Убить некроманта - Далин Максим Андреевич - Страница 31
- Предыдущая
- 31/67
- Следующая
Когда я подъезжал к дворцу, придворная челядь Ричарда, вышедшая меня встретить по церемониалу, — герольды, пажи, конюшие, лакеи — бежала сломя голову куда придётся, а по дороге рыдала и блевала. Представление вышло — любо-дорого. И позабавился.
Дворец оказался небольшой и хорошенький, под стать городу. Снаружи очаровательный даже в весеннюю слякоть парк с подстриженными деревцами, а внутри — этакая атласная коробочка для пирожных, всё в золотых завитушках. И всюду зеркала и зеркальный паркет. И мои гвардейцы пёрли по этому паркету, оставляя следы грязи, крови — я уж и не знаю, чего больше. А я впервые за весь этот поход узрел себя в зеркалах — волей-неволей.
Исключительное зрелище. Чудовище в грязи и щетине, в замызганном плаще, с сальными патлами, бледное, глаза в чёрных кругах — будто сам только что выбрался из могилы, и это ещё в лучшем случае.
В худшем — прямо из ада. И — что особенно смешно — не в бровь, а в глаз. Именно оттуда.
Вот в таком виде — истинно государь-победитель — и сопровождаемый отрядом трупов я вошёл зал для аудиенций. Двор Ричарда расшугался по стенкам, как, бывает, шугаются перепуганные крысы. А он сам восседал в парадном кресле, стоящем на возвышении, под золочёными штандартами Перелесья. Самое смешное и глупое, что он мог придумать.
Он был старше меня лет на десять. И он был хорош, Золотой Сокол, хорош, надо признать. Я кое-что смыслю в красоте мужчин, можете поверить мне на слово. Но — он был решительно не в моём вкусе.
Я знаю, что мужчины такой породы до экстаза нравятся женщинам. Такие высокие и плотные. С такими глазами, большими и томными, в длинных ресницах. С такой кожей. С такой статью. С такими великолепными волосами и ухоженными усиками. Наверное, он должен был казаться женщинам очень мужественным.
Но, по-моему, даже маленький Нарцисс выглядел чище и строже. В роковую красоту Ричарда Господь переложил сахара. Государь Золотой Сокол был форменный медовый пряник в сусальном золоте, облизанный своим двором с ног до головы.
И он смотрел на меня с капризно-обиженным выражением. Как я посмел осквернить его великолепные покои своим присутствием — у него в голове не укладывалось.
А у меня не укладывалось в голове присутствие в зале королевы, государыни Магдалы, второй жены Ричарда. Я понимал, что женское любопытство — сила помощнее тарана, но мне было совершенно непонятно, почему она не убежала отсюда, когда я вошёл. Вместе с остальными дамами — это было бы так естественно…
А она сидела рядом с Ричардом совершенно неподвижно и смотрела на меня в упор.
Магдала, Магдала… Точёное лицо, чистое и бледное. И две тёмные косы — вниз, по золотому шитью, по блондам, едва ли не до пола. Глаза синие, холодные, прозрачные. Было в ней в тот момент нечто от вампира — неподвижность эта. Не тупая оцепенелость, как каменеют от ужаса, нет — ледяное спокойствие, как у неумерших. Рассудочное. Оценивающее.
И я даже подумал, что владыка у них тут с косами, а этот, Сокол, только мешать будет. Она мне очень понравилась, королева. Я ожидал, что она заговорит, но она молчала, а Ричард понёс…
— Мой августейший брат! — И я поднял бровь, а он перекосился, но продолжал: — Я рад, что вы приняли приглашение, потому что происходящее необходимо обсудить на самом высоком уровне, потому что ведь вы же понимаете, что так дальше не может продолжаться, потому что…
— Дайте мне кресло, я устал, — говорю. — А то велю мертвецам освободить ваше.
Он заткнулся и махнул холуям. Они приволокли кресло, и я сел. Не знаю, как описать ту занятную смесь смеха и злости, которую чувствовал, когда садился. Презирал Ричарда — как никого раньше. До брезгливости. Он что, хотел меня принять как своего вассала? Вот так вот, глядя сверху вниз, как я перед ним стою? На глазах своего двора? Ну хорошо же.
Он наконец что-то там решил и снова открыл рот, но я его перебил.
— Ричард, — говорю, — у меня нет настроения слушать чушь. Я здесь по делу. Заткнитесь и попытайтесь понять.
