Записки заключенного (ЛП) - "OneWhoSitsWithTurtles" - Страница 19

Я никогда не замечал, как шумно было ночью в тюрьме, пока не лег спать в своей маленькой комнате. В тюрьме постоянно храпели, зачастую дрались и нередко кричали во сне. В общежитии же периодически били друг другу морды или приходили пьяные вдрызг. Но в основном тишина была такой угнетающей, что я ее едва выдерживал.

Хуже было только чувствовать – и понимать – что я лежу в постели без Артура под боком. Честно говоря, речь идет даже не о сексе. Имею в виду, и по этому я тоже скучаю, конечно же, и не собирался искать развлечений где-нибудь еще. Но я завязал бы с сексом на всю оставшуюся жизнь, если бы мог обменять его на Артура, просто уютно устроившегося в моих объятьях.

А еще ночью мысли лезли в голову настойчивей. Более живыми были мои страхи, не обремененные отвлекающими факторами. Артур скорее всего уже был под другим сокамерником. Что если он стал похож на Рекса? Что если охранники решили, что их это не касается? Что если мои ребята отвлеклись или растеряли верность, позавидовав моей свободе?

Я едва не сошел с ума в ту первую неделю, и не единожды рыдал в подушку как ребенок.

Сегодня был тот самый день – Понедельник – когда я снова мог увидеться с Артуром. Я мог рассказать ему о том, как прошла неделя, а он отмел бы мои страхи. И клянусь, я достаточно отчаялся, чтобы поцеловать то отвратительное стекло, которое будет между нами, чтобы стать хоть немного ближе.

Я заранее оделся, приготовил мелочь для общественного транспорта, чтобы благополучно закончить мое путешествие. Я вынужден был сидеть за своим маленьким столом и жевать безвкусную булочку, потому что часы посещений не начнутся до десяти. Чтобы хоть чем-нибудь себя занять, я спустился забрать почту. Сел обратно за стол, мои ноги едва помещались под ним, пошарил среди кучи пришедшей почты. Я сразу обратил внимание на местную на местную газету, потому что она лежала сверху и потому что название нашей тюрьмы было в заголовках.

УБИЙСТВО В ТЮРЬМЕ

Мое сердце забилось чаще, пальцы дрожали, когда я перелистывал страницы, чтобы прочесть всю статью целиком. Людей и раньше убивали в тюрьме, сказал я себе. Не из-за чего паниковать. Тюрьма большая, убить могли кого угодно.

Но там, в верху колонки, глядя на меня и выглядя очень раздраженно тем, что его фотографируют, был Артур. Фотография была старой и Артур на ней выглядел очень юно – ее сделали до тюрьмы, еще до того, как мы встретились.

Слезы уже текли по моим щекам, когда я пытался прочесть текст. Я едва разбирал буквы, перед глазами расплывалось, а газетные листы тряслись в моих руках. Когда я все же заставил себя дочитать, я начал учащенно дышать, заработав гипервентиляцию. А потом меня стошнило прямо на ковер.

В статье рассказывалось, что несколько человек зажали Артура в библиотеке поздно вечером, когда он заканчивал раскладывать книги по полкам. Чуть позже его нашел охранник из ночного патруля, который должен был проводить его обратно в камеру. Но к тому времени было уже слишком поздно. Травмы, как говорилось в статье, были нанесены так, чтобы причинить как можно больше боли. Это было не избиение, которое зашло слишком далеко; они с самого начала собирались убить его.

В газете назывались имена тех, кто это сделал, их буквально, взяли с поличным, с кровью на руках. И руки их были красными от крови Артура. Я узнал их имена; все они были верными подручными Винса. В этом была еще одна проблема тюрьмы; врагов в ней заводишь на всю оставшуюся жизнь.

Ушло время на то, чтобы дрожащими руками вырвать фотографию Артура и спрятать в нагрудный карман, перед тем как порвать оставшуюся бумагу на части. Меня не волновало, как накажут виновных или куда их переведут. Этого никогда не будет достаточно.

Я подавился шумным всхлипом и едва успел вдохнуть достаточно кислорода, как меня снова вырвало. Глаза и нос горели, пока слезы текли по моему лицу. Я едва замечал горький вкус соли, вдыхая собственные слезы, снова давясь ими и задыхаясь. Сердце отчаянно рвалось из груди, и все мое тело дрожало, пытаясь вытолкнуть его через горло с очередным рвотным позывом. Словно все мое тело восстало против меня, пытаясь само себя разорвать в клочья, лишь бы больше не чувствовать эту боль.

