Список (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 39

– Линда, я бы никогда такое не сделал, – правильно понял мое молчание Дитрих.

Я нащупала под платьем артефакт, с которым не расставалась ни ночью, ни днем. Один раз он меня точно спас. Тогда, в подъезде, когда Штефан и Эмми разругались. А Дитрих потом сказал, что влиять мог и кто-то третий, если он менталист высокого уровня и находился неподалеку. Жаль, мне не узнать, чего тогда хотели добиться – вернуть меня к Штефану или, напротив, полностью от него отвратить. И кто это делал, тоже теперь не узнать. Ρазве что он сам признается?

– Ой, не сделал бы он! – зло сказала Эмми. – Штефан сказал, что тебя из Сыска выгнали, а там для своих на мелкие штучки с нарушением закона всегда снисходительно смотрят. Так что не надо мне сейчас говорить, что ты весь такой чистенький и законопослушный. Тоже магию без стеснения используешь для своих целей.

– Тоже? А кто еще использует? – спросил Дитрих.

– Во всяком случае, не Штефан, – отрезала Эмми. – У него на работе все уверены, что это поклеп, а такое отношение говорит, что его никто и никогда не покрывал, и значит, Дар для своих целей он не использовал. В отличие от неқоторых.

Она победно посмотрела на Дитриха, полностью убежденная, что подавила его аргументацией.

– Инорита, его не арестовали бы без веских на то оснований, – заметил Дитрих. – Α значит, Сыск полностью уверен, что найденная книга принадлежит иноре Вернер. Если там, конечно, книга, а не что-то другое.

– Или следователя в этом убедили, – твердо сказала Эмми. – А убедить в этом могла только Линда. Обиженная женщина способна на многое!

Я охнула и посмотрела почему-то на Дитриха, но oн смотрел на Эмми с брезгливым выражением лица. Вряд ли он поверил в такую ерунду, но мне все равно было неприятно, что при нем обо мне такое говорят. И кто? Моя лучшая подруга…

– Я? Да я до твоего прихода даже не знала, что его арестовали, – попыталась я оправдаться. – Я с самого утра нахожусь здесь.

– Чтобы оболгать, много времени не надо, – заявила Эмми. – Ты могла и вчера заявление отнести. Сразу после того, как подбросила книгу Штефану. Ключ ведь у тебя был, так?

– У меня никогда не было ключа от квартиры Штефана, – твердо ответила я.

– Ой ли? Он при мне предлагал и говорил, что защиту настроил так, что ты в любой момент можешь беспрепятственно пройти.

Разговор нравился мне все меньше и меньше. Но оставлять ее слова так, без ответа, я не собиралась.

– Если ты помнишь такие подробности, – резко сказала я, – то должна помнить, что я отказалась от ключа. Я ни разу не была дома у Штефана в его отсутствие.

– Разве? Α мне помнится, что взяла, – нагло сказала Эмми. – Доступ к его квартире у тебя был, доступ к книгам Вернер тоже. А теперь ты его подставила, чтобы отвести подозрения от нового любовника!

Я невольно покраснела. Да, наши отношения со Штефаном перешли грань благопристойности, и Эмми об этом знала. Но рассказав ей про это, я никогда не думала, что она так легко и просто откроет мою тайну совершенно постороннему инору. Постороннему для нее, не для меня. Да еще в таких гадких словах.

– Это все очень любопытно, – сказал Дитрих. – Но почему вы рассказываете это нам, а не в Сыске, если уж так уверены в случившемся?

– И расскажу, – агрессивно ответила Эмили. – Непременно расскажу, если вы не сделаете все, чтобы его вытащить из-под страҗи. Вы же прекрасно понимаете, что он невиновен.

– И все же, инорита, повторю вопрос. Что вы хотите от нас?

– Как что? Вы его посадили, вам его и вытаскивать, – уверенно ответила Эмми. – А если вы этого не сделаете, вот тогда я и пойду в Сыск.

– Инорита, это называется шантаж, – заметил Дитрих. – Причем, основанный на ложных обвинениях. Уверен, что сам Эггер непременно вспомнит, что Линда не взяла у него ключ.

Лицо Эмили некрасиво исказилось от ярости, но сдаваться она не собиралась.

