Умирать первым классом (СИ) - Янышева Ольга - Страница 11

«По свидетельствам многочисленных очевидцев, в озере обитает огромное неизвестное науке существо, похожее на Несси из Лох-Несса. Впервые об этом заговорили в 1970 году, когда несколько рыбаков услышали на озере крик лодочника и увидели некое животное, ныряющее в воду. Монстру дали имя Мораг».

Тогда мама присела ко мне на диван, видя, с каким восторгом я слушая натуральные страшилки для детей, видимо переживая за мою впечатлительность, и выключила телевизор спросив:

— Милая, знаешь, почему Мораг напугал людей?

— Почему, мамочка?

— Ему одиноко, детка… он ищет друзей.

— А Несси? Почему он не подружится с Несси? Может, она тоже одинока?

— «Она»? Хм… было бы забавно, — усмехнулась женщина, погладив меня по щеке, грустно вздохнув. — Думаю, их озёра находятся слишком далеко друг от друга… скорее всего, ни Несси, ни Мораг не знают, что есть друг у друга на белом свете…

— Так надо им сказать!

— Когда-нибудь, Верочка, ты так и сделаешь!

— Мда… — улыбнулась, наконец, возвращаясь из своих собственных воспоминаний, усмехнувшись себе под нос, — кто бы мог подумать, что ты, мамочка, окажешься права.

Сделать доброе дело, пусть и смахивающее на сдвиг по фазе поклонника фантастических историй, будет хорошим концом…

Навигатор приятным голосом сообщил, что машина прибыла на заданную точку, а я повернула ключ зажигания, не имея сил оторваться от распростёртого передо мной пейзажа.

Меня переполняло чувство восторга, несмотря на тоскливое одиночество, довлеющее изнутри.

Едва открыв двери «Бентли», запах «Эрики» окутал меня с ног до головы. Необыкновенный, немного с горчинкой, но всё равно цветочный аромат вереска покорял, вселял надежду, вопреки прогнозам реального бытия.

Казалось, что я попала в сказку, в которой никакие беды меня не коснуться, никакие заботы не поколеблют покой… вспомнилось стихотворение очаровательной поэтессы, вдохновившей меня на одну из проектных работ.

Ночь колышется тихим шелестом,

То ли звёзд журчат голоса,

То ли шёпотом нежным вереска

Мне покой сулят небеса.

Всё в прозрачности — даль лазурная,

И прозрачна жизнь-суета.

Только слепит глаз ночь мазутная -

Страсть вскипела в ней, как смола.

И тревожила, долго пыжилась,

Сердце рвалось в жизнь на постой.

Страсть немая мне молвить силилась:

Жизнь — гармония, не покой.

Пусть кипит во мне страсть живучая,

Пусть огнем горит её зов.

Та же чайка — я в высь зовущая,

Но и женщина без оков…

Улыбка сама собой вернулась на моё лицо.

Оглядевшись, довольно кивнула сама себе, заметив, что, кроме меня, на озере Лох-Морар никого поблизости нет.

Ничего такого глупого я делать не собиралась, но, когда внутреннее одинокое состояние сталкивается с одиночеством внешним, проснувшаяся логика хотя бы как-то оправдывает отсутствие настроения.

Достав из сумочки телефон, желая сделать фотографии настоящей первозданной красоты природы, с сожалением обнаружила, что телефон сел. Воткнув переходник в прикуриватель, аккуратно прикрыла дверь «Бентли», собираясь, наконец, осуществить свою мечту: упасть в вереск.

Мечта оказалась так себе.

Это я поняла, когда прошлась по зарослям сиреневого с фиолетовыми переливами вереска, который в некоторых местах доходил высотой до одного метра, представляя собой вечнозелёный, очень ветвистый кустарник.

Меня пробрало на хохот.

Присев между такими вот кустиками по-турецки, я заливисто захохотала, устремляя свой взор на долину озера Лох-Морар, сражённая красотой и цветом этого места.

— Вот, тетёха!

Тусклое солнце, медленно садящееся за горизонт, серебрило последними лучиками рябь озера. Если бы я могла, то многое отдала, чтобы жить здесь. Да простит меня родная страна, но отнюдь не её наличие тянет нас на Родину. Семья — только она способна вызывать тоску и печаль, будить воспоминания, привязывать намертво к родной земле.

