Отложенное счастье - Грэхем Линн - Страница 6

– Нам нужно притормозить, – хрипло сказал он. – Иначе я сделаю тебе больно.

Уложив Мерри на удобную широкую кровать, Ангел принялся раздеваться без малейшего смущения. Ее терзало желание снова почувствовать его магический поцелуй, который дарил ощущение полета – выше, чем она считала возможным взлететь. Ангел сбросил брюки, позволив Мерри полюбоваться весьма очевидным бугром эрекции под боксерами. Мысли молодой женщины блуждали: она думала, каким чудом ее мог привлечь хронически неаккуратный мужчина, бросавший одежду кучей где попало. «Не мой типаж, совсем не мой типаж», – мысленно повторяла Мерри, словно бы выставляя последний заслон на пути какой бы то ни было эмоциональной привязанности.

Ангел легко перевернул ее на живот, чтобы расстегнуть и снять платье. Его губы скользнули по обнаженным плечам. Он распустил волосы Мерри, длинные пальцы зарылись в кофейные пряди, которые отливали карамелью в лучах света, пробивавшихся из-за приоткрытой двери в холл.

– У тебя великолепные волосы. – Он усадил Мерри перед собой и посмотрел в ее голубые глаза, светлые, как арктическое небо.

– Похоже, это твой фетиш.

– Раньше не замечал. Но вот скромная ханжеская улыбка необычайно меня заводит.

– Я не ханжа!

– Ты слишком много разговариваешь. – Ангел закрыл ей рот поцелуем.

Руки мужчины скользнули по бокам Мерри снизу вверх – до застежки бюстгальтера. Спустя мгновение он положил ладони на маленькие нежные холмики ее грудей. Первая ласка заставила Мерри охнуть. Ангел снова приник к полуоткрытым губам молодой женщины, а она, откинувшись назад, запустила пальцы в его густые кудри. Плотно сдвинув ноги, прижимая бедра к матрасу, Мерри пыталась контролировать охватившее ее возбуждение, однако тело давно перехватило вожжи у разума и неслось в пропасть.

Ангел чертил языком линию от ложбинки между ее грудей до пупка. Упиваясь новыми ощущениями, Мерри даже не заметила, как он снял с нее трусики. Ее ноги, секунду назад плотно сжатые, раздвинулись сами собой, язык Ангела добрался до внутренней поверхности бедер. Мерри лежала перед ним, распластанная словно жертва на древнем алтаре. Безумное наслаждение захлестывало ее, возбуждение преодолело грань, за которой стало почти нестерпимым. Мерри не могла поверить, что позволяет Ангелу делать с собой нечто подобное, удивлялась, как сильно тело жаждет уверенных движений его языка и как мало власти она имеет над своими желаниями. Она то выгибалась навстречу ласке, то тянула Ангела к себе, чтобы целовать, пока хватит дыхания, с трудом удерживаясь на пороге неизведанного.

Наконец тугие ремни, как будто бы стянувшие низ живота Мерри, разошлись, и она в экстазе забилась на простынях. Собственный крик напугал ее. В панике открыв глаза, она увидела бесстыдную пиратскую улыбку Ангела.

– Ты останешься до утра, – сказал он.

– Нет, – пробормотала Мерри, глядя, как он вытягивается рядом с ней. – Один раз. И все.

– До чего же ты упряма.

Ангел целовал припухшие губы Мерри до тех пор, пока ей не расхотелось думать или спорить, и только потом потянулся за презервативом.

Он входил в нее так медленно, что нетерпение Мерри едва не превратилось в гнев. Она не хотела, чтобы Ангел обращался с ней как с редким единорогом, к тому же сделанным из тончайшего фарфора. Ее тело было готово принять его, сердце лихорадочно билось в предвкушении полного слияния. Мерри выгнулась, инстинктивно приподняла бедра – это приглашение оказалось слишком соблазнительным для Ангела, который резким движением вонзил свое мужское орудие глубже. Ужаленная внезапной болью, Мерри вскрикнула.

– Сама виновата, – хрипло сказал Ангел. – Надо было лежать тихо.

– Не путай меня с надувной куклой.

– Я всего лишь стараюсь не навредить тебе.

– Не волнуйся, меня не так-то просто сломать.

