ГПУ
Записки чекиста - Агабеков Георгий Сергеевич - Страница 22

Прежде чем приступить к расследованию, я ознакомился с работой обоих представителей ГПУ. У консула Дубсона я не нашел ничего ценного, за исключением нескольких информаторов, снабжавших его базарными сплетнями. При их помощи он старался вылавливать агентов своего соперника Минасьяна, мешая ему работать.

Минасьян же был хорошим работником. Основной своей задачей он поставил добычу документов. Тавриз является пунктом, откуда армянская партия Дашнакцутюн ведет революционную работу в Советской Армении и в турецком Курдистане. Из Тавриза же руководит работой в советском Азербайджане партия Муссаватистов. Представителем партии Дашнакцутюн в Тавризе был некто Ишханьян. О своей деятельности он систематически информировал Центральный Комитет партии в Париже, и от Центрального Комитета получал указания для дальнейших действий и сведения о положении партийных дел в других центрах. Переписка шла по почте, причем письма посылались обеими сторонами в зашифрованном виде и писались химическими чернилами. Шифр дашнаков и состав химических чернил был известен ГПУ. Оставалось организовать перехватывание писем.

Минасьян завербовал на службу в ГПУ одного из крупных чиновников Тавризского почтового отделения, через которого все письма дашнаков и муссаватистов передавались нам для снятия копий. По этим письмам мы узнавали, кого и с какими целями партия дашнаков тайно отправляла в советскую Армению. Ишханьян подробно информировал обо всех планах партии Центральный Комитет. Письма давали подробные сведения о роли и участии членов дашнакской партии в курдском движении против турок.

Ишханьян посылал в Париж доклады Арташеса Мурадьяна, работавшего среди курдов. Эти доклады подробно осведомляли нас о курдском движении, о силах курдов и их революционных планах. Мы знали не только курьеров связи заграничных дашнаков с советской Арменией, но и узнавали имена и адреса их сообщников в Армении. Армянское ГПУ получало, таким образом, возможность ликвидировать ячейки дашнаков по мере их возникновения и созревания.

Точно то же было с партией муссаватистов. Представитель муссаватистов в Тавризе Мирза-Бала переписывался с константинопольской группой. Перехватывая его письма, мы получали сведения не только о работе муссаватистов в Азербайджане, но и о работе их в Константинополе. Мы знали о переговорах, происходивших в Константинополе между муссаватистами и остальными кавказскими группами: горцами, дашнаками, меньшевиками и т. д., старавшимися объединиться в одну группу под общим названием «Комитета Единения», ибо, как заявлял один из представителей этих партий, «иностранцы не хотят давать материальной помощи, пока мы не объединимся». Из писем мы всегда узнавали о приезде в Константинополь представителя польского правительства, Т. Голувко, с которым поддерживали связь эти группы и у которого они финансировались до 1928 года. Поляки, субсидировавшие их по 1000 долларов ежемесячно, перестали платить, убедившись в бездеятельности групп.

Для снятия копий с писем Минасьян имел прекрасно оборудованную лабораторию при консульстве, где он жил и откуда управлял агентурой ГПУ. У Минасьяна была богатая сеть информаторов среди местной армянской и тюркской колоний, точно осведомлявшая его о том, кто и откуда приезжает и кто куда уезжает.

Находя, что две независимые агентурные сети в одном и том же городе всегда будут сталкиваться и мешать друг другу, особенно, когда их руководители находятся во враждебных отношениях, я решил объединить работу в руках одного лица. Естественно, мой выбор остановился на Минасьяне. С тифлисским ГПУ мы пришли к соглашению: Я объединяю в руках Минасьяна всю работу в азербайджанской провинции, помогая ему людьми и материальными средствами, а Минасьян переходит в мое подчинение, одновременно продолжая информировать тифлисское ГПУ по интересующим Тифлис вопросам.

