Записки заключенного (ЛП) - "OneWhoSitsWithTurtles" - Страница 6

Когда я приблизился, то заметил беспокойство и неуверенность, которые он пытался скрыть.

— Просто… Не держи меня, — потребовал Артур, его голос немного дрогнул, но был тверд.

— Окей, — согласился я, все еще стоя на месте. Я не собирался отказываться от того, что мог получить.

Я не двигался со своего места, и Артур закатил глаза.

— Ну давай, Имс. — Он словно черпал силу, насмехаясь надо мной. Потом он усмехнулся: — Только не говори мне, что стесняешься.

Что Артур от меня ожидал? Я сидел в тюрьме уже пять с половиной лет. Мой сексуальный опыт тут начался с хера, который насильно затолкали мне в рот. Прошло еще два года после этого, когда я заимел любовника – или как этот тут называют. Наша смена в прачечной по субботам была самой поздней. Мы оставались выключить машины и свет и иногда урвать небольшую порцию безумного удовольствия за рабочим столом. Иногда стоит кого-нибудь нагнуть и убедиться, что ты не прилюбился к собственной руке.

Но в итоге, Марка, который был старше меня на пять лет, перевели за плохое поведение. Он всегда был непредсказуемым; мне просто повезло, что он не перерезал мне горло однажды ночью, пока я втрахивал его в бетонный пол. В то время это обостряло чувства. Теперь же я мог только удивляться своей глупости.

После Марка у меня никого не было. Я держался особняком и не мог иметь никаких слабых мест. Когда ты очень привязываешься к человеку, кто-то другой может использовать это против тебя. Но самое главное — я был разборчив, хоть тюрьма и не то место, чтобы привередничать. Иногда я соглашался на минет от новичков, желающих подружиться и приспособиться. Все это прекратилось с появлением Артура; тем не менее, когда я думал об этом, то не мог понять конкретную причину. Как бы то ни было, на тот момент у меня была только моя рука.

И вот Артур небрежно раскинулся на моей койке, как на собственной. Его волосы выглядели растрепанными, а одежда помятой; щеки его немного покраснели, взгляд был колким. В нем я видел проблеск тревоги, и это меня не радовало. Тем не менее, было приятно видеть что-то, кроме тупого безразличия, которое было после того происшествия.

Я чувствовал, что завожусь, и пытался отвлечься от этого, пока шел к кровати. Когда я сел на нее, матрас просел от моего веса, и Артур невольно сполз ближе ко мне. Я заметил, что он не отодвинулся. По моему телу прошла еще одна волна возбуждения, но я подавил ее. Я был уверен, что он едва ли проявит слабость, так что я должен был читать его мысли, как открытую книгу, и действовать осторожно.

Я повернулся всем телом и для равновесия оперся левой рукой на постель рядом с головой Артура. Его тело было в неудобном положении и неприветливо подо мной, поэтому я медленно сдвинул руку с постели к его плечу. Мой большой палец начал выводить круги по напряженным мускулам под тканью рубашки Артура. Я наклонился, и мои губы замерли рядом с его губами.

— Тише, дорогуша. Я не буду делать ничего, если ты не захочешь сам.

В ответ на мое обещание, он расслабился под прикосновениями, немного наклонив голову и жертвенно подставив мне шею. На манер хищника, я прошелся языком по своим губам; к счастью, Артур этого не видел.

Прижавшись губами к его шее, я замер, на случай, если он запаникует; электрический разряд прошелся по моему телу. Все ощущения вдруг невероятно обострились, я даже не знал, что могу испытывать трепет, отвлекаясь и нервничая. Это было похоже на вспышку молнии в грозу — искра, прошедшая между мной и Артуром через прикосновение губ. Я едва мог сдержаться.

Я следил, чтобы мой большой палец продолжал прикасаться успокаивающе, пока другой ладонью я робко проходился по ткани рубашки Артура, кожи под ней. В то же время я ласкал шею моего друга, осторожно, не желая делать больно.

— Ты что, девственник? — поддразнил Артур, однако его голос звучал хрипло.

