Похищенная, или Красовица для Чудовища (СИ) - Чернованова Валерия М. - Страница 50

Это чувство, будто земля уходит из-под ног, только усилилось, когда мягкий шёпот скользнул по мочке уха, теплым дыханием пощекотал изгиб шеи и растаял на обнажённом плечике.

— Вот так, ещё выше. А теперь расслабься. Почувствуй его, как если бы револьвер был продолжением тебя. Дыши глубже, спокойно. Сосредоточься на цели. Всё остальное не имеет значения.

Единственное, что в те мгновения ощущала девушка, — это непрекращающуюся дрожь в коленях и тёплой волной поднимающееся изнутри волнение. Приятно будоражащее и пугающее одновременно. Ну а что касается того, что сейчас для неё имело значение… О прибитой к столбу деревяшке Мишель уже давно благополучно позабыла, как и о том, что явилась сюда, только чтобы досадить Донегану. Но теперь, робко подняв на него глаза, мечтала совсем о другом.

Чтобы губы Кейрана, находившиеся в опасной близости от её губ, оказались ещё ближе. И чтобы рука, удерживавшая её за талию, продолжала согревать, лаская. Глухо простонав, молодой человек зажмурился, сдаваясь, отдавая себя во власть искушения. Крепче прижимая к себе пленницу, сейчас как никогда желая её поцеловать. Терзать до умопомрачения эти сладкие губы поцелуями.

Совсем не вовремя дрогнули пальцы, и пуля, пронзительно просвистев в воздухе, вспорола землю в нескольких дюймах от сафьяновых туфелек девушки.

— Демоны! — Донеган дёрнул на себя пленницу, отскакивая вместе с ней в сторону и вырывая у неё из рук оружие. А когда Мишель обернулась, увидела перед собой прежнего Кейрана. Холодного, отстранённого, а теперь ещё и раздражённо-высокомерного. — Что и требовалось доказать! Лучше давай иди отсюда, крошка, и дай мне спокойно пострелять.

Как ни странно, Мишель не задела ни откровенная издёвка, ни полыхнувшая в глазах злость. Куда более красноречивыми стали для неё прикосновения и жаркий шёпот, что впитывала она в себя мгновения назад.

— Вот именно. Что и требовалось доказать, — эхом отозвалась пленница, довольная реакцией на неё Кейрана. — Что ж, не буду больше вас, мистер Донеган, отвлекать. Упражняйтесь в стрельбе на здоровье. Хотя отвлечь и увлечь вас оказалось довольно просто. Всего хорошего.

Прощальная, чуть тронувшая губы улыбка, сдобренная лукавым взглядом и задорной мелодией, которую Мишель, отвернувшись, принялась себе напевать. Не успела завернуть за угол дома, как выстрелы — гулкие, яростные, вспарывавшие вялую тишину поместья — последовали один за другим.

Для Мишель они звучали победоносной песней и являлись отражением чувств, которые Кейран Донеган тщетно в себе глушил.

Мишель недолго наслаждалась своей маленькой победой над средним братом и испытывала, казалось бы, беспричинную радость. Идя на ужин в столовую, в которую ноги не несли, но приходилось следовать просьбе-приказу мистера Сагерта, девушка остановилась на нижней ступени, не спеша сворачивать в полумрак коридора. Дверь в библиотеку была приоткрыта, и в щель между створками пробивалась тусклая полоса света.

Повинуясь этому ядовитому чувству, которое ей никак не удавалось в себе изжить, Мишель на цыпочках миновала холл и осторожно заглянула в библиотеку. К огромному облегчению девушки, голубков, коротавших вечера за чтением, в комнате не оказалось. Только сиротливо лежала возле позабытой кем-то зажжённой лампы книга. Мишель узнала её по золотому тиснению на переплёте с вкраплениями синего узора и сама не заметила, как приблизилась к источнику света и своего вмиг испортившегося настроения.

Именно на эту книгу, которой всегда сопутствовала мисс Кунис, тратил время Кейран.

Мишель дотронулась кончиками пальцев до синего вьюнка на корешке, обводя каждую порыжевшую в отсветах керосиновой лампы завитушку, и шёпотом прочла заключённое в узор название:

— «Последнее путешествие в Зальфирру».

Девушка поджала губы, борясь с детским и таким нелепым желанием спрятать куда-нибудь книгу. Как будто это могло помешать их встречам, а ей принесло бы успокоение.

Соблазн оказался настолько велик, что Мишель уже готова была ему уступить, когда за спиной раздались быстрые шаги и кто-то грубо дёрнул её за руку, разворачивая лицом к себе.

