Скарабей (СИ) - "May Catelyn" - Страница 12

— Я не сдамся, мистер Лэм, не дождетесь! — подумала она засыпая, почему-то видя перед собой его глаза, которые напоминали нильскую воду во время разлива.

Каждый день он незаметно наблюдал за ней, с трудом сдерживая желание прекратить эту экзекуцию. Такая работа явно была не для нее, но девушка отважно бралась за лопату, таскала вместе со всеми тяжелые носилки с камнями, расчищая вход в таинственную усыпальницу. Уильям и сам работал как проклятый, появляясь то здесь то там и помогая волонтерам в расчистке. Дэйзи никогда не удавалось вытащить его с раскопа раньше позднего вечера.

Однажды на общем лагерном ужине он сел рядом с Александрой, чувствуя, как она заметно напряглась.

— А вы молодец, прекрасно справляетесь, — с улыбкой сказал он вдруг, увидев, как от его похвалы зарделись ее щеки. — Я думаю, с завтрашнего дня вы будете помогать мне с сортировкой и описанием находок. Кроме того, у меня есть несколько найденных текстов, требующих расшифровки, если вы за это возьметесь. Вместо ответа он увидел ее заблестевшие глаза и сияющую улыбку, которая почему-то заставила его сердце забиться чаще.

В последующие недели начинающий египтолог Александра Кент окунулась с головой в работу над текстами и постоянно была рядом с профессором Лэмом. Бывало, они вместе склонялись над какой-нибудь древней рукописью, вместе пропускали обед, заедая голод случайно попавшимся печеньем, иногда со смехом сражаясь за последнее в упаковке. Дэйзи, найдя их под утро не ложившимися, с покрасневшими глазами и кружками кофе, возмущенно ворчала, но все чаще по ее лицу проскальзывала еле уловимая лукавая улыбка. Она уже догадалась, почему Уильям так легко расставался со своим вечным затворничеством в работе.

Все чаще разговоры ученого и его молодой помощницы переключались на далекие от науки темы, они говорили обо всем и не могли наговориться, словно два товарища, которые встретились после долгой разлуки. Их обоих это удивляло, ведь разница в возрасте была существенной. Они родились в разных мирах, почти что в разных эпохах. Он уже прожил почти половину века, она лишь начинала свой путь.

Скоро Александра оказалась впервые в жизни безнадежно влюбленной…Это открытие было радостным и печальным одновременно. Ведь она даже не представляла, как и когда признаться ему в этом, и не знала ответит ли он на ее чувства.

Временами, ей казалось, что где-то она уже встречалась с ним, слушала его неторопливые увлекательные рассказы, вглядываясь в таинственную зелень мудрых глаз. Иногда в подсознании мелькали непонятные, но волнующие видения, оттененные мягкой позолотой и шелестом невидимого ночного сада. Она списывала все на свою впечатлительность и усиливающуюся с каждым днём жару, пытаясь сосредоточиться на работе.

Уильям понимал, что уже не может игнорировать свое неожиданное чувство, но вместе с тем испытывал смятение и неловкость. Долгие годы он считал, что любовь это не для него. Да и есть ли она вообще, истинная, глубокая и бессмертная, воспетая поэтами всех времен? Краткие, мимолетные увлечения, почти не оставляющие следа в его холостяцкой квартире, вот и все что он себе разрешал. Однажды уже получив удар в спину, он старался не допустить этого вновь.

Спустя десять дней, исследователи наконец-то сняли последний слой, за которым их ждало долгожданное открытие. Небольшая каменная дверь вела в царскую усыпальницу, которая, по всей видимости, была не тронута грабителями.

Вся команда ученых практически не спала в ту ночь, обсуждая планы оптимально безопасного вскрытия погребальной камеры.

Наконец, настало долгожданное утро. Горизонт окрасился в самые невероятные оттенки яблочно-розового, пунцово-красного, а затем золотисто-оранжевого. Словно древний бог Ра выплывал на Небесной Барке, чтобы начать свое ежедневное путешествие.

