Мю Цефея. Цена эксперимента - Давыдова Александра - Страница 54

Но, сегодняшнее заявление начальника лаборатории повергло гуманоида в шок. Как же так? Если не будет нужного результата, Петр Иванович привлечет его, признанного во всей вселенной гуманиста, к варварскому процессу натягивания птицы семейства совообразных на модель земного шара! Бессмысленная жестокость, вероятно, являющаяся шаманским ритуалом, — об этих пережитках пришелец читал в ознакомительной литературе. Имеет ли право он, представитель высшего разума, допустить подобные действия?

Лаборант схватился одной рукой за голову, а другой за крайнее правое сердце. Мозг усердно работал в режиме вычислений. За доли секунды была создана трехмерная модель процесса, учитывающая параметры стандартного глобуса и усредненные данные птицы. Как и предполагалось, результат был удручающим.

Взволнованный гуманоид помчался домой, то есть в место своего временного земного обитания, и запросил срочный сеанс связи с высшим Советом. Руководство галактики, поняв трагичность ситуации, дало разрешение на предоставление землянам компонента Х.

Петр Иванович был доволен. Эффективность нового биопротектора, по результатам эксперимента, проведенного лаборантом Маковым, подтверждалась на сто процентов. Дело пахло премией и повышением. Начальник хохотнул, похлопал Колю по плечу и на вопрос о дальнейших действиях ответил в своей манере:

— А потом — суп с котом. Иди работай!

Гуманоид Кей побледнел и убежал отправлять запрос на новый сеанс связи.

Ян с детства был любопытен и терпеть не мог ежедневной рутины. Его всегда интересовало, что будет, если вмешаться в привычный ход вещей. Пойти, например, в школу незнакомой дорогой, сесть по пути на вокзал в другой автобус или запечь в микроволновке перепелиное яйцо, завернутое в нанофольгу.

Вот и сейчас он с интересом разглядывал инструкцию к новенькому трансделуперу, а именно — раздел со строгим названием «Запрещено!». И почему нельзя засовывать внутрь прибора части тела? Это же совершенно безопасно.

— Мяу! — предостерегающе поднял лапу кот Зас.

— Да не боись ты, здесь такая защита от дурака стоит, что проще ложкой себе глаз выколоть, чем от трансдела пострадать.

Ян засунул голову в камеру портации и осмотрелся. Ничего интересного. Кругом металлическая серебристая поверхность с редкой перфорацией. Из крохотных дырочек идет слабое голубое свечение.

Он протянул руку и на ощупь нажал кнопку пуска.

Ничего не произошло. Со времен микроволновок подобные устройства не включаются при открытой дверце. Внутри должен быть механизм, ответственный за это. Небольшая кнопочка у самой двери на эту роль вполне подходила. Нажав ее подбородком, Ян снова надавил на пуск.

Трансделупер надсадно загудел, из дырок перфорации в глаза ударило лазурью.

Ян испуганно рванулся наружу и сильно ушиб затылок.

Почесывая голову, он огляделся. Мир вокруг явно изменился, но слов, чтобы описать новые ощущения, не хватало. Вещи стали будто глубже и объемнее.

— Муак, — четко произнес Зас. — Кто муе теперь есть даст?

Кот стал похож на гусеницу. Ян видел его одновременно и в настоящем, и в прошлом, и в будущем. Зас настоящий был чуть ярче, чем его временные отражения, и только по этому признаку можно было догадаться, где он сейчас находится.

— Да ладно тебе. Что я теперь, банку консервов не открою?

— Боюсь, вас придется изолировать, — сказала необычно плоская тень, отделяясь от стены. — Вы торчите посередине континуума, создавая помехи для транспортации.

— Я же не… — начал было Ян и умолк на полуслове.

Пространство вокруг схлопнулось и тут же развернулось в помещение с гладкими серыми стенами. Из мебели в нем присутствовал только белый куб в половину человеческого роста.

