Считая шаги (СИ) - "Voloma" - Страница 74

Когда Грэнсоны сделают ответный ход?

Когда Стивен начнет оправдываться?

Когда, после бесполезных оправданий он начнет угрожать?

Когда…?

Когда она снова увидет Ллойда?

Даже если моральный аспект намертво отрезал Эмму от каких-либо надежд на возможное возобновление отношений, всегда оставался еще физиологический аспект… Смотреть на Ллойда Грэнсона можно было как угодно, но только не бесстрастно.

Он почти не изменился, разве что немного похудел и глаза… Боже, его глаза хранили каждый миг их короткой истории, это подтверждали его слова и сквозившая в них горечь, после того, как Эмма колотила по его сердцу тяжестью циничных слов.

Но о каком продолжении могла идти речь?

Даже Хьюго удивлялся, тому насколько затянулся очередной роман Бенджамина Грэнсона с богатой наследницей клана банкиров Линч.

Неоднократно слыша имя — Бенджамин, которое ничего не говорило Эмме, ей хватало того, что фамилия Грэнсон вызывала неприодолимое желание отомстить и восстановить справедливость.

Но какая ирония то, что Эмма пряталась за псевдонимом Кейто, а Ллойд предпочитал второе имя первому.

Она твердо намеревалась превратить жизнь близких Ллойду людей в кромешный ад и первый шаг был сделан. Уверенность Эммы поколебалась лишь на секунду, но память тут же подкинула кровавое месиво, в которое превратилось ее тело и тошнотворный узор из белесых шрамов, когда это тело почти исцелилось и которые Эмма видела в зеркало каждый день.

Стараясь избавиться от жутких следов, она несколько раз проходила процедуру удаления шрамов и послеоперационных швов, оставив только один — самый «любимый» — слева чуть ниже края ребра, длинной в пятнадцать сантиметров, он должен был напоминать, что у нее отняли не только работу, мечты, разрушили планы и устоявшуюся жизнь, которую она собирала по крохам, формируя свой личный мир в одиночку и без помощи кого бы то ни было, у нее умудрились отнять даже внутренности. Без селезенки можно было жить. Тщательнее следить за здоровьем, принимать имуномодуляторы и соблюдать диету…Но.

Кусок ее тела, был вырван, а чтобы унять обиду и сгладить унижение на больничную койку была брошена пачка банкнот, перевязанных банковской лентой с повторяющимися пунктирными линиями в виде цифры 100.

Эта пачка до сих пор свято хранилась Эммой. Она даже упаковку не сняла, надежно запрятав эту подачку и зная, что придет время и эти деньги вернуться к своему хозяину, который получит сполна.

Злость вновь закипала в сердце, но тут же перед глазами возникало лицо Ллойда — красивое, мужественное, его невероятно украшала легкая усмешка, бесхитростная, но дерзкая. Почему именно он? Самый невероятный человек за всю однообразную жизнь Эммы вернулся тогда, когда она была настроена столь решительно и каким-то образом вновь ставя ее перед выбором. Разрушив жизнь его матери и брата, она причинит ему боль. В списке невинных жертв было пополнение и эта дилемма грозила стать роковой.

«Он такой же как и все мужчины», — спасительная мантра, продолжала пульсировать в голове и Эмма устало закрыла глаза, твердя эти слова будто молитву, прогоняющую демонов.

Бруклинский мост витал в серо-рыжей дымке, подсвеченной огнями Манхеттена. Облака вовремя подоспели с новой порцией снега, как раз усталые грейдеры только расползлись по норам коммунальных служб города. И снегопад занялся сперва довольно скупой.

Эмма коротко попрощавшись с Руди, еще долго стояла на тротуаре рассматривая небо. Теплый свет фонарей, казалось согревал холодные хлопья, которые кружили на поводу у переменчивого ветра, дующего с залива.

Кутаясь в подбитую мехом парку, Эмма не могла позволить себе роскоши замерзнуть, а пальцы на ногах уже начинали неметь в тонких кедах.

Подъезд, пустующий стул мистера Гилмера, лестница, пролет, еще пролет и знакомый коридор, правда, отремонтированный, опять же за личные средства мисс Кейтенберг — дорога домой привела к финишу.

