Список (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 20

– Так и я обычно не готовлю для кого попало, – спокойно ответила я.

– А Эггер?

– А Эггер не кто попало.

Мы все стояли в прихожей, словно собирались попрощаться, и Дитрих только этого и ждал. Он так и не ответил, согласен ли рассказать о своих предположениях. Может, ңу их, эти загадки? Прощай Дитрих со всеми своими недомолвками и здравствуй Королевская алхимическая фабрика и Штефан? Нет, Штефаң тоже прощай, пусть Эмми и говорит, что он не так уж и плох, а сам Штефан утверждает, что с рыжей инорой Кремер его связывают исключительно деловые отношения.

– Χорошо, – неожиданно согласился Дитрих. – Я вас скаҗу, что думаю, но без объяснения, почему, зачем и как. Пойдет?

Я кивнула. Узнать хотя бы часть – это очень ценно. Увольнение по собственному желанию откладывалось на неопределенный срок, а мы с Дитрихом наконец покинули прихожую, где стоять дольше было уже просто неприлично. Но в комнату я его не пригласила. Вот еще! С него достаточно и кухни, где Дитрих очень даже по – хозяйски расположился за столом и с интересом начал осматриваться.

– Уютно тут у вас, Линда, – наконец вынес он вердикт.

– Квартира съемная, – заметила я. – От меня тут совсем мало.

– Почему мало? Вы здесь уже довольно долго живете, и ваша личность ңаложила отпечаток на обстановку, нравится вам это или нет.

Я решила с ним не спорить. Считает, что уют кухни целиком моя заслуга, – пусть и дальше так считает, лишь бы рассказал наконец, кого он подозревает. Но Дитрих не торопился открывать тайны.

– Я вас слушаю, – напомнила я.

– Про остальную часть квартиры ничего не скажу – я же ее не видел, – невозмутимо ответил он.

– Вы обещали рассказать, почему меня не брали на работу.

– Знаете, Линда, – проникновенно сказал Дитрих, – на голодный желудок так трудно говорить. Язык заплетается, слова путаются. С вашей стороны довольно жестоко настаивать на немедленном рассказе. Или вы не уверены в собственных кулинарных способностях? Думаете, как только попробую, сразу сбегу? Так я не из пугливых. Обещаю доесть все.

– Надеюсь только, что потом вы не скажете, что у вас теперь нет сил возвращаться к себе, – проворчала я.

– Хорошая идея, – ответил он. – Я подумаю.

Я еще немного на него возмущенно посмотрела, но раскаиваться и рассказывать он и не подумал.

– Дитрих, я же готовить не смогу, – попробовала я зайти с другой стороны. – Буду все время об этом думать.

– Мне приятно, когда обо мне думают, – нахально заявил он.

– Я буду о вас плохо думать, – мрачно ответила я. – Очень плохо.

– Надо понимать, сейчас вы обо мне думаете хорошо?

И мне опять захотелось его чем-нибудь стукнуть, благо под рукой оказалась такая замечательная сковородка, тяжелая и моя собственная. Я даже в руке ее покачала, представляя это замечательное действие, но все же решила, что сковородок у меня не так много, чтобы ломать о чужие головы. Вон какой довольный сидит, такого сковородкой не испугаешь…

Когда пирог с мясом занял свое место в духовке, я села напротив Дитриха и спросила:

– И все же, почему мне отказывали, а теперь сразу три письма прислали?

– Думаю, завтра их будет больше, – ответил Дитрих. – Просто не все ещё дошли. Эти наверняка с курьерами отправлялись.

– С курьерами? – усмехнулась я. – Думаете, я такая ценность?

– Естественно, ценность, – он чуть приподнял бровь в удивлении. – Сколько вас таких, с Золотым дипломом? Вот то-то же, такими кадрами не разбрасываются.

– Так не брали же.

Мне не нравились все эти недомолвки. Я не понимала, в чем причина происходящего, а вот Дитрих – он не только прекрасно понимал, но и стремился меня всячески запутать.

– Потому что им запретили.

– Кто им мог запретить?

– Магистрат, – невозмутимо ответил Дитрих. – Вашему Эггеру было нужно, чтобы вы уехали из Гаэрры, причем, не просто уехали, а к родителям.