«Модулятор не сдвигать и не переворачивать. Для получения требуемых модуляций нужно четко представить, что он должен выдать, и хлопнуть в ладоши», — горела в воздухе кроваво-красная надпись.

«А почему его нельзя сдвигать? — подумалось Яну. — И что случится, если он перевернется?»

Он ухватился за край куба.

Кровавая надпись яростно запульсировала.

Маленькая Эльга спешит к постоялому двору, где собрались приехавшие в местечко мастера, и еще не знает, что судьба уже выбрала ее, настигла и поглотила без остатка. Судьба по имени «мастерство», не знающая ни жалости, ни пощады, ни покоя.

Кокоулин создал диковинный мир с необычной магией мастерства, сделав особый акцент на волшебстве, которое рождают мастера листьев. Листья… сорванные и сложенные в сак — дорожный мешок, — листья шевелятся, шуршат и шепчут, ожидая, когда мастер использует их в букете и вдохнет новую жизнь. Одни букеты поднимают настроение, другие приносят мир в дом, третьи защищают от беды. Лучшие портреты способны повлиять на человека, отразить его душу и подтолкнуть к изменению своей жизни: вытаскивают из омута отчаяния, пробуждают волю к жизни, дают силы на смелое решение. Уникальные букеты и вовсе совершают чудо: примиряют враждующие селения, спасают от засухи целые города. Но мастерство берет с обладателя дорогую плату…

История начинается как почти эталонное подростковое фэнтези со всеми обязательными атрибутами ученичества. Затем переходит в полноценное становление и взросление, где героиня учится брать на себя ответственность, обнаруживает, что не бывает идеального решения, делает первые шаги на пути к грандалю — вершине мастерства, когда человек приближается по могуществу к богу. И в последних частях история перетекает в мрачную психологическую прозу, из которой в финале проступает философская притча.

Итог: атмосферное фэнтези с взрослением и обучением героини, оставляющее горьковатое послевкусие.

Ссылка на книгу https://ridero.ru/books/master_osennikh_listev/

Как правило, исторический детектив с фэнтези уживаются редко и неохотно. Очень трудно совместить и грамотно просчитанную логическую цепочку умозаключений, и определенную достоверность исторических декораций, и каким-то образом вписать сюда еще и фентези-элементы.

Адаменко и Бескаравайный выбрали точечные включения в исторический контекст скорее мистических мотивов, чем фэнтезийных, введя в сюжет загадочные Силы — Справедливость, Удачу. Силы бесплотны, но у них есть слуги. Например, финансовый инспектор Патрик Леруа, чудом выживший после тяжелого ранения в Испании и получивший обостренное чувство справедливости, которое время от времени требует от него выяснить подлинную подоплеку преступлений и покарать виновников.

Первое, что бросается в глаза, тщательно и любовно воссозданный антураж Франции, едва оправившейся после череды кризисов. Казнь короля, революционный террор, правления и войн Наполеона Бонапарта. Причем проявляется это не только в описаниях одежды или интерьера, но что важнее — в поступках и поведении, во взаимосвязях. Аристократы даже спустя годы люто ненавидят лидеров революции. Ветераны Наполеоновских войн и без слов порой прекрасно понимают друг друга. Проходимцы в преддверии перемен готовятся вновь половить рыбку в мутной воде переворота.

Второе, что выясняется значительно позже, соавторы любят оттянуть раскрытие преступника, чтобы перед читателем выстроилась полная и логически выверенная картина. Причем даже если виновник на виду, а мотив вполне просматривается, то остается вкусный вопрос «как?».

Третье, что стоит иметь в виду читателю, — книга складывается из отдельных новелл, почти без сквозного сюжета, если не брать в расчет эволюцию отношений между Леруа и повелевающей им Справедливостью. Пожалуй, объединяет их похожий на главного героя стиль — скрупулезно педантичный в описаниях и размышлениях, предельно четкий в анализе и эмоционально горячий в кульминационных моментах.