Он дёрнулся и схватился за эфес. А я не носил меча вообще. Зачем — если я не фехтую? Для красоты? А он вякнул:
— Как вы говорите со мной…
— Как-как? — говорю. — Как полагается разговаривать с побеждёнными. Или мне надо было наплевать на вашего герольда и вести мертвецов в столицу?
У него затряслась нижняя губа. А я добавил:
— Между прочим, Ричард, напрасно хватаетесь за эту железяку. От Дара она не спасёт. В случае чего — умрёте раньше, чем успеете её из ножен вытащить.
— Вас нельзя назвать рыцарем, Дольф, — сообщил он обиженно.
— А я и не претендую, — говорю. — Ладно, хватит. Перейдём к делу. Сообщаю вам, Ричард, зачем я здесь нахожусь — вас же должно интересовать, верно?
Попытался состроить скептическую мину — в целях сохранения остатков лица, не иначе, — хотя лица на нём осталось не больше, чем на том мёртвом драгуне.
— Ну-ну, сообщите.
— Так вот, — говорю, — чужого мне не надо. Я хочу вернуть своё. Винная Долина без звука отходит короне Междугорья, равно как и Птичьи Заводи с прилегающими землями, которые в своё время завоевал ваш прадед. А за ущерб, который ваши предки причинили моим, я собираюсь получить серебряный рудник. Тот, новый, в Голубых Горах, с сопредельными угодьями. Всё.
У него в тот момент лицо просветлело, будто он ждал худшего. Я подумал, что он всё правильно оценил и не будет цепляться за моё зубами, когда его собственная корона в опасности. Но он просто обманулся краткостью речи — не понял. А когда подумал и понял-таки — спал с лица:
— Как — рудник?!
— Ричард, — говорю, — давайте не будем тратить время. Я сказал всё, что хотел. Вы соглашаетесь — и между нами мир. Так и быть…
И тут его снова понесло. Он просто затараторил:
— Да это же неслыханно, вы понимаете, на что претендуете, нельзя вот так заявлять права на такие огромные территории, где живут подданные нашей короны, тем более что от ваших методов ведения войны серой несёт и вы, по-моему, не можете говорить с рыцарем, не задевая его чести, тем более что ваша собственная честь…
Я его перебил. Мне надоело. Это так глупо выглядело: смазливый король в золоте и при оружии, который несёт и брызжет слюной, королева, которая слушает с каменным лицом, двор, который уже стёк по стенам…
И я сказал:
— Довольно уже. Я даю вам три дня на раздумья. А если вы будете дурить, я начну развлекаться всерьёз. У вас в столице этой весной всё из земли полезет — слово некроманта. Я вашу фамильную усыпальницу разбужу — чтобы вы лично могли посмотреть своим предкам в их бесстыжие глазницы. Потом я подниму вампиров и дам им хорошенько порезвиться. А если всё это вас не убедит — сам буду убивать. Вы себе не представляете как. Вся прежняя бойня вам покажется детскими играми на свежем воздухе. Вы поняли?
Он смотрел на меня и хватал ртом воздух. И у него на лице ясно читалось: «Вы отвратительное чудовище, Дольф. У вас нет сердца. У вас нет чести. Вы — пятно на собственном гербе» — ну и что там они все ещё говорят.
А я сказал:
— И напоследок — чтобы вы сообразили, мой Золотой Сокол, что я не шучу, — и ткнул Даром, как мечом, в живот какого-то жирного сановника, который ошивался за креслом Ричарда и порывался ему что-то шептать.
Минуты три он катался по паркету перед Ричардом, корчился, выл, скулил — потом угомонился. И я его поднял и приказал встать в строй. Не то чтобы из такого вышел хороший солдат, но зрелище получилось эффектное.
Глаза Ричарда выглядели такими же стеклянными, как и у жирного. И такими же пустыми. А весь его двор вполне соответствовал государю — кроме королевы.
Я в тот момент очень жалел, что не могу поговорить с ней. Меня восхитил этот ледяной холод спокойного разума. Но она молчала.
А я сказал:
— Желаю здравствовать, Ричард. Вернусь через три дня — будьте на месте с готовыми бумагами. Иначе — сами понимаете.
Встал, отшвырнул кресло ногой и вышел. А гвардейцы печатали шаг так, что дребезжала мебель — и раззолочённый пузан вместе со всеми.
- Предыдущая
- 31/67
- Следующая
