (сегунат Токугава, 1603-1868), когда не было нужды в мужчинах-воинах, мужчины играли в театре женщин, женщины – мужчин, а эротическое искусство прославляло бисексуальность и трансгендерные ролевые игры.

И тогда, и сейчас то, что мальчики стали гораздо реже ставить себе цель стать героями на войне или на работе и рисковать для этого здоровьем и жизнью – добрый знак. Плохо другое: никто не предлагает им достойной альтернативы.

Но есть ли они, эти достойные альтернативы? Есть ли другая цель в жизни, которая обеспечит вашему сыну уважение общества? Да, есть. Но для этого нужен нестандартный подход к профессиональной карьере.

Женское движение предупреждает девочек, что семейная жизнь может вынудить их пожертвовать карьерой. Но никто не предупреждает мальчиков, что семейная жизнь может вынудить их пожертвовать собой ради карьеры.