Алмаз твоих драгоценных глаз (СИ) - "Мелани555" - Страница 25

Вик учится, Пози посасывает сахарных петушков, Китнисс не выходит из дома матери, спрятавшись от всего мира, а Пит почти в открытую гуляет по дистрикту с Делли. Недавно я наткнулись на них в пекарне, когда они весело смеясь над какой-то шуткой. Кажется, Делли задумала заставить Пита рисовать свой портрет. Эта девчонка ходит за мужем Китнисс хвостом, и я не перестаю удивляться тому, как подруга ее терпит. Если бы предметом мечтаний и теперь уже показательных и активных действий Делли был Гейл, я бы давно выгнала ее поганой метлой и запретила даже близко к нему подходить. Порою Китнисс слишком либеральна. Как она вообще позволила Питу рисовать портрет Делли, неужели не замечает, что та влюблена в него, как кошка?

Хотя мне, наверное, не стоит туда лезть, и я бы вообще прошла мимо, если бы в тот момент в пекарню не зашел Гейл. Не знаю, что такое произошло, но настроение у него испортилось разом от одного созерцания Пита и Делли, и я чуть было не потеряла еще одно воскресенье. Какое счастье, что он обменялся с ними взглядами только один раз.

В остальном все по-прежнему. Почти. Если бы не папа. У папы все хуже некуда, и причина всех его проблем – Гейл и его товарищи. А я словно под ножницы попала: помогая одному, уничтожаю другого. Если бы папа решился помочь шахтерам, было бы проще. Нужно поговорить с ним, и я уверенным шагом двигаюсь в сторону кабинета с дубовой дверью.

– Не беспокойтесь, я все понял. Я все улажу, – слышу я сквозь стенку взволнованный голос отца. – Миротворцев задействовать ни к чему. Я справлюсь сам. До свидания.

– Папа? – я толкаю дверь, кусая губы. Неужели шахтеров разоблачили? – Что-то случилось?

– А, – он машет рукой, как будто это все пустое. – Наш главный бухгалтер Макконари умер. Работы тьма, в понедельник уже нужно приступать к обязанностям, только подходящего человека нет. Хоть бы ты поскорее закончила!

– Ну, к началу недели мне точно не успеть, – пытаюсь шутить я. – Но ведь есть люди, куда достойнее меня. Есть. – и может с хорошей работой кое-кто забудет про огонь революции… – Папа, – начинаю я. – У тебя есть минутка? Так хочется поговорить! Столько всего.

– О, милая. Не сегодня. Давай завтра.

– Хорошо, – я уступаю. – Но завтра ты не отвертишься, – и он нехотя качает головой.

К Гейлу я бегу, останавливаясь лишь на минутку, перевести дух. Сегодня он без Пози. Какое счастье! Длинная кожаная куртка и сапоги до колена – еще чуть-чуть и в лес отправится.

– Как дела в шахте? – перехожу сразу к делу, не тратя на пустоту драгоценные минуты.

‒ Не спрашивай, ‒ мрачно отвечает он, закатывая глаза.

‒ Место бухгалтера освободилось. Хочешь, я попрошу папу устроить тебя на эту работу?

‒ Брось, Мадж. Я имел не слишком-то хорошие отметки по математике, чтобы теперь вести подсчеты в дистрикте.

‒ Но ведь это, не потому что ты глупый и ничего не понимаешь. Все знают, что ты был вынужден кормить семью, и тебе было не до домашних заданий. И к тому же…

‒ А ты красивая, но иногда очень много болтаешь, ‒ перебивает он и проводит большим пальцем правой руки по моей нижней губе. ‒ Очень красивая. Тебе кто-нибудь говорил об этом?

‒ Мама, папа и Мэри, ‒ пищу я, ощущая каждой клеточкой тела целый рой мурашек, ползущих по коже. ‒ А так больше никто.

‒ Странно, ‒ удивленно произносит он и внезапно накрывает мои губы своими. Горячие, властные и сладкие, словно мед, губы Гейла посасывают и дразнят мой рот, пытаясь проникнуть вглубь, а я… Я, забыв как дышать, совершенно не знаю, что делать. Куда девать руки и как ответить ему. Поцелуй, которого я так долго ждала, обрушивается на меня, как снег на голову. Мой разум затуманивается, и я почти теряю сознание, но неожиданный поцелуй заканчивается также внезапно, как и начался.

‒ Нет, так не пойдет, ‒ любимые глаза цвета грозового неба смотрят на меня с недоумением, а я сгораю в огне смущения, и от стыда мне хочется провалиться под землю.