Мерри чувствовала, как ее женское естество привыкает к присутствию Ангела, подстраивается под него. Мерцающие искорки удовольствия разбегались по телу, намекая, что самое лучшее еще впереди.

– Не останавливайся, – попросила она.

Постанывая от наслаждения, Ангел погружался в нее снова и снова, наращивая темп. Мерри, к которой внезапно вернулись и возбуждение, и плотский голод, качалась на волнах удовольствия, удивляясь способности своего тела открывать все новые и новые грани ощущений. На сей раз путь к оргазму был более плавным – сладкое напряжение копилось и нарастало внутри, пока не стало таким интенсивным, что Мерри больше не могла его сдерживать. Оргазм смыл все барьеры, погрузив молодую женщину в состояние экстатического шока.

Ангел потянулся, намереваясь обхватить рукой плечи Мерри, задержать ее в объятии, головой на своей груди. Она стремительно вывернулась. Все мысли сосредоточились на немедленном побеге. Мерри согласилась только на секс, переживать горькое похмелье рядом с Ангелом было выше ее сил. Все, что ей оставалось, – это сохранить остатки собственного достоинства. Соскочив с кровати, Мерри принялась собирать беспорядочно валявшуюся там и сям одежду.

– Я попросил тебя остаться, – напомнил Ангел.

– Мне нужно домой.

Он тоже поднялся и, излучая недовольство даже сильной, поджарой спиной, отправился туда, где в представлении Мерри должна была находиться ванная.

Мерри очень хотелось принять душ, но она твердо решила не задерживаться ни на одну лишнюю секунду. Когда Ангел вернулся, бесстыдно щеголяя смуглой наготой, Мерри, уже одетая, вызывала такси.

– Я не хочу, чтобы ты уезжала.

– Такси уже в пути. – Мерри вздернула подбородок. – У нас был уговор, соблюсти его будет лучше для всех.

– Я думал провести с тобой всю ночь.

– Иногда жизнь складывается не так, как ты хочешь. Я получила удовольствие, но все хорошее когда-нибудь кончается.

– Ты меня с ума сведешь, – сказал Ангел, выругавшись по-гречески.

– А в чем проблема? Ты сам говорил, что мы должны похоронить эту историю.

Сохранив горделивое безразличие перед Ангелом, Мерри начала паниковать в такси и продолжила дома, пока дожидалась очереди идти в душ. Она была потрясена тем, что натворила. Тело ныло, но мозг страдал еще сильнее, пытаясь найти объяснение мимолетной вспышке безумия, толкнувшей Мерри в постель Ангела Валтиноса. Рассматривать произошедшее рационально, как сделал бы Ангел, не получалось. Мерри захлестывал такой шторм эмоций, словно на ее совести оказалось убийство. «Что сделано, то сделано, теперь я успокоюсь, и все станет по-прежнему», – упрямо убеждала она себя. Ангел с его опытом не мог ошибаться на этот счет. Мерри утолила и любопытство, и неестественный сексуальный голод, оставалось поверить, что скоро все это выгорит до неловкого воспоминания, которое она навсегда сохранит в тайне.

Следующие дни показали, что при всей своей искушенности Ангел был не прав. Мерри давно знала присказку: «Простуду кормят, лихорадку морят голодом», однако лишь сейчас поняла, как опасно кормить лихорадку. Она видела это в обращенных на нее темных глазах Ангела, слышала в преувеличенно резких указаниях, которые он ей давал, чувствовала, как ее тянет к нему, словно она прикована невидимой цепью. Мерри постепенно, неохотно сознавала, что влюблена. В присутствии Ангела она едва могла владеть собой – держалась немногим лучше глупой хихикающей школьницы. Одна мысль, что от матери ей передалось больше, чем она надеялась, внушала Мерри отвращение.

Неужели именно в материнских генах заключался ответ на вопрос, почему она переспала с Ангелом? Мерри снова и снова спрашивала себя, что привело к импульсивному решению, которое шло вразрез со всеми ее принципами. В какой момент восхищение умом и деловой хваткой начальника трансформировалось во что-то большее? Как бы там ни было, охваченная презрением к себе и этой жалкой привязанности, Мерри начала подыскивать другое место работы, чтобы поскорее оставить Ангела и «Валтинос энтерпрайзис» в прошлом.

Через две недели после проведенной вместе ночи Ангел без предупреждения появился на пороге съемной квартиры Мерри.