Я грубо зажал его за это, смутившись, осознав, как мягко я действовал. Границы в тюрьме размываются, но позволить себе запутаться в этом я не мог. Мои губы после этого ласкали Артура жестко, оставляя засосы без помощи зубов. Я довольно усмехнулся, в конце концов отстранившись, глядя на оставленный мной кривой след от укуса в центре великолепного красного синяка.

Лицо Артура было красным, он вскинул руку, с интересом трогая свою шею. Он чуть поморщился, коснувшись ее, слишком сильно надавив на оставленный мной укус, но так ничего и не сказал. Я ждал, что он ударит меня по лицу или хотя бы вернется на свое место. Но вместо этого Артур сонно моргнул и повернулся на бок, лицом к стене.

Думаю, это было что-то вроде проверки. Мне следовало выгнать его со своей койки, ну или хотя бы спросить, какого черта происходит. У меня было почти тесно в штанах, и я был разочарован тем, что не могу ничего сделать, чтобы получить разрядку. Но мой обновленный знак собственности был виден на шее Артура, и это меня успокоило. Выбор у меня был невелик, поэтому я скользнул к Артуру под одеяло и провалился в спокойный сон.

Вот так началась эта странная привычка. Раз в месяц и всегда именно в те ночи, когда я приходил поздно, я возвращался в камеру и видел Артура на своей постели. Иногда он лежал на животе. Но чаще всего он лежал на спине и пялился вверх, на каркас кровати. Он всегда был полностью одет и никогда не брал с собой книгу, которую читал.

Я всегда начинал с того, что садился на кровать, успокаивающе выводя пальцами круги под чужой рубашкой. Артур обычно наклонял голову, обеспечивая мне полный доступ к его шее. Иногда я сильно кусался, но чаще ласкал его только губами. Иногда Артур зарывался пальцами в мои волосы или держался за мое плечо; но почти всегда он лежал неподвижно, довольно выдыхая (ну, или мне просто хотелось в это верить). Ни один из нас не жаловался на то, что в эту ночь мы спали в одной постели.

Само собой, моему либидо легко не было.

Технически, я мог взять Артура, не боясь за свой статус в тюрьме; все и так уже «знали». У меня не было разногласий с теми, кто был выше меня по пищевой цепочке (а никто ниже и не захотел бы идти против меня). Раз уж на то пошло, связь с Артуром делала меня влиятельней. Он был сильным, ценным союзником — я понятия не имел, где он берет ту информацию, которая у него была. Она приходилась очень вовремя и не позволяла мне заскучать.

По сути, даже если принадлежность Артура мне была только напоказ, мы с ним становились все ближе. Для начала мы проводили больше времени вместе, чтобы убедить окружающих в действительности моей метки, резко контрастирующей на бледной коже Артура. Но потом мы поняли, что нам нравится находиться в компании друг друга — редкое явление в тюрьме, ведь ты здесь не для того, чтобы друзей заводить.

Смышленость Артура порой сбивала меня с толку, а сам он частенько был слишком нетерпелив, чтобы что-то мне объяснить. Я отметил, что у меня вошло в привычку брать из библиотеки книги, чтобы было что обсудить с ним. Я не хотел подводить своего сокамерника. Мы говорили о многом, но еще не дошли до того, чтобы делиться друг с другом прошлым.

Все проведенное вместе время привело к легкости и взаимопониманию между нами, это было любому понятно. Мы стали действительно близкими друзьями.

Мне нужно было убедиться, что это не скатится во что-нибудь опасное. Одна мысль о том, что я могу чувствовать к Артуру что-то бóльшее, пугала, потому что я знал, что это чувство обречено с самого начала. У меня было пожизненное заключение, и у меня не было никаких шансов доказать мою невиновность. Артур, как осознал я однажды, тут только на шесть лет. Шесть лет. А я собирался здесь умереть.

Ничего не выйдет. Этому не суждено было случиться.

Конечно, эта информация помешала мне быть полным идиотом.

Я контролировал себя полтора года. Или, как это видел я, шестнадцать меток. Я метил Артура шестнадцать раз, каждый раз вжимался членом в матрас, игнорируя возбуждение, и просто спал рядом с Артуром.

Серьезно, я очень гордился собой, думая, что демонстрирую удивительную выдержку.