Гарри Диксон. Дорога Богов - Рэй Жан - Страница 3

— Да, господин Диксон, — произнесла миссис Сервен, крутясь на табурете с подушкой из красного плюша, — да, сэр, я нарочно спела эту печальную оду. И спрашиваю себя, что, быть может, поющий вампир черпал свои криминальные позывы из этой оды…

— Поэма, которая побуждает к самым отвратительным поступкам! — напыщенно возмутился мистер Тейппл. — Нет, нет и нет, я не могу в это поверить, миссис Сервен.

Транч расхохотался и громко шлепнул себя по ляжкам, похожим на жирные окорока.

— Это была бы хорошая шутка для последней статьи в «Мэривуд Диспатч», — звучно заявил он. — Но я пообещал ничего не публиковать, что не пройдет вашей цензуры, господин мэр, а Транч не из тех, кто забывает о своих обещаниях.

Он принялся чистить зубы спичкой, сопя и окидывая собравшихся наглым взглядом.

— Я сознаю, что немного поступаюсь своим долгом представителя прессы, эха публичного мнения, но я остаюсь другом жителей Мэривуда, и мои интересы совпадают с их интересами.

Он повернулся к сыщику, который слушал с вежливой отрешенностью.

— Тысяча сожалений, Диксон, что не могу вам составить рекламу в моем листке. Вы должны работать в тени, старина!

Миссис Преттифильд, чувствуя возникшую неловкость, поспешила сменить этот неприятный разговор:

— Очень сожалею, что не слышала этот чудесный голос. Если бы вампир вместо преступлений решил бы подписать контракт со мной, он заработал бы столько денег, сколько ему, несомненно, не принесли эти ужасные убийства.

— У жертв забрали ценные вещи? — спросил Гарри Диксон, поворачиваясь к мистеру Притчеллу.

— Нет, — ответил мэр, — у них ничего не забрали. Хотя у мистера Эндрью Лормана был туго набитый кошелек, а бедняга Джинкль всегда носил в кармашке великолепные часы, усыпанные драгоценными камнями. Я склоняюсь к мысли, что преступник убивает из любви к преступлению и из-за кровожадности. Настоящий вампир в полном смысле этого слова.

— Что обещает сложности в расследовании, — признался Гарри Диксон. — Преступник, который убивает не ради материальной выгоды, имеет больше шансов избежать человеческого правосудия, чем такой же негодяй, который действует с целью наживы. Однако дела такого рода встречаются редко.

— Таких было немало в прежние времена, — сухо возразил владелец замка Кракбелл, впервые за вечер открывший рот.

— Но у нас уже не прежние времена, сэр Хэмфри Кракбелл, — с улыбкой ответил Гарри Диксон.

— Мы в Мэривуде, — отрезал старый дворянин. — Мы не пошли в ногу с прогрессом, и я благодарю за это Бога, иначе жизнь здесь стала бы для меня невыносимой. Если вы окажете мне честь в какой-нибудь день нанести мне визит, господин Диксон, я открою перед вами архивы Кракбеллов, и вы сможете узнать о чудовищах прошлого века, которые ни в чем не уступают нынешнему поющему убийце.

Сыщик с симпатией посмотрел на старого джентльмена с гордой седой головой. Конечно, все в нем выдавало высокомерную сдержанность по отношению к тем, кто сближался с ним, но его глаза горели умом, и Гарри Диксон, большой знаток людей, прочел в них истинную доброту.

— Я с большим удовольствием принимаю ваше любезное приглашение, сэр Хэмфри, — ответил он с легким поклоном.

— Ба! — подхватил, в свою очередь, журналист. — Когда вы будете наносить визиты мэривудским обитателям, Диксон, не побрезгуйте заглянуть в редакцию «Диспатча». Я прочту вам несколько статей собственного сочинения, в которых нет ничего от предков, но которые смогут просветить вашу черепушку. Если я их не публикую, то только потому, что держу данное слово.

— Теперь, господин Диксон, пришла моя очередь проявить любезность, — радушно произнесла миссис Преттифильд. — Муниципальный театр Мэривуда, который я имею честь возглавлять, предлагает вам и мистеру Уиллсу постоянную ложу. Мы даем два представления в неделю: в понедельник и четверг. Надеюсь, вы не будете излишне строгим критиком для моих скромных артистов.

— Они превосходны, — рявкнул Транч, — а вы сами, Дженни, просто очаровательны в своих ролях. Я без колебаний говорю и пишу правду, и все присутствующие знают это.

