Мю Цефея. Цена эксперимента - Давыдова Александра - Страница 51

— Сейчас выедем из старого города, там будут новые дома. Они поинтереснее, — сказала Мелисанда, заметив выражение его лица.

Так оно и случилось. На улицах новой части города среди ярких и незатейливо украшенных домиков Форс насчитал представителей пяти разумных рас. Впрочем, он быстро сообразил, что, несмотря на внешние видовые различия, это все автохтоны. Всем бывшим многофункциональным инструментам властителей дали свободу и гражданство.

— То есть многие выжили, несмотря на прыжки во времени? — спросил он.

Мелисанда кивнула:

— Чем проще устроен организм, тем легче он переносит вот это все. Многим требовалась медицинская помощь, они были вроде как в коме. Мы оказали ее.

Однако Форсу бросилась в глаза и странность — дети, что во множестве бегали по улицам, все были маленькими слонами.

— А где взрослые слоны? — спросил Форс. — Вы казнили всех?

— А, ты же не знаешь, — сказала Мелисанда. — Жители Нру принадлежат к разным видам, но они все стерильны. Так сделаны. Авенс сказал, что теперь каждый может иметь ребенка, ну, если экзамен сдаст — тут ни у кого нет родительских моделей поведения, все из пробирки же. Но все дети будут иметь единый биологический вид. Во избежание конфликтов в будущем. И вынес выбор этого самого вида на референдум. Выбрали элефантидов.

— А ему хватит… генетического материала? — осведомился Форс.

— Хватит, — кивнула Мелисанда. — Мы украли весь генетический банк, когда бежали.

— А те способности, которыми ты, например, обладаешь? Как вы их распределили?

Мелисанда засмеялась:

— Грубо говоря, мы высыпали их в один общий котел и размешали. Что кому достанется — так тому и быть. Применение найдется! Но никто не будет больше инструментом, ничья судьба не будет определена генами на веки вечные.

— А почему слоны? — спросил Форс. — Разве бывшие рабы, я не знаю, не должны… ненавидеть своих хозяев?

— Ты мыслишь немного иначе. Привилегия иметь детей, собственных детей, была только у высших классов. У слонов. — Она запнулась.

И в этой крохотной паузе оба на миг снова оказались в богато украшенной кают-компании со свежеотмытой стеной и темным пятном на полу, что усилиям робота-уборщика не поддалось, где за столом сидела заплаканная девушка, которую подкосила смерть наставницы.

— Все захотели быть как властители, — закончила Мелисанда.

— Когда мы с тобой ругались, — сказал Форс, — я сказал, что не буду выходить из корабля. И надо было не выходить! Остаться с Илиной…

У Мелисанды потеплело в груди. Когда Форс не приехал на открытие памятника, она решила, что он уже все забыл. Что для него Битва за Нру — а она вошла в учебники истории именно под таким именем — была ничего не значащим, мимолетным эпизодом. Тем приятнее ей было видеть, что она ошиблась. Что все это время Форс думал об их безумной вылазке, прокручивал события так и этак, искал лучшие пути разрешения той ситуации.

Они уже выбрались из города и теперь ехали по сумрачной аллее между очень мощными деревьями.

— Но тогда они бы убили нас всех, — заметила Мелисанда.

— Этих троих я бы тоже из корабля не выпустил, — ответил Форс лениво. — Как их называла Волна, наших лопоухов. Вы бы там свой кристалл искали спокойно…

— Нет. Властители Нру, — пояснила Мелисанда. — Они бы догнали нас. Нам было бы нечем защититься.

— Вообще да, — сказал Форс задумчиво. — Но зачем эти лопоухи убили ее? Совершенно бессмысленная жестокость. Без Илины никто не смог бы покинуть планету. Про тебя ведь они знали?

— Нет, не знали, — пожала плечами Мелисанда. — Но они не знали и о назначении второй пары бивней. Им в голову не пришло, скорее всего, что рубка корабля модифицирована.