— Не трогай! Ни эту книгу, ни моего жениха! Слышишь?! Оставь его в покое!

Пленница тряхнула локтем, пытаясь сбросить руку Аэлин, но кузина Донеганов, силы которой было не занимать, и не думала ослаблять хватку.

— Аэлин, прекрати. Мне больно! — Мишель с удовольствием отскочила бы от ревнивицы — настолько устрашающим в тот момент было искажённое гневом лицо. В пронзительно-чёрных, как у какой-нибудь рабыни, глазах таилась такая лютая злоба, словно Аэлин прямо сейчас готова была её проклясть.

Оставшись с Мишель наедине, мисс Кунис не пыталась строить из себя для неё подругу и не стеснялась демонстрировать истинные к ней чувства.

— Это тебе-то больно? А каково, думаешь, мне?! — яростно прошипела девушка и сдавила руку пленнице ещё сильнее, прежде чем наконец отпустила, резко оттолкнув от себя. — Я видела вас сегодня! Как ты к нему липла! Держись от моего жениха подальше, Мишель. Пока я тебя не отвадила от него магией!

— Не знаю, что ты там видела, но это Кейран меня обнимал, а не я к нему, как ты выразилась, липла. Так что все претензии к женишку. А я голодна. Поэтому отойди немедленно!

Но Аэлин, вместо того чтобы посторониться, шагнула к Беланже вплотную и с ядовитой усмешкой процедила:

— Думаешь, ты теперь здесь на особом положении? Думаешь, мистер Донеган будет закрывать глаза на то, какая ты на самом деле? Да если он узнает, что крутишься возле не того сына… Ты, Мишель, шлюха Галена! Лучше тебе это запомнить раз и навсегда!

Секунду или две на девушек давило молчание, а потом мрачную тишину разорвал звук пощёчины. Аэлин вскрикнула и прижала ладонь к полыхнувшей болью щеке. В чёрных глазах квартеронки тоже что-то полыхало. Дикое, неистовое пламя, напомнившее Мишель, что эта девушка и правда может навести на неё тёмные чары. Недаром же кровь у Аэлин нечистая, и ей не понаслышке знакомы обряды вуду.

Пленница чуть не застонала в голос. Как будто ей уже имеющихся проблем с Мари Лафо и тем безымянным бокором было мало!

Мишель даже готова была извиниться за свою несдержанность, хоть извиняться перед оскорбившей её выскочкой-полукровкой совсем не хотелось, когда в дверях показался хозяин поместья.

Сагерт Донеган окинул соперниц пристальным взглядом и сухо поинтересовался:

— Всё в порядке? Аэлин?

Девушка спешно отняла от лица руку — за краской гнева, заливавшей щёки, следа от пощёчины видно не было. Лучась улыбкой, обернулась к старшему Донегану и беззаботно прожурчала:

— Всё хорошо, дядя. Я как раз звала Мишель ужинать. Пойдём, дорогая. Сегодня у нас жареные цыплята и к ним тушёная бамия. А на десерт ванильное бланманже и пончики бенье. Всё просто пальчики оближешь!

И, подхватив пленницу под руку, Аэлин потянула её прочь из библиотеки, старательно делая вид, что она и Мишель — лучшие подруги на свете.

Я боюсь закрывать глаза.

Боюсь засыпать. Стоит только забыться, как оказываюсь в плену у сна. Своего извечного кошмара. Кровь шейвари на моих руках. Кровь Мару, от которой никогда не отмыться.

Ниэби. Она тоже погибла.

Они все расплатились за мою любовь к лугару. Даген не пожалел никого.

Каждую ночь я слышу их крики, как будто сама побывала на месте кровавой битвы. Хоть никакая это была не битва — безжалостная резня в ночь, когда оборотни наиболее уязвимы. Всякий раз, закрывая глаза, я вижу окровавленное тело любимого, брезгливо сброшенное Дагеном с лошади. Он оставил Мару гнить у ворот поместья. А меня смотреть. Каждое утро и каждый вечер. Во что превращается мужчина, которого полюбила.

И ребёнка которого, возможно, ношу под сердцем.

Единственное, что держит меня в этом мире, — это моё дитя. Только мысли о нём помогают не сойти с ума. Я боюсь его рождения и в то же время считаю дни, когда смогу разрешиться от бремени, втайне надеясь, что случится невозможное и Даген не доживёт до этого момента. Ведь если на моём малыше обнаружится метка, Донеган не пощадит младенца…