Покорение строптивой студентки (СИ) - Осенняя Валерия - Страница 48

Раз.

Два.

Три.

Перед глазами только окровавленный нож, торчащий между ребрами наставника.

— Рэйнард… — шепот, больше похожий на стон. Но он не слышит меня. Его голова безвольно свисает с алтаря.

Я дернулась, пытаясь вырваться из невидимых пут, но не потерпела неудачу. Маг уже зачитывал нужные слова, вытягивая через кровь силу наставника. Моего ненавистного наставника. Моего Коршуна!

Сердце больно сжалось. Я не хотела потерять его… Не могла! Лишь на мгновение представила, что никогда больше не увижу его улыбку, не услышу такой привычный уже смех, не удостоюсь ироничных комментариев, — как меня захлестнуло отчаянье и безысходность. Эмоции не давали дышать, сдавили грудь, забрали весь воздух. Как же больно!

Вокруг запульсировала чистая энергия, знакомая и такая родная сила. Это словно отрезвляет. Мысль только зарождается, а я уже тянусь к магии Вортана. Мне нужно лишь подменить идущий от Рэйнарда к Гифтору силовой поток, мужчина не заметит, зато смогу использовать мыслеформу…

Я помню эту силу, помню ее тепло. Ведь магия Рэйнарда течет и во мне! Ученый не заметил, поглощенный ритуалом, он напрочь забыл обо мне, будучи уверенным, что я никуда не денусь. Действительно — никуда. Но моя сила, которую Марк Гифтор поглощает вместе с магией наставника, даст возможность сформировать мыслеформу, которую уже не остановят невидимые путы. Образ сам сформируется в голове, негативные эмоции боли и горечи, смешиваются с надеждой и теплотой. Я уверенна, что выйдет. Не может не выйти!

Поток направляется в мага, перенасыщает его, а в моей памяти всплывает ванная комната и взволнованное лицо наставника. Он держит меня за руку, крепко, сжимает в своей, передавая паутинки магии, восстанавливая мой резерв.

И сейчас я делала почти тоже самое, только моей целью было перенасытить. Дать столько силы, чтобы тело ученого не выдержало, не приняло больше, и резерв бы выгорел до конца.

Яркий свет все сильнее слепит, но я не останавливаюсь, подкрепляя силу наставника своей. И в какой-то момент мой план срабатывает. Начинают осыпаться стены, трещит потолок…

Наступает болезненная тишина, а под ногами дрожит земля. Время замедляется, с пола поднимаются камни и пыль, закручиваются вокруг ученого в водоворот. Вместе с необузданной энергией. В последний момент успеваю поднять над собой и наставником щит, как всплеск огромной мощной силы сметает все вокруг…

Стены академии встретили меня непривычной холодностью. Все теперь казалось мне серым и неприветливым. Кутаясь в платок от сильного ветра, отчасти, чтобы скрыть лицо, я прямой походкой шла в ректорат. В моих озябших от холода пальцах бережливо покоилась серебряная урночка для праха.

До сих пор не могла поверить, как же так произошло. Только сейчас осознала: мой план изначально был обречен на провал. Прав был Рэйнард — я бездарность! Я ни на что не годна. Позор семьи! Черное пятно на белой репутации рода Ноаэль.

Ошибкой родителей было родить меня. Откажись они от второго ребенка и Рэйнард Вортан сейчас бы был жив. Ведь он бы тогда не стал моим наставникам, не поехал на этот ужасный курорт и не стал жертвой сумасшедшего мага… Отчасти это я его погубила! Моя мыслеформа разрушила все. Уничтожила древний алтарь, артефакт, Гифтора и…

Я судорожно сглотнула, не желая вспоминать о том окровавленном теле, которое я нашла, когда колдовство и пыль утихли. По иронии убийца выжила. И теперь мне всю жизнь жить с этим грузом на душе.

Я почти не помню ничего. Помню лишь, как обнимала ставшего для меня самым дорогим человеком на свете. Как молила его выжить. Как просила его не покидать меня. Как кричала, что люблю его…

Да, я любила Рэйнарда Вортана. Любила всем сердцем! Жаль, что порой самое главное мы понимаем так поздно.

