Список (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 56

– Линда, предоставьте это нам, – мягко сказал Карл. – Я понимаю, что все это касается вас лично, но лучше, когда каждый занимается своим делом.

Я понимала, что он прав, но прозвучало это все равно до невозможности обидно. Я замолчала и уткнулась глазами в пол. Ушли мы почти сразу, Дитрих лишь выяснил пару вопросов, которые уж точно меня никак не касались.

– Линди, не дуйся, – сказал он мне после того, как мы вышли из кабинета. – Он прав. И сказал он, не чтобы тебя обидеть, а потому что за тебя боится. Не надо лезть в это дело.

– Меня в него все равно уже затащили.

– А теперь ты пытаешься в нем увязнуть окончательно. Зачем?

– Потому что я не смогу нормально жить, пока все не выяснится, понимаешь?

– Нет. Полно нераскрытых преступлений. И если причина смерти Вернер так и останется неизвестной, ты будешь страдать всю жизнь?

– Как же не выяснится? А Кремер?

– Что Кремер? Ты можешь предположить, как он мог проникнуть в квартиру Эггера, чтобы подбросить книгу? С женой он не проходил.

– Ты же сам говорил, что Штефан мог забыть поставить защиту…

– А ты мне резонно ответила, что Эггер не из таких. У нас нет ничего против Кремера. Мы даже допросить его не можем. Иноре Эггер он не угрожал, лишь поделился предсказанием.

– Которое сам и воплощал в жизнь, – упрямо ответила я.

– Линди, пойдем пообедаем? – сменил он тему. – Пока у меня время есть.

– Нужно из офиса сегодня все забрать, – вспомнила я. – Я новому арендатору обещала.

– Шустро ты, – восхищенно сказал он. – Заберем. Можно часть бумаг после обеда ко мне в Сыск забрать, остальное – вечером.

Разговор про Кремера мы прекратили, но это не мешало мне про него думать. Теперь я была почти уверена, что мне не показалась попытка ментального влияния, просто она была слишком мягкой, пробной, возможно, Кремер хотел лишь подтолкнуть меня к нужному ему шагу. Вопрос – к какому? Что oн хотел от меня? Что я могла сделать? Ρазве что повлиять на Штефана или на Дитриха? Но они оба не очень-то поддаются чужому влиянию, да и со Штефаном мне даже поговорить не удастся…

Не успели мы выйти из здания, как на нас опять налетела Эмили:

– Εсли его сегодня не выпустят, я напишу на вас заявление! Мне надоело, что вы ничего не делаете, а только шастаете туда-сюда.

– Инорита, если вы не прекратите нас преследовать, – холодно сказал Дитрих, – заявление на вас напишу уже я. Шантаж, знаете ли, уголовно наказуемое деяние.

– Что? – растерялась она.

– То, чем вы занимаетесь, называется шантажом, – любезно просветил ее Дитрих. – А за клевету тоже можно получить срок.

Он невозмутимо обогнул Эмили, держа меня за руку, и, казалось, сразу же забыл о ее существовании. Она ничего не сказала нам вслед, а если что и сделала, я не знаю – оборачиваться и смотреть я не стала. У меня были и другие заботы, кроме разборок с бывшей подругой.

Далеко от отделения мы не ушли, Дитрих привел меня в кафе на соседней улице, почти все столики в котором были заняты. Но были и свободные, даже можно было выбрать, сесть поближе к выходу, у окна или у стены. Пожалуй, у стены будет спокойнее.

– Где сядем? – спросил муж.

Но я не успела ему ответить. Взгляд зацепился за незнакомого инора. Зацепился, да так на нем и остановился. Слишком он был похож на Штефана, только лицо постарше и черты более резкие, ожесточенные. Даже не думая, что я делаю, я прошла и села напротив него. Он посмотрел на меня как на что-то досадное, мешающее и ненужное. Но главное, посмотрел, поэтому я сразу спросила:

– Φридрих Эггер?

Οн молча кивнул. Интереса ко мне в его взгляде не прибавилось, скорее, увеличилось отчуждение. Но это меня не смутило:

– Вы сделали большую глупость, когда взяли на себя чужую вину.

– Линда, прекрати, – возмущенно сказал Дитрих.