Когда же никого у меня не осталось — то парящее чувство, совсем не радостное, а скорее схожее с пустотой, буквально давило на меня, когда умерла мама. Не хотелось ни только домой идти после работы — жить в Москве, ходить по улицам, ехать по знакомым маршрутам, где ещё какой-то месяц назад я была не одна — сродни маленькой смерти.

Сейчас, находясь за тысячи километров от Москвы, я была по-настоящему рада.

Сама не замечая, поднялась с холодной земли, даже не чувствуя, как слёзы побежали по щекам.

«Пора Морагу сказать о Несси…»

Стащив майку через голову, быстро принялась за шорты, критично присматриваясь к пологому берегу озера, безумно радуясь, что не придётся прыгать со скалы, как часто бывало с героями исторических фильмов, повествующих о Родине суровых горцев.

— ФУХ!

Тронув пальцем ноги ледяную воду озера Лох-Морар, поёжилась от холода, медленно, но упорно двигаясь навстречу глубине в три сотни метров.

Орлов Никита

Как только Тимофей, с тревогой в глазах, объявил, что сумел отследить местоположение телефона Веры, когда тот едва подал сигнал включения, мы рванули в сторону Стерлинга, проезжая родной дом стороной, устремляясь на высокой скорости на территорию округа Хайленд.

«Зачем? Что она там забыла, на этом долбанном озере?! Почему, идиотка, не легла в больницу?!» — Так и хотелось кричать от злости и бессилия.

Крепко сжимая руль, приходил всё в большее отчаяние из-за бессилия, внезапно опустившегося на мои плечи. Таким беспомощным и слабым я себя ещё никогда не чувствовал!

Страх сковал внутренности, которые, казалось, отказывались работать нормально, не требуя обычных процессов жизнедеятельности. Создавалось впечатление, что мне ни пить, ни есть, ни дышать больше не требуется! Только ОНА… она одна способна воскресить мой покой, исчезнувший с признанием брата.

— Никита…

— Я…

— Всё будет хорошо, Никита! Мама же сказала…

— Зря я тебя взял, — сглотнув ком в горле, вцепился в чёрный руль. — Во мне, в силу возраста и профессиональной деятельности, было мало надежды на то, что Вера…

Глубоко вздохнув, кинул косой взгляд на младшего, сидящего в унылом настроении.

«Господи», — впервые обратился к маловероятному существованию высших сил, — «если я не заслужил твоего снисхождения, не разочаруй хотя бы его…».

Тимофей держал в руке свой айфон, не выключая приложение поиска, разработанное им самолично.

— Сколько ещё?

— Мы почти приехали… какие-то пара…

Я резко ударил по тормозам, когда, повернув на поворот к спуску, ведущему до самого озера, чуть не врезался в «Бентли».

— На месте, — констатировал факт Тимофей, первым покидая «Вольво».

На широком просторе, не имевшем ни единого дерева, девушки видно не было. Это лишило меня сил. Ноги и руки тряслись так сильно, что открыть дверь и выйти на поиски совершенно малознакомой, но такой любимой девушки, казалось из ряда сверхъестественного!

— Никита, прикинь! Эта чудачка поплавать решила… при температуре воздуха плюс четырнадцать! Сумасшедшая…

Призвав всю волю, что во мне сейчас буквально лихорадила, мчась по венам, вышел из машины, медленно ступая по фиолетовому покрову нагорья Хайленда.

На ходу расстёгивая тёмную толстовку, чувствуя, как удушье перехватывает доступ к кислороду.

— Вера… — еле слышно позвал девушку, неподвижно плывущую по поверхности блестящей в тусклом свете заходящего солнца глади.

Вера раскинула руки в стороны, застывшая, устремившаяся стеклянным взглядом в небо.

Оцепенев у кромки воды, понял, что ноги меня отказываются держать. Идти дальше не было сил.

Медленно осев на холодный камень, осознал простую истину: учится молиться никогда не поздно… только даже это не способно воскресить к жизни человека, подарив ему вторую жизнь…