А ведь у нас были все шансы стать счастливыми. Если бы я сразу приняла его признание в серьез. Если бы выбрала место для практики, которое он хотел. Но нет, я всегда была эгоисткой. И теперь расплачиваюсь за это.

О, Рэйнард, как же я люблю тебя!

Слезы вновь выступили на глазах, а тугой комок в горле не давал нормально дышать. Я была на грани, чтобы не упасть на колени прямо публично и не зарыдать.

Не помню, как на ватных ногах дошла до кабинета ректора. Не помню, как постучала в него. Но дверь отворили…

Пожилая секретарь без лишних слов пропустила меня к сэру Онильджу. Ректор был в своем кабинете один. Увидев меня, мужчина, как родную заключил в объятия.

— Мы все скорбим по нем, — сказал он, разжимая руки.

— Это я виновата, — сипло проговорила я, опустив взгляд на серебряную урну. Тело пришлось кремировать на чужбине. Сильные повреждения и погода не могли позволить привезти королевского подданного в его страну и похоронить здесь. Несколько дней решался вопрос, что делать с Рэйнардом между двумя странами. А я лишь все это время ждала. Так как права вмешиваться не имела.

— Не говори так, — нахмурился сэр Онильдж, кладя руку мне на плечо. — Ты ни в чем не виновата!

— Я ведь могла его спасти. Но мне не хватило сил на щит…

— Перестань! — голос мужчины приобрел железные приказные нотки. — Рэйнард Вортан — был боевым магом и знал, чем опасна эта профессия. И я уверен, что он гордился бы тобой. Ты сделала все, что могла.

— Нет, не сделала! — я сама не поверила в то, что мой голос может быть настолько громким. Скинув с себя руку ректора, я с ненавистью на него посмотрела. Но злоба моя была направлена не на него, а в первую очередь на себя. Я бездарность! Бездарность, которую теперь все жалеют.

— Мне не нужна ваша жалость!

— Тринавия…

— Лучше бы пожалели его. Это ведь ему досталась самая бездарная ученица на свете!

Сказав это, я выбежала из кабинета. Все мои мысли занимала вселенская несправедливость. Хотелось сейчас вбежать в свою комнату, спрятаться под одеяло и рыдать. Не хочу никого видеть!

— Рина? — удивленный знакомый голос заставил на миг замереть меня. Я знала, что он принадлежит сэру Лорану Альберту, потому не хотела оборачиваться. Я сказала: не хочу никого видеть. А особенно его!

Пошла дальше, но на этот раз меня остановила его рука.

— Да постой ты!

Я обернулась, с вызовом посмотрев на мага жизни. Я даже могла сейчас ударить его. Хотела на ком-то вымостить свою злость… Но при виде растерянных голубых глаз растерялась.

А ведь я когда-то любила его…

О, боги! О чем я только думаю?!

— Рина? — он словно не понимал, или не хотел понимать. В глазах читалась растерянность.

Он взял меня за предплечья. Его прикосновения были нежными и осторожными. И тут я не выдержала. Слишком долго держала все в себе, не имея возможность ни с кем поговорить. Я накинулась на Альберта Лорана с объятиями, и мужчина не стал возражать.

— Я знаю, тебе сейчас больно, — прошептал он, гладя меня по голове.

— Нет, не знаете! — я подняла на него заплаканные глаза. — Да и вы не можете понять. Так как ненавидели Рэйнарда!

— Да, — признался маг жизни, отчего я невольно замерла, удивляясь такой честности.

Он аккуратно усадил меня на лавку и сел рядом. Мои ладошки покоились в его руках.

— Я ненавидел Вортана, но никогда не желал ему смерти. И больше всего, я не желал, чтобы ты страдала.

— Но… — я так и не продолжила предложение, не зная, что должно было следовать за «но».

— Рина, — продолжил говорить маг жизни и его голос звучал приятной успокаивающей теплой волной, — если бы я мог, я бы забрал всю твою боль!

Смотря в такие знакомые небесно-голубые глаза, я вдруг поняла и не смогла, чтобы не спросить:

— Неужели вы-таки любите меня?

— Да, — его голос сочился уверенностью и болью. — Но я знаю, что упустил свой шанс.

Я промолчала, не зная, что ответить. Все мои мысли сейчас были о другом. О том, что сейчас помещался только в серебряной урночке. Но память о нем была безграничной…