Я потянулся смахнуть остатки своего завтрака и почты на пол, спрашивая себя, ослабит ли боль желание что-нибудь сломать. Моя рука замерла над конвертом, на котором был аккуратно выведен мой адрес. Я растерялся, когда заметил, что отправителем значится Артур. Мог ли он инсценировать свою смерть и сбежать? Я не мог даже позволить себе надеяться.

Я разорвал конверт и провел подушечками пальцев по тонким завиткам букв, почерк Артура был аккуратным, но странно выразительным. Я начал читать:

Дорогой Имс,

Я скучаю по тебе. Да, я пишу это на бумаге, и ты всегда сможешь использовать этот факт против меня. Но так и есть. Без тебя в тюрьме совсем иначе. Я знаю, что тюремное заключение и должно быть кошмарным, чтобы преподать мне урок и все такое, я не жалуюсь. Но я ужасно по тебе скучаю. Так странно, что ты не рядом.

Вчера ко мне подсадили нового сокамерника. Его зовут Лиам и он еще меньше меня. Он плакал всю ночь, а я не нашел, что ему сказать. Я даже не знаю, за что он тут. Я занял нижнюю койку; не хотел возвращаться вечером и видеть кого-то другого на твоем месте, понимаешь?

Где-то на этом месте я перестал читать. Плакал так сильно, что чернильные строчки перед глазами расплывались в одно неразличимое пятно. Я знал, что Артур тоже плакал, пока писал это письмо. Я знаю, звучит странно, но я точно знал, что разводы на бумаге были от слез, а не от случайно смазанных пальцем чернил.

А еще было ясно, что это не тайное послание, информирующее меня о том, что он сбежал и ждал меня на каком-нибудь далеком побережье. Письмо было датировано числом, идущим всего через пару дней после того, как я покинул тюрьму, не было ни намека на то, что оно является чем-то большим, чем просто самым обычным письмом.

Я заставил себя успокоиться и дочитать, потому что это были последние его, пусть даже ненамеренно, слова мне. Я никогда больше не услышу его голос, не увижу аккуратный почерк.

Время идет, но теперь словно медленней. Разумеется, я работаю, обедаю за общим столом. Но все не так. Ты представить не можешь, сколько морковок приходится съедать. И даже при том, что в кровати теперь хватает места, я бы предпочел, чтобы ты снова его занял. Несмотря на то, что скоро лето, постель кажется очень холодной. Трудно заснуть.

Часть строк далее, была зачеркнута, прежде чем Артур снова продолжил писать:

Думаю, что, возможно, я совершил ошибку, вытащив тебя из тюрьмы первым. Думаю, мне стоило подождать и пройти через все, что ожидает меня на свободе. Однако, я испугался. Я понятия не имел, как одному, без тебя, так долго вести дела в реальной жизни. Подумал, что ты будешь сильнее. Но кое-кто усложняет ситуацию. Я бы не стал сильно беспокоиться, они просто досадная неприятность, и твои друзья за мной приглядывают, но я узнал тех ребят. Это те, кто помогали Винсу, а твои парни не могут быть рядом круглосуточно.

Я стараюсь не волноваться об этом так же, как волновался ты, но все равно хотел написать. На всякий случай, чтобы если что-нибудь произойдет, хочу, чтобы у тебя были письменные доказательства еще кое-чего, тебе нужно это знать.

Я люблю тебя.

Ты невероятен и делаешь меня таким счастливым. Из-за тебя я даже почти не жалею, что попал в тюрьму.

В любом случае, возможно, я принимаю происходящее слишком близко к сердцу. В понедельник мы вместе посмеемся над тем, как нелепы были мои опасения. Надеюсь, у тебя там все хорошо.

Навеки твой,

Артур.

Я не знаю, как долго просидел с прощальными словами Артура, лежащими на моих коленях. Как минимум, я очень сильно опоздал на автобус до тюрьмы. Да и никаких дел у меня там больше не было, никаких посещений по понедельникам. Я больше никогда не увижу Артура и то, как он едва заметно улыбается, не услышу его голоса, не почувствую тепло его губ и тела.