‒ Прости, ‒ лепечу я, пытаясь отдышаться. ‒ Просто мне еще никогда не приходилось ни с кем… ‒ я сглатываю не в силах произнести последнее слово.

‒ Даже так?! ‒ озорные искорки так и начинают плясать в его многообещающем взгляде. ‒ Значит, это нужно срочно исправлять, ‒ широкая улыбка преображает его красивое лицо, делая по-детски мягким и ласковым. Он закидывает мои руки к себе на плечи, и, обхватив мое лицо руками, произносит полушепотом. ‒ Просто приоткрой их мне на встречу и повторяй за мной, ‒ и едва я успеваю кивнуть ему, как он вновь начинает целовать мои губы, осторожно исследуя мой рот, проводя языком по зубам и, касаясь им же моего неба. Сильные руки сползают вниз и, оторвав от земли, крепко обхватывают мою талию. Я сжимаю его плечи, растворяясь в поцелуе целиком и полностью, забыв все: время, место и даже свое имя, чувствуя только жар в теле, да бешено колотящееся сердце, готовое выпрыгнуть их груди. Я сама касаюсь его губ, дотягиваясь языком до правого уголка, и вдруг Гейл разрывает поцелуй.

‒ А ты быстро учишься, ‒ полушутя-полусерьезно говорит он, выпуская меня из кольца своих рук. Я не отвечаю ему: не могу придти в себя, продолжая смотреть на красивое лицо. Как же ему намекнуть, что я хочу еще? Хочу снова и снова чувствовать себя в плену его губ, открываю было рот, но слышу чарующие звуки его голоса. ‒ Придешь в следующее воскресенье на Луговину?

‒ Приду, ‒ не задумываясь, отвечаю я.

‒ Ну, тогда до встречи, фея, ‒ смеется он и чмокает меня в нос.

========== Сон и явь ==========

‒ Гейл! ‒ кричу я, завидев его еще издали. ‒ Гейл! ‒ захлебываясь от безрассудно-дикого восторга, переполняющего мою грудь, я бегу к нему широко раскинув руки. Любимый ловит меня в объятия, поднимает над землей и дарит еще один долгий и сладкий поцелуй.

‒ Привет, фея! ‒ шепчет мне он в полураскрытые губы, скользя щетиной по подбородку.

‒ Привет, ‒ мои ноги вновь касаются земли, но я в ту же секунду поднимаюсь на цыпочках и прижимаюсь к его груди. – Сегодня ни слова о Капитолии, политике и восстаниях, – грозно предупреждаю я.

‒ Как скажешь, – он с напускной серьезностью поднимает брови. – А я уже начал думать, что ты не придешь.

‒ С чего это вдруг?

‒ Мало ли. Вдруг твой отец, узнав, что ты встречаешься с шахтером, запер тебя в комнате.

‒ Меня теперь никакими замками не удержишь. Я дни считала, а они плелись, как черепахи.

‒ Я тоже скучал по тебе.

‒ Правда? ‒ он кивает, и это придает мне уверенности. ‒ Тогда давай убежим, Гейл! В лес или в другой дистрикт. Ты будешь охотиться, а я заниматься хозяйством. А еще, ‒ краснею, но все же договариваю. – Я хочу, чтобы у нас была семья. Дети. Мальчик и девочка. Но если будут рождаться все время мальчики, я буду рожать до тех пор, пока не рожу девочку, как твоя мама, а если девочки, то пока не подарю тебе сына. Ты ведь хочешь детей? ‒ он улыбается, прикрывая глаза, а затем целует меня в макушку.

‒ Какая же ты все-таки мечтательница, но я, наверное, тебя за это и люблю.

‒ Любишь? ‒ я не верю своим ушам, чувствуя, как в сердце разливается радость.

«Любит. Любит… Любит», ‒ произношу я вновь и вновь и просыпаюсь от надоедливого стука в дверь. Счастливая и немного разочарованная от того, что это был только сон. Но как знать? Бывает, сны оказываются вещими. Может, Гейл действительно любит, не мог же он меня просто так целовать.

Хотя, не может. Гейл любит меня, определенно, любит. Я чувствовала это уже несколько недель подряд, просто боялась поверить. Но теперь…

Господи, я словно пьяная от этого божественного счастья, от этой сумасшедшей невероятной радости, упавшей с небес на мою голову. Мне теперь и засыпать ни к чему, достаточно прикрыть веки, и я снова вижу такого любимого и родного Гейла, его глаза цвета грозового неба, немного насмешливую улыбку, сильные руки, обнимающие меня за талию и чувственные губы, заставляющие забыть все на свете.