Война Волка (ЛП) - Корнуэлл Бернард - Страница 69

Я прочитал строфы отца Сельвина и вздрогнул, вспомнив внезапную атаку под покровом утреннего тумана.

— Наверное, мы и впрямь стойко держались. — заметил я поэту. — в итоге.

— В итоге, господин?

— Они застали нас врасплох. Предполагалось, что это мы в тумане застанем их врасплох, но вышло наоборот. Мы оказались не готовы. Нас спасло то, что Скёлль отправил недостаточно воинов. Не больше шестидесяти, а следовало отправить пару сотен.

— И это были, как это… ульф…

— Ульфхеднары. — подсказал я. — Нет, эти люди не были одержимыми, но ты прав, они жаждали битвы.

Может, люди Скёлля и не обезумели от белены, но все равно выли как волки. Они пришли убивать, и я сразу потерял восьмерых. Моя вина. Когда ведешь людей, твой успех — это их успех, но все неудачи только твои. Мои.

Я помню натиск врага — разверстые рты, щиты в одной руке, чтобы освободить вторую для удара копьем или мечом, Сердик, огромный и преданный, но всегда медлительный, погиб первым. Он собирался присоединиться к Бергу и удивленно развернулся на шум, у него даже не было времени поднять щит, и копье пробило его насквозь, так силен был тот удар.

Кольчуга на спине Сердика натянулась, и острие копья прорвало ее, а второй норманн рубанул Сердика мечом по лицу. Тем серым утром брызнувшая кровь казалась такой яркой, Враги заорали, воодушевленные успехом, Вульфмаер, тоже саке, стоял позади Сердика, Когда-то он был воином моего кузена, потом принес клятву мне, а теперь я смотрел, как он умирает. Ему хватило времени, чтобы поднять копье, направить на врага и даже рвануться навстречу, но его откинул назад удар копья о щит, он обернулся, чтобы рубануть в ответ, но норвежец мечом отбил его удар, а другой расколол ему голову топором, как полено.

Я выхватил Вздох Змея и рванулся вперед, но стоящий справа Финан перехватил меня и остановил.

— Ко мне! Ко мне! — кричал он. Одни боги знают, как он успел прибежать так быстро, ведь мгновением раньше был от меня в нескольких ярдах. — Ко мне! Щиты! — Его щит ударился в мой. — Поднимай! — рявкнул он мне.

Признаюсь, я растерялся от такого натиска. Но кто-то — оказалось, что Беорнот — встал слева от меня. До норвежцев Скёлля оставалось двадцать шагов, Берг исчез, Кеттил, еще один мой норвежец, всегда шел следом за Вульфмаером и поддразнивал его. Теперь Кеттил кружил, подняв меч, и кричал.

На него напал воин в серой шкуре, ударил копьем, но Кеттил легко уклонился и взмахнул мечом, противник отшатнулся с окровавленным лицом.

— Отступай! — крикнул Финан, и Кеттил попытался, но его уже обступили двое, толкнули, Кеттил сделал выпад, меч вошел в живот врага и застрял, Я закричал в ярости от собственной беспомощности, когда меч второго противника распорол Кеттилу горло, Кеттил был прекрасным мечником, любил красивую одежду. Тщеславный человек, но от его шуток зал взрывался смехом, все больше людей вставали в стену щитов, стучали друг о друга ивовые доски, но впереди все еще гибли мои люди, Годрика, моего бывшего слугу, копье пришпилило к земле, пронзив живот. Он кричал как ребенок, Эдвольд, хмурый и медлительный, попытался убежать, но копье поразило его в спину. Он тоже закричал, Туретан, набожный христианин, искренне опасавшийся за мою бессмертную душу, убил одного из нападавших мощным взмахом копья и продолжал колоть и орать, пока два меча не отправили его душу на небеса, У него остались жена в Беббанбурге и сын в Эофервике, учившийся на священника. Затем Кенвульфу, надежному парню, честному и терпеливому, рассекли топором живот. Он со стоном упал, отчаянно пытаясь удержать меч. Кишки вывалились на землю, когда он рухнул на окровавленную траву. Он тоже был христианином, но, как и многие другие, хотел умереть с оружием в руках.

Поэт-священник прав:

Все произошло почти мгновенно. Погибшие воины хотели присоединиться к Бергу, но их перехватили норвежцы, бросившись через рвы. Мои воины погибли, однако ценой своих жизней задержали атаку, пусть лишь на миг, но остальным хватило времени встать в неровную стену щитов. На самом деле нас спас Сварт, атаковавший справа во главе отряда Сигтрюгра.

