Алмаз твоих драгоценных глаз (СИ) - "Мелани555" - Страница 8

Мокрая от слез подушка уже не помогает. Временами я засыпаю, отключившись от реальности, а потом, очнувшись, начинаю плакать снова. Мэри раз в два часа просит меня спуститься и поесть, я гоню ее прочь или не отвечаю. Боюсь подниматься и смотреть в зеркало. Глаза, наверное, распухли, а лицо отекло. Теперь уж никто не посмеет сказать, что я хорошенькая. Ну и пусть! Теперь уж все равно…

Когда на улице начинает темнеть, я, наконец, умывшись, заставляю себя спуститься на кухню. Скоро должны показать новую серию игр, и хотя прежнего желания смотреть у меня нет, я все равно заставляю себя включить телевизор. На Китнисс глядеть злости не хватает, а вот о Пите узнать хочется, так что была не была.

‒ Жители Панема, ‒ с широкой улыбкой на устах восклицает довольный Цезарь Фликерман ‒ бессменный ведущий уже трех десятков Голодных Игр, ‒ сегодня у нас непростая передача о жизни наших великолепных трибутов. Сегодня мы познакомим Вас с их родственниками, с теми, кому так много хочется поведать о своих птенчиках. Ведь их осталось всего восемь, а скоро, очень скоро будет еще меньше, ‒ на последних словах голос ведущего грустнеет, а сам он принимается вздыхать и вытирать подступившие слезы. Я отворачиваюсь от экрана: терпеть не могу смотреть на родственников профи. Целый час родители, дяди, тети, бабушки, дедушки братья и сестры рассказывают о пока еще живых трибутах. Я не вслушиваюсь до тех пор, пока на экране не появляется миролюбивое, слегка обожженное лицо Метью Мелларка, который с особенной отцовской нежностью говорит о своем сыне и показывает его детские рисунки. Его жена улыбается в камеру приветливой улыбкой с холодными глазами. Она без умолку щебечет о тортах Пита и о рецепте, который он изобрел собственноручно. Не удивлюсь, если продала телевизионщикам парочку. На что она еще готова ради денег? Потом возникают Прим и молчаливая миссис Эвердин. Примроуз передает своей сестре привет, рассказывает о силе своей любви и благодарности, ее мать только кивает головой и прижимает платок к глазам. Говорить она не может. А потом показывают его…

‒ А теперь еще один близкий родственник Китнисс Эвердин, ‒ кричит Цезарь. ‒ Ее верный друг и кузен со стороны отца ‒ Гейл Хоторн.

Гейл немногословен и угрюм, он скомкано отвечает на вопросы журналистов, все время подчеркивая, какой Китнисс может быть храброй и сильной. Я с упоением смотрю на экран, и чувствую, как расправляются мои плечи. Кузен.

‒ Вот видишь, ‒ самодовольно говорю я Мэри, сидящей в уголку кухни и с опаской поглядывающей на меня. ‒ Кузен! Так что ничего между ними нет.

Кузен. Вот и все сходится. Они похожи, как брат и сестра. Более того, они с детства вместе. Значит, они по духу и есть брат и сестра. И Гейл беспокоится не за подругу, а за родного человека. Он чувствует за нее ответственность, и да, он ее ревнует так, как брат ревнует свою сестру. Такое бывает. Я видела и читала.

‒ Не знала, что Хейзел и Джордж были родными братом и сестрой. Чудеса, просто ‒ восклицает Мэри.

А мне вот это совершенно не кажется удивительным. Что такого? Мэри не все знает на этом свете, а с какой стати журналистам обманывать народ в дистриктах? Так что Гейл и Китнисс ‒ двоюродные брат и сестра, а не влюбленные.

Почти всю передачу я думаю о их родстве, почти не замечая взрыва, который устроила Китнисс, чтобы уничтожить провизию профи. Затем она долго ищет свою маленькую союзницу, но находит слишком поздно. Копье мальчика из первого втыкается в живот одиннадцатой, а Эвердин стреляет из лука в убийцу Руты.

Я больше не злюсь на Китнисс: я горюю наравне с ней. Вместе с двенадцатилетней девочкой в моей подруге умирает часть ее души. Она поет Руте прощальную песню и украшает ее тело белоснежными цветами. Плач и всхлипы девушки из Дистрикта-12 раздаются по всему лесу: у нее закончились силы, она сломлена и больше не хочет сражаться. И тут раздается голос Клавдия Темплсмита:

‒ Участники игр, внимание! Новое правило: если последними выжившими оказываются трибуты из одного дистрикта, то они оба будут объявлены победителями.