Имя «Дженни», брошенное внезапно без предшествующего обращения «мадам», охладило общее настроение. Директриса покраснела, и ее губы сурово сжались; мистер Сервен тоже скривился, а мужчины, как один, словно отстранились от журналиста, притворившись, что ничего не слышали.

Но Транчу было все равно. Он знал могущество провинциального журналиста, держателя множества маленьких семейных секретов, которые из-за внезапной перемены настроения его желчное перо могло раскрыть на радость злословящей публике.

— Уверен, что вы возьметесь за дело с раннего утра, господин Диксон! — сказал мистер Притчелл, чтобы сказать хоть что-то.

— Таково мое намерение, господин мэр.

— В Мэривуде есть офицер полиции и шесть преданных полицейских. Само собой разумеется, что они в вашем полном распоряжении.

— Благодарю вас, сэр, и я обязательно прибегну к их помощи, как только это мне понадобится. Но в первые дни я предпочту работать в одиночку. Мне достаточно помощи моего ученика Тома Уиллса.

— Поступайте, как вам заблагорассудится, господин Диксон.

Это было вежливое прощание. Кстати, другие гости также собирались уходить.

— Вы остановились в «Хостеле Башни», не так ли, Диксон? — спросил Транч. — Прекрасное заведение! В один из этих дней я приглашу сам себя, чтобы отведать в вашей компании раков под белым вином и рагу из дичи, которому нет равных во всем мире. Хорошего сна, хорошего вина и хорошего обслуживания. Я немного провожу вас. Я живу в комнатах на Бонд-стрит, что в нескольких шагах от гостиницы.

Попрощавшись с хозяевами и остальными приглашенными, журналист фамильярно подхватил сыщика под руку. Том Уиллс молча шагал рядом и курил сигарету.

— Эй, молодой человек, у вас милое выражение лица! — осклабился надоедливый журналист. — Что скажете о пышной миссис Джеймсон? Она пожирала вас глазами весь этот скучный вечер. Несомненно, она пригласит вас на свое будущее чаепитие, ибо она падка на свеженькое мясцо. Если вас вдруг найдут убитым, я во весь голос буду кричать, что это дело рук Джеймсон. Только не подумайте, что она замешана в двух убийствах в лесу. Нет, жертвы были слишком твердыми орешками и не в ее вкусе. Эта мультимиллионерша — обычное чудовище и лакомится только молодым мясцом. Понятно, что я говорю в фигуральном смысле…

Том Уиллс покраснел от такого откровенного хамства, но продолжал молчать. Транча только подстегнуло его молчание, принятое им за знак согласия.

— Том Уиллс! Покоритель сердец Мэривуда! Ха! Ха! Старина Транч не прячет глаз в карман. Малышка Норвелл тоже долго не сводила с вас глаз, а у нее прекрасные газельи глаза. И даже старушка Сервен, воплощенная добродетель, кажется, ощутила что-то человечье от встречи с таким сыщиком-эфебом.

— А прекрасная миссис Преттифильд? — спросил Гарри Диксон, который втихую наслаждался смущением своего ученика.

— Дженни? Руки прочь, ребята! Это — частная дичь!

— Действительно, — заметил Гарри Диксон, — театр нуждается в журналистах.

— Старина Гарри Диксон! Такой проницательный! — фыркнул Транч. — Я бы сравнил нашу муниципальную Дженни с Сарой Бернар, или Дузе, или Мэри Белл, а то и со Спинелли!

Вечер был теплый, но в воздухе чувствовалась какая-то тяжесть. Журналист вытирал потный лоб, а поскольку беспрестанно говорил, у него явно пересохло в глотке. Они подошли к гостинице, чьи окна неярко светились в ночной темноте. Терраса, на которой стояли бочки с лавровыми деревцами и небольшие столики, накрытые белыми скатертями, словно любезно приглашали в гости всех прохожих. Гарри Диксон предложил журналисту выпить по бокалу свежего пива, и тот с энтузиазмом принял приглашение, заявив:

— Это — единственное местное заведение, где подают немецкое или люксембургское пиво. Хорошими полулитровыми кружками без лишней пены. Эй, гарсон! Три «Дикирша», и побыстрее!

Вокруг столика словно сгустилась тишина. Троица у одинокого столика наслаждалась свежим, пахучим напитком и теплой ночью. Подвижный и рассеянный свет рождающейся луны и далеких звезд окружал ореолом высившийся перед ними сумрачный силуэт средневекового замка Кракбеллов.