Эмма порылась в сумке и нашла ключи, это было совершенно непередаваемое ощущение… Возвращаться домой, когда тебя кто-то ждет. Не ради выгоды, еды, денег или секса. Ждет человек, которому важно лишь одно, чтобы эта дверь рано или поздно отворилась и Эмма Кейтенберг загадила таяющим снегом коврик в прихожей, а потом…

Улыбнувшись своим мыслям, Эмма с удовольствием вдохнула аромат, витавший в квартире: аромат высохшей краски, давно выпитого кофе и простой человеческий-стариковский. Не такой, как в ночлежке, но старики определенно пахнут иначе, как и дети. Все те, кто в силу возраста прибывает посередине — отчаянно заливают себя парфюмом, ищут новые и более тонкие запахи, гонятся за уникальностью, когда она таится в аромате чистой кожи, незаметном и неуловимом.

— Ларсон, я дома! — Эмма просмаковала эту фразу и начала снимать верхнюю одежду.

Но ответа не последовало. Она затаив дыхание, прислушалась и услышала едва различимые звуки, доносящиеся из комнаты старика.

— Ларсон?

Постучав в дверь, Эмма поняла, что в комнате во всю орет телевизор. Она открыла дверь и просунула голову.

Старик сидел в удобном кресле, чуть наклонившись вперед, а на кончике носа чудом держались очки, он неотрываясь следил за действом проходящим на экране.

— Ларсон!

Громкий окрик заставил его взрогнуть и выронив пульт из рук от неожиданности, он спохватился.

— Не слышал, как ты пришла, — его взгляд предательски метался от лица Эммы к телевизору, но Эмма выиграла и фильм замер на паузе.

— Что смотришь?

— Сериал про Шерлока Холмса. Современная экранизация.

— Интересно?

— Необычно и……да, интересно. Вот уж нокогда бы не подумал, что стану смотреть сериал! Но у режиссеров, или кто там делает, конкретно этот, совсем совести нет. Выпускают всего три серии…

— И не говори! Сволочи! Ты ел? — Эмма ответила совершенно несерьезно, удивившись тому, что Ларсон сам справился с мудреной техникой, но телевизор был подключен старой модели, а новенький плазменный висел на стене без дела.

— Да, по три серии! Каждые три года. Три года! Я, может быть, и не доживу до следующих, как там его… А Шерлока прикончили! — старик возмущался и казалось только и ждал случая, чтобы кому-нибудь пожаловаться.

— Ты ел? — голос Эммы уже раздался с кухни.

— Нет. Тебя ждал.

Эмма как раз быстро убрала остатки колбасы, о которой Ларсон явно забыл, в очередной раз набив желудок всухомятку.

— Подождешь еще пол часика? Паэлью сделаю!

— Куда я денусь? — Ларсон медленно вышел из-за угла, недовольно глянул в окно передернул плечами и взгромоздился на стул. — Давай чай попробуем, который я купил! У тебя, как никак первый день на работе. Или можно чего по-крепче!

— Мне алкоголь противопоказан. Но с этим я уже смирилась. Можно только пару бокалов красного вина в неделю, для сосудов полезно, — Эмма нырнула в холодильник и достала уйму продуктов, которых просто фантазия не позволяла соединить в одно блюдо.

— Вина нет, — Ларсон смутился из-за того, что сам не догадался о противопоказаниях. — Ну, чай, так чай!

Эмма водрузила на конфорку чайник и достав широкую сковороду, поставила ее рядом.

— Как день прошел? — Ларсон прекрасно видел, что за желанием что-то стряпать таилась древняя женская мудрость скрывать свои переживания.

Хотя, она имела право скрывать все что угодно, в конце концов, сама потом расскажет нужное, в подходящее время и даже спросит совет. Также и Ларсон старался за своей чайной болтовней утаить тот факт, что сегодня к нему прибегал Ллойд. Именно прибегал. Он странно себя вел да и выглядел жутко.

Ларсон едва смог понять, в сумбурном рассказе парня, что тот бесцеремонный итальяшка, с которым приехала Эмма, навязал очень странные условия в новом проекте. И что Ллойд и Эмма будут теперь работать вместе. Особой радости по этому пункту Ларсон не различил на лице у своего друга, там были только тревога и сомнения.

Долго собираясь с мыслями Ллойд подвел старика к крамольной просьбе, с которой собирался к нему обратиться. Ему нужна была от Ларсона информация. Другими словами — слежка. Это слово прямо не прозвучало, но старик взбеленился не на шутку, поняв намек. Однако, пыл поубавился, когда Ллойд пояснил, что Эмма ведет себя странно и намерения Селестино совершенно не вяжутся с его обычнымм методами.