Раздался стук щитов.

Сварт явился как ульфхеднар, обезумевший от ярости битвы — огромный, с вплетенными в бороду костями и гигантской секирой в руках. Он привел по меньшей мере два десятка человек, их щиты грохнули о щиты воинов Скёлля, яростно зазвенели клинки — норвежцы дрались с норвежцами.

— Вперед! — выкрикнул я, и моя стена щитов пошла в битву.

Воины рядом со мной и сзади вопили от страха и ярости. Но мы шли единой стеной, как и отряд Свар-та, а воины Скёлля атаковали в исступленном безумии, каждый сам по себе. Ярость пела у них в ушах, и они убивали. Непобедимые. Но не перед стеной щитов. И мы врезались в них со всей мощью. Взметнулись копья. Сварт убил двоих еще до того, как моя стена щитов столкнулась с норвежцами. Мы добавили к числу мертвецов еще двоих, пронзив копьями, и тут какой-то чернобородый крикнул воинам Скёлля, чтобы строились в стену.

К Сварту подходило все больше людей: как моих, так и Сигтрюгра. Дравшийся рядом со мной Беорнот ткнул копьем чернобородого, тот принял удар на щит. Морду рычащего волка на деревянном щите прорезал новый шрам. Чернобородый ткнул в Беорнота копьем, и тот тоже принял удар на щит. Я шагнул вперед, вогнал Вздох Змея в черную бороду и почувствовал, как меч вошел в глотку. Враг запрокинулся, но ему не давали упасть стоявшие позади, и Финан нанес удар соседу чернобородого, погрузив Душегуба в затянутое кольчугой плечо.

Слева загрохотали щиты, и я увидел, что нашу стену удлинил мой сын, приведя в бой новых воинов, но мы все равно застряли. Норвежцы построились в собственную стену, тяжелые щиты столкнулись, мы напирали друг на друга.

Вздох Змея не годился для такой битвы. Его клинок слишком длинен для тесных объятий стены щитов. Я бросил его, вытащил Осиное Жало, короткий сакс, и просунул между щитами, моим и Финана.

Клинок уткнулся в дерево, я надавил на щит врага. Над железным ободом виднелись светлые волосы и рябое грязное лицо, стиснутые зубы, рваная ноздря и короткая борода. По возрасту он годился мне в сыновья, он выкрикивал оскорбления. Из-за моей спины выскочило копье и рассекло врагу щеку.

Хлынула кровь, его щит качнулся, я опять вонзил Осиное Жало и на этот раз ощутил, как острие пронзает кольчугу. Ненависть на лице юнца сменилась изумлением, потом испугом. Что-то ударило мне по шлему, на миг оглушив, Я не видел сам удар, не знал, копье это или меч, но меня отбросило назад, и Осиное Жало выскочило из раны, Я навалился, высоко подняв щит, продолжал давить и колоть. Справа ревел Сварт, пренебрегший щитом, и размахивал огромным топором, вынуждая людей Скёлля отступать.

Юнец напротив снова что-то кричал, с каждым воплем кровь пузырилась в рассеченной щеке. Наши щиты снова столкнулись, я обругал противника, и Осиное Жало снова впилось в плоть, на этот раз глубоко, Я провернул клинок, пытаясь протолкнуть Жало вверх, и тут почувствовал, как меч врага тычет мне в пояс, И вдруг всё прекратилось.

С бастионов прогудел рог, должно быть, какой-то сигнал — воины Скёлля стали отступать, потом развернулись и побежали вдоль рвов к одному из трех входов в крепость, А четвертый, западный, напротив которого за рвами стояли люди Сигтрюгра, был перекрыт толстыми бревнами.

Туман почти рассеялся, остались только белые клочья, медленно поднимающиеся над залитой кровью травой, С бастионов швыряли тяжелые копья, одно ударилось о мой щит и потянуло его вниз, Я отпрянул и вырвал наконечник копья из ивовой доски, подобрал Вздох Змея, Ни мои люди, ни воины Сварта не погнались за отступающими норвежцами, С ними уходил и юнец с продырявленной щекой, правда, он хромал и пошатывался, Я вытер Осиное Жало о подол плаща и взглянул на Финана.

— Прости.

— За что, господин?

— Я промедлил. Ты — нет. Прости.

— Они атаковали быстро, господин, очень быстро.