– С чего вы это взяли? Εрунда какая-то. Если бы я нашла работу в Корнине, я бы и уехала туда.

– Так ему не нужно было, чтобы вы нашли работу, – усмехнулся Дитрих. – Ему нужно было, чтобы вы уехали, а потом с радостью вышли бы за него замуж, даже не задумываясь, что к нему чувствуете. Но скандал, устроенный вашей подругой, спутал ему все планы.

– Глупости говорите, – уверенно сказала я. – Мы собирались пожениться этим летом, но после гибели наставницы Штефану, по всей видимости, это уже не казалось привлекательным, так как он пропал.

– То, что он пропал, связано со смертью Вернер, это так, – ответил Дитрих. – Но лишь опосредованно. Главная причина – вы согласились на ментальное сканирование. Его проводил инор, который учился вместе с Эггером, но никто не мог гарантировать, что не предложат провести второе, с которым уже так не повезет. Поэтому Эггеру нужно было, чтобы вы месяца два были подальше от него.

– Зачем?

Я все так же не понимала, что мне хочет сказать Дитрих. Мне казалось форменной глупостью его предположения. С чего вдруг он начал обвинять Штефана в таких странных неприглядных поступках? Поступках, для которых не было никаких оснований? Не ревность ли это?

– Затем, что он вас привораживал, Линда, – серьезно сказал Дитрих. – Этак мягко, ненавязчиво, как можно делать только ментальными методиками. При тщательном сканировании этого нельзя было не заметить. И тут ему повезло два раза. Первое – вам что-то очень грубо стерли, тем самым сильно смазав его влияние. И второе – сканирование проводил его знакомый, который пошел на маленький должностной подлог. Недоказуемый, кстати. Поскольку действительно могло быть уже непонятно, что же там внушалось и кем. Но следы оставались, и они могли подпитываться при встрече с Эггером, поэтому ему и нужно было, чтобы вы были как можно дальше. Пока он не уверится, что его привлечь будет нельзя. Ведь Эггер прекрасно знает, что ему грозит за использование ментала в личных целях, пусть даже не корыстных. Это не только приличный срок, но и потеря возможности работать на Короңу, которая очень хорошо платит.

– Предположим, вы правы, – медленно ответила я, пытаясь все это уложить в собственной голове. – Но зачем ему нужно было, чтобы я вернулась к родителям? Точнее, в дом отца. У меня с ним сложные отношения, о чем Штефан прекрасно знает.

– Он не был уверен, что вы примете его предложение через такой продолжительный срок, если будете независимы, – ответил Дитрих. – Понимаете, Линда, он действительно хочет на вас жениться. Он вас любит. Вчера он почти потерял над собой контроль. Он готов был меня убить, если вы не поняли. И только потому, что я вас поцеловал.

Почему-то в его рассказе самым важным мне показалось совсем не то, что Эггер меня привораживал, пусть и из большой и чистой любви.

– Значит, вы меня поцеловали, чтобы это проверить? – уязвленно спросила я.

– Я вас поцеловал, потому что мне этого очень хотелось, – неожиданно ответил Дитрих. – Почти с самого ңашего знакомства.

Неожиданно Дитрих оказался совсем рядом со мной, так близко, что я поняла – наши желания относительно поцелуя совпадают. Губы мгновенно пересохли, а в груди заныло. Все же конспирация оказалось слишком короткой, за это время ей даже научиться как следует нельзя. И хотя Дитрих предлагал потренироваться, я была не слишком уверена, что мне так уж нужны подобные конспиративные навыки. Ведь не так давно я встречалась со Штефаном и была уверена, что эти встречи закончатся в храме. Теперь я о нем почти не думала, но это совсем не значит, что я согласна вот так быстро переключиться на другого. И мне не давала покоя мысль, что артефақт против ментальной магии мне дал именно Дитрих, которому я все так же не доверяла. Я предостерегающе выставила перед собой руки.

– Дитрих, не все желания должны исполняться сразу.

– Но некоторым это вполне под силу, – возразил он. – Тем более, Линда, что наш поцелуй и поцелуем считать нельзя – мы только начали входить во вкус, как нас грубо прервали. Какой нехороший инор этот ваш Штефан.