Они подъехали к витой чугунной ограде, за которой просматривались клумбы причудливых форм, усаженные яркими цветами, и посыпанные гравием дорожки. Памятник из машины не был виден — он для этого слишком велик. Форс увидел его только тогда, когда вышел из машины, которую Мелисанда припарковала на стоянке рядом. Несмотря на будний день, машин на ней хватало. По парку гуляли жителей Нру. Над палатками торговцев мороженым, напитками и сластями развевались полосатые тенты. Среди буйной зелени вокруг там и сям выглядывали разноцветные крыши. Он ошибся, думая, что парк расположен за городом; это был жилой район. Илинатар как город был очень разумно спроектирован.

Форс и Мелисанда прошли через распахнутые ворота. Памятник предстал перед ними во всей красе. С такого расстояния были не видны мелкие детали, но слон с четырьмя бивнями, вставший на задние ноги и сжимающий хоботом тот самый кристалл, что Мелисанда и ее товарищи выковыряли из стены подземелья, бросался в глаза. Солнце играло на рубчатых гранях кристалла. Казалось, что Илина держит огонь. Уши слона трепетали на ветру.

«Слонихи», — мысленно поправил себя Форс, вспомнил манеру Волны всегда четко определять род того, о ком говорят, и улыбнулся.

Перед Илиной стояла каменная девушка с распущенными длинными волосами, которые тоже словно бы трепал невидимый ветер. Форс разглядел на лице девушки четыре аккуратных клыка и понял, что это Мелисанда. Справа, едва доставая слонихе до колена, стояли изображения Форса с каким-то оружием наперевес и Энеба.

«Давненько мне памятников не ставили», — подумал Форс, но благоразумно не стал произносить этого вслух.

Слева от Илины громоздились друг на друга в боевой пирамиде три паучихи. Они ни разу не выстраивались в этот боевой порядок во время их путешествия, но Форс мысленно согласился со скульптором — ради красоты и эффекта такими тонкостями можно было пренебречь. Он прищурился, присмотрелся еще раз, надеясь, что зрение подвело его и его собственная фигура держит в руках ультразвуковое ружье или переносную лазерную установку. Но нет. Это урузур, ошибки быть не могло.

Форс вздохнул.

— Вы с Авенсом восстановили не только нормальное течение времени на этой планете, но и наладили здесь нормальную жизнь, — сказал он. — Это дорогого стоит. Вы провели колоссальную работу, просто титаническую. И я очень рад и горжусь, что мне посчастливилось участвовать в этом. Пусть случайно и немного.

Мелисанда хихикнула, но было заметно, что ей очень приятно. Этих слов она ждала от него — и он прилетел, чтобы сказать их.

— Вы еще не установили дипломатические отношения с Дерезз? — спросил он.

— Нет пока, — пробормотала Мелисанда, озадаченная таким поворотом беседы.

— Когда установите, не водите их в этот парк, — сказал Форс.

Мелисанда озадаченно посмотрела на него.

— Гетейне трепетно относятся к своему национальному оружию, — пояснил Форс. — Им может не понравиться, что оно… в неправильных руках.

Форс думал, что они пойдут сразу к памятнику по центральной аллее, но Мелисанда поняла, что памятник не очень понравился ему, и свернула на какую-то боковую дорожку со словами:

— Давай сначала заглянем на могилу.

— Как Тарисс и его подручные могли не знать о силе дополнительных клыков Илины? — спросил Форс в продолжение разговора, когда они уже двигались по обсаженной кустами дорожке. Кусты были обсыпаны крупными белыми цветами. Запах обрушивался на Форса и Мелисанду тяжелой волной. Форс решил, что причина этого — только что прошедший дождь. Ни одно нормальное растение не может пахнуть так мощно в обычном состоянии.

— Смешивая гены в своем плавильном котле, наши бывшие властители не всегда могли добиться точного результата. Илина должна была стать навигатором. Но из-за четырех бивней ее сочли браком, — ответила Мелисанда. — Илина рассказывала — это была не уникальная мутация. Из одиннадцати навигаторов трое получались с четырьмя бивнями. Ее должны были отправить в утилизатор, как и остальных…

Им навстречу из какого-то закутка вышло существо. Больше всего оно напоминало богомола размером с лошадь, которому зачем-то пришили щупальца. Форс вздрогнул, но тут заметил у чудовища лоток с разноцветными бумажными фонариками. Он висел на груди существа на широкой ленте.