Китнисс и Пит оба могут выжить. Оба могут вернуться к родным!!! Молчание, а потом нечеловеческий крик сестры Прим: «Пит!»

Следующую неделю я живу только играми. Огненная девушка, (странное прозвище ‒ еще один подарок Капитолийцев) находит своего чуть живого земляка, очищает от грязи и помогает добраться до ближайшей пещеры. Много дней Китнисс ухаживает за Питом, лечит его рану, целует, запрещает умирать, кормит и поит, а когда понимает, что все ее усилия бесполезны, наплюнув на смертельную опасность, идет на Пир к Рогу Изобилия и добывает для своего союзника жизненно необходимое лекарство. Ей дважды удается избежать смерти, вернуться в пещеру и воткнуть в ногу Мелларка спасительный шприц. Еще несколько дней, во время которых идет беспроглядный ливень, теперь уже сын Пекаря ухаживает за своей подругой, залечивая ее раны, утирая слезы усталости и отчаяния, и согревает по ночам. И однажды, когда он отчитывает ее за сумасбродное бегство на Пир, Эвердин признается:

‒ А может, я сделала это ради себя. Тебе не приходило в голову? Может, ты не один, кто беспокоится… Кто боится…

И Пит впервые целует ее сам.

А назавтра она шепчет вновь:

‒ У тебя везде мало конкурентов, ‒ и он вновь касается ее губ.

И теперь я знаю, даже, если я ошибаюсь, и родственные чувства Гейла к Китнисс превращаются во что-то более нежное и романтичное, для Победительницы Семьдесят Четвертых Голодных Игр это не будет иметь никакого значения, потому что Китнисс Эвердин влюблена в Пита Мелларка, а он без памяти много лет любит ее. И они будут очень-очень счастливы вместе, потому что они победят и вернутся домой, а у меня появится шанс стать возлюбленной непокорного Гейла Хоторна.

========== В ожидании чуда ==========

‒ В таком случае ягоды мне не нужны, ‒ гордо вскинув голову и сложив руки на груди, заявляю я. ‒ Продай их кому-нибудь другому или унеси домой детям.

‒ А ты упрямая, ‒ говорит он, и я замечаю, как поднимаются уголки его губ, а в глазах появляются озорные искорки. ‒ И раньше никогда при мне не спорила.

‒ А ты раньше никогда при мне не отказывался от денег, ‒ передразниваю я Гейла язвительным тоном, отчего он разряжается громким хохотом.

‒ Куда теперь я их? Своим набрал, а эти даже пекарь не возьмет. На пироги я принес ему яблок. Ладно, пусть это будет половина Китнисс, оставлю ей. Вернется и сама пусть с тобой разбирается.

‒ Да. Теперь она точно вернется. Тебе Пози или мама рассказала?

‒ Сам видел. В шахте телевизор на полную катушку работает, когда транслируют игры. Глаза тоже не закроешь, так что две последние недели наслаждаюсь «чудными видами», ‒ он прислоняется спиной к дверному косяку и, запустив руку в волосы, качает головой, словно не верит до конца в произошедшее. ‒ Впервые за историю Голодных Игр два Победителя, да еще и из нищего Дистрикта-12.

‒ Все когда-то бывает впервые, ‒ улыбаюсь я, глядя на него. ‒ Главное, что Китнисс через пару недель вернется домой.

‒ В обнимку с сыном пекаря, ‒ красивые глаза цвета стали сужаются до узких щелочек. ‒ Он выжил только благодаря Китнисс.

‒ Пит тоже много сделал для этой победы. Они спасли друг друга.

‒ Знаю. Ты уже что-то похожее говорила, ‒ Гейл запрокидывает голову назад, и странная улыбка нелепой маской заползает на его лицо. ‒ Но я, же старший брат ‒ мне стоит с Мелларком держать ухо в остро.

‒ Думаю, ты зря волнуешься.

‒ Ладно, ‒ он внимательно смотрит на меня, а затем быстро начинает собираться. ‒ Мне пора идти. Воскресенье короткое. Еще нужно к миссис Эвердин заглянуть.