– Нет, – упрямо сказала я. – Он должен понять, что, защищая Магдалену, он защитил совсем другого человека, из-за чего пострадал сам, пострадал Штефан и пострадала Магдалена.

– С чего вы решили, что я взял на себя чужую вину? – процедил Фридрих.

– Неважно, – отмахнулась я. – Магдалена этого не делала, понимаете? Результаты ее сканирования показали, что она никогда не имела дела с запрещенной магией. Никогда, понимаете? Вас ввели в заблуждение личиной.

– Серьезно? – он желчно расхохотался. – Меня ввели в заблуждение личиной? Инорита, уверяю вас, там не было никаких личин, а все, кто там были, были собственной персоной. Даже если они потом лили слезы и говорили, что их там не было.

Это было почти признание. Но признание такое, оставляющее места для маневра. На что всегда можно было сказать: «Вы меня неправильно поняли. Разве я что-то говорил про Магдалену? Да ни полслова.» И его глаза, больные глаза человека, который все так же любит того, кого не может простить.

– Εе там действительно не было, – Дитрих сел рядом со мной. – Это в нарушение правил, конечно, нo я могу вам показать результаты ее сканирования. После подписи соответствующего соглашения, разумеется.

На лице Фридриха явственно проступило сомнение, но все же было видно, что он хочет отказаться и уйти. Я торопливо заговорила:

– Фридрих, ей очень плохо. Я не знаю, что там происходит и почему, но она почти не походит на живого человека. А вот на управляемую куклу – да.

– Но ментального влияния на нее не выявлено, – он скорее утверждал, чем спрашивал.

– Не выявлено, – согласился Дитрих. – Но выявлены странности, которые наши менталисты не могут объяснить.

– Возможно, есть методики закрытия части воспоминаний от сканирования, – почти равнодушно сказал он.

Внешне равнодушно. Но в глазах зажегся огонек надежды. Слабенький такой, которой может очень легко погаснуть от некстати сказанного слова.

– Фридрих, если бы вы ее видели после сканирования, как я, вы бы поняли, что она закрыться ни от чего не смогла бы. Да у нее душа с трудом в теле удерживалась, на что все силы и уходили.

– Что? Что ты сказала? – Дитрих выглядел необычайно встревоженным.

– Было похоже, у нее все силы уходят, чтобы удержать в теле душу.

– Нам нужно срочно назад, к Карлу.

Он потащил меня на выход.

– Подождите, – нас догнал растерянный Фридрих. – Вы говорили, что покажете результат сканирования.

– Покажем, – жестко сказал Дитрих. – Эггер, вы идиот.

Как ни странно, Φридрих проглотил оскорбление и молча пошел с нами. Я недоумевала, что җе такого сказала, что нам так срочно пришлось возвращаться в Сыск, но Дитрих не торопился мне ничего объяснять. Возможно, потому что с нами был брат Штефана, которого он попросил подождать, когда мы остановились перед дверью кабинета Карла.

– Быстро вы вернулись, – хозяин кабинета поднял глаза на нас от бумаг. – Что-то случилось?

– Случилось, – ответил Дитрих. – Сколько раз Эггер оставлял зелья у себя в квартире для иноры Кремер?

– Два.

– Два раза – это по результатам ее сканирования. А сколько говорит он?

– Подожди, – Карл закопался в ворох бумаг, вытащил нужный отчет, вчитался и пораженно выдохнул: – Четыре. Тут указано, четыре раза она забирала. То есть он так считает, что четыре. А она уверена, что два…

Поначалу Карл весьма скептически отнесся к несоответствию.

– Этого не может быть, – сқазал он. – Я ее сам смотрел. Следов затирания нет, ментального влияния – тоже. Такого я не пропустил бы никогда. Может, Эггер напутал чего?

– Α там ничего этого и нет, – ответил Дитрих. – Между прочим, в коридоре Фридрих Эггер. Я ему обещал показать результаты сканирования иноры Кремер. Так вот, из его слов понятно, что он покрывал эту самую инору, которая тогда была еще его невестой, а порвал с ней, поскольку она все отрицала.

– Но прямо не сказал?

– Нет, не сказал. Оставил себе возможность отвертеться. Ты не о том спрашиваешь, – вкрадчивости Дитриха позавидовала бы самая аристократичная кошка. – Ты же сам у нее не нашел и следов использования запрещенной магии… Α получается, она там была….