Минасьян устроил мне свидание с агентом, работавшим на почте. В разговоре с ним выяснилось, что он может снабжать нас не только письмами дашнаков и муссаватистов, но также перепиской английского, турецкого и германского консулов. К жалованию в 1 00 долларов в месяц я добавил 50, и почтовый чиновник согласился доставлять в ГПУ и корреспонденцию иностранных консулов. Первые пакеты начали поступать к Минасьяну до моего отъезда из Тавриза.

Нас очень интересовал курдский вопрос. В Москве, в Иностранном отделе ГПУ, мы пришли к следующим выводам: курдские племена в настоящее время разбиты между четырьмя государствами — Турцией, Ираком, Персией и советской Россией.

Все они расположены на путях, ведущих из Ирака на Кавказ, и в будущем столкновении между Англией и Россией поведение их будет иметь колоссальное значение для воюющих сторон. Надо добавить, что курдский народ сам по себе представляет великолепный военный материал. Перед нами, таким образом, стояла задача заблаговременно подготовить курдские племена к выступлению против Ирака, где, по сведениям ГПУ, концентрировались воздушные силы англичан. Для разрешения задачи советское правительство предполагало в 1927 году объявить «самостоятельной республикой» маленький кусочек Курдистана, находящийся на советской территории, чтобы этим путем привлечь на сторону советов симпатии остальных курдских племен. Однако, проект встретил сопротивление со стороны Наркоминдела, опасавшегося обострить отношения с турецким и персидским правительствами. Пришлось принять другой план: обрабатывать курдские племена нелегальным путем. Для этой цели необходимо было тщательно изучить состояние племен, познакомиться с вождями, насадить в Курдистане агентуру ГПУ и постепенно подготовлять племена к заключению тайного союза с нами на случай выступления против враждующей с СССР стороны.

Центром работы был назначен Соудж-Булак.

Одновременно Минасьяну было поручено освещать экономическую и политическую жизнь Азербайджанской провинции, изучать пути сообщения и экономического проникновения англичан в этот район Персии.

У нас были сведения о готовившейся прокладке дороги из Тавриза в Трапезунд, а с другой стороны, англичане уже строили дорогу из Ирака к Урмийскому озеру и создавали флотилию на озере. Советские торговые учреждения были сильно обеспокоены этими приготовлениями. Азербайджанская провинция могла стать экономически независимой от советской России, найдя другие пути для вывоза товаров в Европу. С потерей же экономического влияния, мы, естественно, рисковали потерять и политическое влияние.

Вернувшись в Тегеран, я узнал, что за время моего отсутствия агент № 10 завербовал шифровальщика при Совете Министров Персии. Шифровальщик был обозначен № 33. Это было очень кстати, потому что как раз в это время начались торговые переговоры в Москве между Караханом и персидским послом Али-Гули-ханом. Благодаря услугам шифровальщика Совета Министров, мы имели возможность получать все инструкции, посылавшиеся персидским правительством своему представителю в Москве. Мы знали, по каким пунктам Персия готова уступить в крайнем случае, а из ответных телеграмм Али-Гули-хана узнавали его подлинное мнение о различных пунктах проекта.

Эти сведения сослужили колоссальную службу нашему послу в Тегеране, который в беседах с Министром Двора Теймурташем, знал все его карты так хорошо, словно держал их в собственных руках.

Насколько хорошо было поставлено перехватывание шифрованных телеграмм персидского правительства, можно судить по следующему случаю: однажды полпред Давтьян, вернувшись от министра Теймурташа, вызвал меня и сообщил, что ему удалось убедить Теймурташа на некоторые уступки. Теймурташ обещал в тот же день послать соответственные инструкции Али-Гули-хану в Москву. Не будучи уверен, сдержит ли Теймурташ обещание, Давтьян просил достать телеграмму, которую отправит Теймурташ. Полчаса спустя после беседы, копия телеграммы была в наших руках. Давтьян убедился, что Теймурташ выполнил обещание.