Наша старая добрая фантастика. Цена бессмертия (антология) - Днепров Анатолий - Страница 85

— Сеньору что-нибудь угодно?

И обращение, и акцент указывали на иностранца. «Первый иностранец, встреченный после возвращения, — отметил про себя Рут. — Раньше их было гораздо больше»... Вслух он сказал:

— Еще не решил... Может, и возьму что-нибудь интересное...

— Старинные вещи у нас здесь...

Рут еще раз прошелся вдоль витрин антиквариата.

— Вот не угодно ли, алебарда эпохи Карла Великого, а это, — продавец с ликом странствующего рыцаря указал в угол одной из витрин, — топор лондонского палача. Семнадцатый век. Превосходная вещь. А это...

Внимание Рута привлекла трость из полированного дерева с изогнутой костяной рукоятью. Дерево было инкрустировано тончайшим металлическим узором:

— А она почему здесь?

— О-о! — лик «странствующего рыцаря» просветлел. — Узнаю знатока. Это великолепная вещь. Эпоха Наполеона. Девятнадцатый век. Внутри — рапира. На клинке — монограмма N с короной. Я не смею утверждать, но не исключено, что эта трость принадлежала самому Наполеону. Между прочим, он был императором Франции.

— Слышал, — кивнул Рут. — Разрешите взглянуть.

«Странствующий рыцарь» открыл витрину и вынул трость. Едва заметный поворот рукоятки — и перед глазами Рута сверкнуло длинное синеватое лезвие, тонкое, как жало змеи, и, по-видимому, не менее опасное.

— Вот монограмма, — «рыцарь» указал на основание трехгранного клинка; потом он с силой оперся на клинок. Лезвие согнулось дугой и со свистом распрямилось.

— Пожалуй, возьму эту игрушку, — решил Рут.

— И не пожалеете... Не угодно ли еще что-нибудь?

— Нет... А впрочем, я, может быть, купил бы еще хороший автоматический пистолет.

— Разрешение при вас?

— Разрешение?

— Да. От полиции. Как вам должно быть известно, все нарезное огнестрельное оружие мы продаем только при предъявлении разрешения.

— Я недавно возвратился... из-за границы...

— В таком случае заходите с разрешением на будущей неделе.

— Почему именно на будущей?

— Ну... Обычно на оформление разрешения уходит неделя.

— А сейчас вы ничего не могли бы мне предложить?

— Разумеется, могу. Из старинного: кремневые дуэльные пистолеты — восемнадцатый век, кольты ковбойские — конец девятнадцатого, дамские салонные пистолеты — двадцатый век. Кроме того, охотничьи ружья и, конечно, пэвээсы.

— Простите мою неграмотность, — Рут смущенно улыбнулся. — Последние годы я жил за границей... Что такое пэвээсы? Никогда не слышал о них.

— О, — изумился «странствующий рыцарь». — Вы не знаете? Это тоже неплохая штука — пистолет ближнего боя. Специально для самоубийц: п...в...с — последний вздох самоубийцы.

Теперь пришла очередь изумиться Руту:

— Специально для самоубийц? — повторил он, еще не будучи уверен, не шутит ли «рыцарь». — Но я полагал, что если из чего-то можно застрелиться, то... из него можно и застрелить.

«Странствующий рыцарь» захихикал, показывая испорченные желтые зубы:

— Не совсем, молодой человек, не совсем... Пэвээс — пистолет специального назначения. Его пуля теряет убойную силу на расстоянии вытянутой руки. Если вы выстрелите в кого-то, кто находится в метре от вас, эффект будет, как от горошины. Из него надо бить только в упор. Но если вы не самоубийца и собираетесь поразить кого-то другого. То гораздо надежнее и удобнее воспользоваться кинжалом или этой шпагой. Я бы не рекомендовал вам применять пэвээс ни для нападения, ни для обороны.

— Благодарю за консультацию, — сказал Рут, — и все-таки заверните мне парочку.

— Как вам будет угодно, — поклонился «странствующий рыцарь».

— Вы, вероятно, не здешний? — спросил Рут, принимая покупки.

— Нет. Впрочем, живу здесь давно. Я — испанец. Мне пришлось покинуть мою страну после революций...

От сдачи Рут отказался, и «странствующий рыцарь» с поклонами проводил его до самой двери.

Когда Рут вышел на улицу, полицейской машины уже не было и толпа разошлась. Две девушки в белых комбинезонах мыли швабрами тротуар и витрину.