Рабочие отодвинули массивную каменную плиту, загораживающую вход в гробницу. Мощные фонари осветили помещение, в котором тысячелетиями царствовала лишь вечная нерушимая тишина. Александра затаила дыхание. Казалось, что она слышит сейчас стук собственного сердца. Здесь было торжественно и страшно. Ее ладонь непроизвольно потянулась к руке профессора Лэма, который стоял рядом. Он тут же крепко сжал ее, словно пытаясь сказать: — Не волнуйся, я рядом. Тепло его руки, его уверенность успокоили взволнованную девушку, и они приступили к осмотру погребальной камеры.

Восторгу всей исследовательской группы не было предела. Сохранились все погребальные дары, саркофаг и необыкновенной красоты настенные фрески. Словно кто-то пытался остановить здесь жизнь, день за днем, месяц за месяцем расписывая погребальную камеру самыми прекрасными рисунками.

Лэм был потрясен этим открытием. Никогда еще ему не приходилось видеть столь живой и непосредственный стиль. Здесь были сцены охоты и веселых танцев в честь разлива Нила, изображения самых диковинных птиц и животных. Неизвестный мастер изобразил и саму хозяйку гробницы — величественную и прекрасную царицу, носившую когда-то корону Верхнего и Нижнего Египта. Вот она совсем юная, играет с черным, тонко вырисованным длинноухим котом, вот разглядывает рыбок в пруду, плывет на царской ладье, вглядываясь вдаль прекрасными черными очами.

После первых часов проведённых в эйфории от увиденного, лагерь затих на послеполуденный перерыв, так необходимый для продолжения работ в более прохладные вечерние часы. Жара в Долине царей в последние недели заметно усилилась и людям требовался дополнительный отдых. Но только не Уильяму Лэму и Александре Кент! Они решили сразу после обеда еще раз осмотреть гробницу и сделать несколько фотографий. Историю жизни и смерти ее загадочной хозяйки еще предстояло поведать миру, прочитав в стройных рядах иероглифов, нанесенных на гранитные стены.

Александра внимательно рассматривала древние письмена, едва касаясь штукатурки своими тонкими пальчиками, вспоминая значения рисунков, пытаясь понять их смысл. Уильям подошел к ней, чтобы подсветить фонарем одну из надписей около изящного изображения Священного скарабея.

И внезапно, с ошеломляющей ясностью понял, что ему не нужно тщательно расшифровывать начертанные знаки. В возбужденном немыслимой находкой мозгу ученого, не находилось рациональных объяснений. Строки складывались сами собой, точно Уильям всегда знал их, и прочел, будто в собственном сердце: «Когда цветешь ты, цвету и я, цвету, подобно живому растению. В смерти и бессмертии я верный слуга твой». Его голос был глубоким и торжественным, словно он пришел к истокам самой судьбы, причудливо вплетающейся в канву одинокой жизни, к долгожданному откровению, над которым было не властно время.

Алекс чувствовала за своей спиной его неожиданную, волнующую близость, его горячее дыхание и учащенное биение сердца, ее очаровывал голос, произносивший послание из глубины веков. Она на мгновение закрыла глаза и чуть отступила назад, тут же ощутив уютное тепло его широкой груди.

Замерев, они стояли в полумраке, не в силах разорвать невидимую связь, что сковывала их тела. На мгновение время растворилось, его больше не было, две души блуждавшие в лабиринтах бессмертия, вновь узнали друг друга.

— Пожалуй, на сегодня все, мне нужно заняться отчетом, а тебе Алекс хорошенько отдохнуть до вечера, — вдруг коротко бросил Уильям, разворачиваясь к выходу, стараясь не смотреть ей в глаза и хоть как-то унять совсем по-мальчишески забившееся сердце.

В канун праздника Мин и последних приготовлений к свадьбе Нефера с юной царевной, дворец потрясли страшные вести: бездыханное тело Афири нашли посреди ее царственных покоев. Ближайшие к ней люди, на глазах которых она выросла, были безутешны, искренне горюя по своей молодой прекрасной госпоже, которая так рано покинула этот мир вслед за своим отцом.

Голоса плакальщиц наполнили дворцовые своды. Столица вновь погрузилась в траур. Жрецы и вельможи недоумевали, дворцовая челядь откровенно шепталась по углам. Что могло случиться с молодой здоровой девушкой? Почему ее сердце просто остановилось, словно по приказу каких-то тайных сил?