Ты пойдешь со мной? (СИ) - "KesSaly" - Страница 54

И тут меня осенило. Поняла по тому, с какой жадностью он говорил об идеях.

- А у тебя их нет?

Воздух вокруг задрожал.

- У меня нет.

Я не поняла, что это было, но смутно догадалась, что это проявление ЕГО эмоций. Ага, значит, и ты умеешь чувствовать. Странно как-то, но, видимо, все же умеешь.

- Что, совсем ни одной? Даже самой...

- Говори свое желание.

И я поняла, тут до меня дошло, что это - самая обыкновенная злость. Может, не так, как мы, может совершенно иначе, совсем по-другому, но Дерево разозлилось, когда речь зашла об идеях. И тут все сошлось. Слова Великой, слова самого дерева и все, что я знаю о нем по чужим воспоминаниям. Головоломка сложилась, открывая для меня картину целиком. Оно понимает. Оно все прекрасно осознает. Великая говорила - оно не умеет создавать из ничего, оно говорит - у него нет идей, а само, тем временем, жадно копается в моих. Оно не умеет создавать, оно может лишь перекраивать из того, что уже есть. Как червь. Может переработать, но не умеет творить. Из ничего. Оно завидует нам. Ведь каждый человек может и умеет создавать, была бы идея. Музыка , живопись, кино, стол, диван, булка хлеба, шариковая ручка, стих, книга, одежда, прическа, макияж, теорема, уравнение, доказательство, карта звёздного неба, атлас дорог, поступок, нежное слово, грубое слово, любовь... Мы - творцы. Мы движемся и меняемся. Мы меняем все вокруг нас. Мы создаем что-то каждую минуту, каждую секунду. Мы - создатели. А оно может лишь смотреть, как проносится мимо него жизнь. Это как стоять на берегу реки и не смочь в нее войти, изнывая от жажды. Видеть, чувствовать, понимать, но не касаться.

Я больше не боялась его в своей голове. Пусть смотрит. Я больше не морщилась от липких щупалец, еле касающихся моего тела, ведь ему так хочется прикоснуться к жизни, поскольку само оно не живет, а существует. Дерево, по-прежнему, смотрело в меня, как в реку, но одно теперь оказалось ясным - сколько бы оно ни запускало щупальца в воды моих мыслей, ему никак не сделать ее ни грязнее, ни чище. Чистота моих помыслов, моих идей, зависит только от меня. Оно ничего не может, кроме...

Я не загадала желания, я лишь сказала, чего хочу и что готова отдать взамен.

Глава 9. Мой Граф

Я спокойно стояла и смотрела, как день сменяется ночью. Как сумерки зажигают звезды. Как ночь, которую я так люблю, встречает меня, темная и прохладная. Наверное, поэтому я и люблю ее, ведь ночь - это маленький космос, каждый день, спускающийся к нам, чтобы рассказывать сказки. Где-то там, по обратной стороне этого мира, движется солнечный диск и обязательно вернется. Именно это и дает нам возможность любить ее - знание, что за ночью обязательно придет рассвет.

Я смотрела, как огромный замок закрывает собой все небо над головой. «Сумасшедший» - думала я - «Ты выстраивал стены и городил башни, чтобы спрятаться от самого себя». Эта мысль заставила меня улыбнуться.

Я смотрела на входные ворота. Позади меня были поляна и лес, окружавший ее кольцом, но я совершенно не боялась стоять к нему спиной. Я знала, что Фос не придет, потому что разгадала его секрет. Теперь его очередь бояться.

За воротами послышались торопливые шаги. Ворота скрипнули, и, обрушивая на меня бесконечный поток ругательств, появилась Ирма. Она затащила меня внутрь. Как только двери закрылись за моей спиной, она сжала меня в объятьях, и нежно поцеловала меня в лоб.

- Живая, - говорила она сквозь слезы - Живая...

Она вытирала щеки руками, смеясь и обливаясь новым потоком слез. Но тут она опомнилась и разразилась новым потоком нежной брани.

- Дурная, ты чего по ночам бродишь? Ты же знаешь, нужно дождаться рассвета. Забыла про Фоса?

Я лишь улыбалась.

- Чего улыбаешься? Глупая...

Я не стала говорить ей, что теперь никто не будет бояться. Сейчас меньше всего, хотелось отвечать на вопросы. Не сейчас и - не на ее.