Рут повернулся и пошел к «Парадизу», помахивая только что купленной тростью.

«Многого я все-таки еще не знаю, — думал он по дороге. — Вот, оказывается, и в Испании произошла революция»...

В «Парадизе» ждал сюрприз... Когда Рут вошел в свои апартаменты, Ио на обычном месте не оказалось. Робот стоял в глубине салона, растопырив руки, и заслонял выход из кабинета. Услышав шаги, он оглянулся и отступил в сторону, освобождая путь Руту. Еще из салона Рут заметил, что в кабинете кто-то есть.

— Приказ выполнен, капитан Доррингтон, — прошепелявил Ио. — Он ждет. Я просил подождать и он ждет...

Рут быстро прошел в кабинет. Навстречу с дивана сорвался краснолицый плотный человек. Костюм его был в беспорядке, галстук перекручен на спину, левый лацкан куртки до половины оторван. Седые волосы незнакомца были взлохмачены, во взгляде — страх и негодование.

— Надеюсь, капитан Доррингтон? — завопил он, близоруко щурясь, и в упор уставился на Рута.

Голос показался знакомым. Приглядевшись внимательнее, Рут узнал своего адвоката Гемфри Кокса.

— Господин Кокс? — Рут все еще не мог поверить глазам. — Что все это означает? Что с вами? И где ваши очки?

— Так это вы, — снова завопил адвокат. — Наконец-то! Вы еще имеете наглость спрашивать, что это означает?.. Где мои очки? Вот мои очки, милостивый государь. Вот что от них осталось! Полюбуйтесь. — Он выгреб из кармана и сунул под нос Руту горстку битого стекла и обломков оправы. — Вы забыли, что вы не в космосе и не на Нептуне, где могли заниматься всякими безобразиями.

— Вы хотели сказать, на Плутоне? — мягко поправил Рут.

— Какое это имеет значение! Вы ответите! Вы... Вы приказали вашему роботу напасть на меня. Я не хочу иметь с вами никакого дела. Я отказываюсь вести ваши дела. Я официально извещаю вас об этом. На столе лежит мое письменное уведомление...

— Успокойтесь, господин Кокс. Это какое-то недоразумение. Объясните, что произошло.

— Бандитизм! — снова крикнул адвокат, шаря за спиной в поисках галстука.

— Позвольте, я вам помогу, — предложил Рут, протягивая руку.

— Не прикасайтесь ко мне! Вы гангстер, а не астронавт.

— Да объясните, в чем дело?

— Спрашивайте у вашего робота, которому приказали убить меня.

— Какая ерунда, господин Кокс! Вы сами не верите в то, что говорите. Я не вижу на вас ни единой царапины, а стоимость очков и вашего костюма я, разумеется, компенсирую.

— Еще бы! Вы компенсируете и моральный ущерб, который причинили мне?

— С удовольствием. Сколько вы желаете?

— Ничего мне сейчас не надо. Только выпустите меня отсюда.

— Но вас никто не держит.

— Он! — прерывающимся голосом воскликнул адвокат, указывая на Ио. — Он продержал меня здесь три часа, не давая выйти, не позволяя приблизиться к видеофонам. Вы не станете отрицать, что это сделано по вашему приказанию?

— Действительно, я просил его передать моим возможным гостям просьбу подождать моего возвращения. Но я не предполагал...

— О-хо-хо, просьбу! — снова взорвался адвокат, воздев руки к потолку. — Ничего себе, просьба! Это покушение на неприкосновенность личности. Если я подам на вас в суд...

— Вы не станете подавать на меня в суд, господин Кокс, — спокойно прервал Рут, — не станете... по многим причинам... А что касается неприкосновенности личности в нашей стране, то вчера вечером в центре города почти на моих глазах убили человека — женщину, а сегодня, полчаса назад, выбросили другого человека из окна. Примерно с двадцатого этажа... И, кажется, никого это особенно не удивило...

Адвокат испуганно покосился на открытую балконную дверь и поспешно отступил к противоположной стене кабинета.

— Я сказал это не для того, чтобы испугать вас, господин Кокс, — продолжал Рут, — но мне показалось, что именно с неприкосновенностью личности здесь не все благополучно... Поэтому — лучше без демагогии... За прискорбное недоразумение прошу меня извинить. Я совсем не ждал вас сегодня. Кроме того, рассчитывал вернуться много раньше.