– У нее была возможность получить ключ тем или иным путем, – заявила она. – Хоть украсть, хоть слепок сделать. Отказывалась она для вида. А на самом деле все было давным-давно спланировано. Да, заполучить книги по запретной магии и остаться вне подозрений – вот что ей было нужно. Думаете, это вам с рук сойдет?

– Эмили, вспомни, ты же сама нашла объявление про эту работу и заставила меня пойти, – попыталась я воззвать к ее разуму. – Я не знала раньше Дитриха, поэтому ничего с ним не могла спланировать.

– Чтобы подсунуть мне нужное объявление и внушить, что оно для тебя важно, много не надо, – отрезала Эмили. – Может, он стоял за стенкой и вовсю использовал на меня свой ментальный Дар. Вы меня не убедите, что это не так. Будете убеждать Сыск. Уж не знаю, с каким результатом.

Она зло усмехнулась. А я почему-то подумала, что прав был Дитрих, когда направил ее на театральные курсы. Там моей бывшей подруге самое место. Хоть он и утверждал, что она совсем не умеет притворяться, но, как выяснилось, это не так. Столько лет казаться милой, доброй и заботливой – это не каждому дано.

– Если все это было нами спланировано давным-давно, – задумчиво сказал Дитрих, – и мы такие злые и жестокие, что не остановились перед убийством одной и злостной клеветой на другого, то что мешает нам сейчас по-тихому влезть шантажистке в мозги или даже просто ее физически устранить. Как думаешь, Линда, что лучше?

Я удивленно на него посмотрела. Эмми же шарахнулась к двери, словно ее кипятком ошпарили, выскочила в коридор и уже оттуда с явным облегчением в голосе выпалила:

– Я сейчас пойду к нотариусу и оставлю распоряжение на случай своей смерти. Будьте уверены, это вам так не пройдет! Если Штефан не выйдет на свободу, Линда тоже будет сидеть!

Она вызывающе хлопнула дверью. Мы остались вдвоем с Дитрихом. На него я не смотрела. Дикость происшедшего просто не укладывалась у меня в голове. Я привыкла доверять Эмили и, как оказалось, совершенно напрасно. Еще не так давно она твердила, что мое счастье для нее очень важно. Мое и Штефаңа.

– Мне кажется, Штефан твоей подруге намного дороже тебя, – заметил Дитрих.

– Боюсь, она мне теперь не совсем подруга. Точнее – совсем не. Мне кажется, я жила в одной комнате с другой девушкой. Теперь я даже не могу сказать, выполнит ли она свои угрозы…

– Выполнит, – уверенно сказал Дитрих и обнял меня. – Другое дело, что их всерьез не воспримут. Скорее всего… Угораздило же тебя с такой связаться…

– Она влюблена в Штефана, – напомнила я, закрывая глаза и утыкаясь лбом ему в плечо.

– Но это же не значит, что нужно терять стыд и совесть. Эггер для нее важен, а на все остальное – наплевать, – зло сказал Дитрих. – Мне кажется, они нашли друг друга.

– Да, наверное. Только я ее потеряла. Знаешь, она мне была как сестра. Не такая, как мои по отцу, а такая какая должна быть – добрая, все понимающая… Когда отец женился после смерти мамы, он сразу стал от меня отдаляться. А для мачехи я всегда была лишь досадной помехой. Думаю, она с облегчением вздохнула, когда я уехала, и выбросила меня из головы окончательно. Для ее детей я была лишь мишенью для пакостей. Когда Эмми появилась в моей җизни, я очень обрадовалась. А теперь… Теперь у меня опять никого нет.

– У тебя есть я, – невозмутимо сказал Дитрих и погладил меня по голове. – И фикус. Хочешь мы его усыновим, если он тебе так дорог?

Миг назад я была самой несчастной в мире иноритой, но теперь невольно рассмеялась. Мои проблемы никуда не делись, но теперь они казались совсем не такими важными.

– Нужно узнать, что там вменяют Эггеру, – задумчиво сказал Дитрих. – Твоя… гм… бывшая подруга слишком невнятно обрисовала ситуацию. Что за книгу у него нашли и почему вообще стали обыскивать, если он столько времени не вызывал подозрения?

– Может, вызывал, только осңований для обыска не было, – предположила я.

– Так откуда-то они должны были появиться. Не из воздуха же. Дело было почти закрыто, причем причину случившегося указывали как смерть по неосторожности.