- Я соскучилась по тебе, - обняла ее, и почувствовала, как зашлось ее тело в беззвучных рыданиях. Всеми силами я держалась, чтобы не разрыдаться самой. Не сейчас, иначе больше не смогу сказать ни слова. А мне хочется, чтобы она узнала. Она отстранилась от меня, посмотрела мне в глаза, и ее заплаканное лицо снова скривилось в рыданиях. Она махала руками и качала головой, не в силах вымолвить ни слова. Да и если бы и могла, то лишь снова и снова повторяла бы мое имя, пока не насладилась бы его звуком, как напивается изможденный путник, пришедший из пустыни. Но она молча плакала, гладя меня по спутанным волосам. А когда все же успокоилась, оглядела меня с ног до головы, и сказала.

- Ты похожа на пугало, милая.

Я засмеялась, и она, наконец, тоже.

Тут сверху, из самого верхнего окна, послышался звон бьющейся посуды и громкие ругательства. Знакомый бархатный голос, звенящий от бешенства, заставил мое сердце подскочить и понестись во весь опор.

- Похоже, Графу стало намного лучше. - спросила я.

- Да, дорогая. - Ирма вытерла ладонями мокрые щеки. - Слеза Водяного - очень сильная магия. Как ты ее раздобыла? Да еще столько? Знаешь, мы изрядно напугались, когда на крышу приземлилось это лохматое чудище.

- Представляю, - сказала я смеясь.

- Ой, нет. И представить себе не можешь! Все переполошились. Испугались, что Фос научился летать.

- Он же совсем не похож на Фоса.

- Ну, охране то все равно - похож или не похож.

Я испугалась.

- Что они с ним сделали?

- Ничего, ничего! - поспешила меня успокоить Ирма. - Да и не смогли бы, даже если захотели бы. Ну и силища у этой зверюги...

- Простите, я совсем не подумала, что он может вас напугать. Честно, даже в голову не пришло.

- Да перестань, родная. Все окончилось хорошо. Говорящий камень вовремя вмешался.

- Это Великая Волшебница.

- Это мы тоже поняли намного позже. Но сначала чуть штаны не перекрасили со страху, а потом и вовсе решили, что Водяной на поверку оказался дамой.

Я хохотала. Ирма смеялась вместе со мной, и ее раскрасневшееся от слез лицо было так же прекрасно, как и при полном параде, с «небольшим» перебором в макияже. Смотрела и никак не могла насмотреться. Нежная, как мать, веселая, как старшая сестра, она была воплощением женственности и нежности. Моя милая, ласковая, добрая ведьма.

- Они остались в замке?

- Нет, даже на чай не задержались. Улетели почти сразу же. Сказали лишь, что ты в порядке и будешь позже. Почему не прилетела вместе с ними?

- У меня... Нужно было заглянуть кое-куда.

Я не стала ничего объяснять, а Ирма (вот где таилась истинно женская мудрость) не стала расспрашивать. Я подняла голову и посмотрела туда, откуда доносились яростные вопли и изощренные ругательства. Ирма, проследив за моим взглядом, сказала.

- Он еще не до конца оправился, поэтому навряд ли у него хватит сил на очередную волшебную пакость.

Я снова посмотрела на нее, и к горлу подкатил комок. Я вдохнула прохладный ночной воздух. Мне хотелось подольше растянуть этот миг, когда мы обе верили в то, что я вернулась, и теперь никуда не уйду. Мне хотелось видеть улыбку на ее лице, мне хотелось верить, что ей без меня будет хорошо, но врать самой себе, ой, как сложно. Я попыталась отвлечь себя и Ирму, которая, похоже, начинала все понимать. Вопрос был дурацкий, и мы обе знали ответ, но нужно было говорить. Хоть что-то.

- Чего он там бесится?

Ирма подыграла мне, сделав вид, что ничего не понимает.

- Ну, все - как обычно. В замке тебя нет, не вернулась вместе с Водяным и Великой Волшебницей и не послала никакой весточки о том, вернешься ли. Знаешь, он ведь...

- Знаю.

- Слава Богу. Думала, так и не догадаешься.

- Так ты знала давно?

- Конечно. Почти сразу, как ты появилась здесь.

- Странно. Я не видела. И ничего мне не сказала?

- О, это совсем не то, о чем должны рассказывать посторонние.

Я кивнула и опустила глаза. А потом зарыдала. Рыдала я так неистово, что с трудом могла дышать. Мой театр одного актера с треском провалился. Ирма все поняла, но теперь настала ее очередь сжать зубы. И она обняла меня, и я прижалась к ней. Она, теплая, пахнущая ванилью, молча впитывала мою боль, не говоря ни слова, нежная, с теплыми руками на моих плечах.