-11 как личный рекорд (СИ) - Бельская Луиза - Страница 43

      Пролежав где-то с час, Филипп побрел в сторону гаража.

      Дождь поутих, и небо начало светлеть. Через горный хребет перекинулась яркая радуга, словно сам господь бог зачерпнул пригоршню самых сочных цветов, росших на отвесных склонах, перемешал их и опытной дланью нанес чудесный мазок прямо на небо. А еще озон насыщал пространсво своей свежестью, почти морозным дыханием...

      Филипп шел мимо вольера, но не с пустыми руками: горячий чай плескался в кружке, отдавая прохладному воздуху свое заветное тепло. Родион с благодарностью протянул сквозь решетку здоровую руку. Он не промерз - Олег вынес ему теплую куртку, но выпить горячего напитка хотелось нестерпимо.

      - Спасибо, - поблагодарил Родион, осторожно отхлебывая из нагретой кружки. - Еды не надо, - добавил он, причмокивая, - ты мне с утра принес много.

      - Ага, - Филипп криво улыбнулся. По-другому он просто не мог.

      Около часа Филипп колдовал над машиной. По соседству, под полом, лежали мертвецы, и Филиппу очень хотелось сбежать из этого жуткого склепа. Он знал, что может соединить канистру через шланг напрямую. Взять несколько полных канистр с запасом, несколько мотков скотча, чтобы приладить символический бак на самую крышу, и гнать вперед на сотни долгих километров - это было Филиппу под силу. Вот только способ был далеко не самый безопасный.

      Вечером приходил Олег и ставил заряженный телефон. А потом наступила ночь, и долгожданный звездный час Филиппа пробил.

10. Полоз и драгоценное сокровище

   «Двадцать девять, ноль шесть. Двадцать девять ноль шесть...» - комбинация цифр волчком крутилась в мозгу, в усталом мозгу, который вот уже как четыре часа, правда, с небольшими перерывами для символического отдыха, не мог придумать последнюю комбинацию. Через пять дней прилетит вертолет - и все будет кончено, если Филипп, конечно, до этого дня доживет.

      Он должен был открыть этот замок. Такого просто быть не могло, чтобы бездушный механизм оказался сильнее безудержного напора и профессионального, абсолютно ненасытного любопытства.

      Олег начинал заниматься своей физкультурой рано, где-то к шести - у Филиппа оставался примерно час времени до того, как он может быть случайно обнаружен.

      «Двадцать девять, ноль шесть - очень часто в качестве кода вводят важные даты. - Филипп опустился на пол, вынув «наушники» фонендоскопа, и, повесив прибор на шею, с силой прижал подушечки указательных пальцев к вискам: так лучше думалось. - Я не знаю дат рождений членов этой семьи, я не знаю даты свадьбы... Двадцать девятое июня... Что я знаю об этой семье вообще? Любимый единственный сын трагически погиб, его боевой товарищ занял удобное место. Не то, не то. Семья явно богата. Золото, золото... - Филипп еще сильнее сдавил виски пальцами. - Как там Макар говорил, что в начале двухтысячных фарт попер, двухтысячных, а что, если?..» - Сердце тревожно заныло - так, будто бы ночью приснился ответ на школьную задачу, и нужно было не медля подставить этот ответ в сложнейшее уравнение.

      Просто нули. Так почему бы и нет? Филипп рисковал только временем. Он снова вооружился фонендоскопом и решительно начал вращать ручку с проклятыми насечками против часовой стрелки. Круглое число, простое до безобразия! От едва слышного щелчка у Филиппа даже скулы свело, будто он откусил кусок давно вожделенного торта. Подошло!

      «Двадцать девятое июня двухтысячного - это код! Похоже, что это дата, когда Наркес наткнулся на золотую жилу. Золотая дата, мать ее. Осталось самое приятное - открыть абсолютно раздолбанный, испорченный замок». - Филипп на секунду задумался. Решив, что одной отверткой здесь не обойтись, он извлек из кармана последнюю целую шпильку, выпрямил ее, а потом зубами согнул самый кончик. Сплюнув, он присел на корточки поудобнее, тыльной стороной ладони утер пот со лба и приступил к увлекательному действу.

      Он вставил отвертку в замочную скважину и чуть протолкнул, создавая посильную нагрузку на механизм, а потом недрогнувшей рукой вставил шпильку, пытаясь сместить финальную пластину.

      Есть! Если бы Филипп смог видеть себя со стороны, то в голос бы захохотал от одного только собственного вида: детская улыбка - наивная, трогательная, восхищенная - преобразила его лицо. Так дети утром смотрят на подарки под елкой, которые им якобы принес Дед Мороз. Филипп не верил в чудеса, он верил только в себя, а еще - в счастливый случай. И вот прямо сейчас он снова испытывал судьбу.

      Филипп поднес к сейфу фонарик и, оставив в замке злополучную отвертку вместе со шпилькой, осторожно открыл заветную дверцу.

      На мгновение ему показалось, что он ослеп. Он торопливо стянул с носа помутневшие очки и, для проформы протерев стекла уголком кителя, нацепил их обратно: стопочки пачек американских долларов, стопочки пачек евро - сейчас Филипп, пожалуй, не отказался бы от стопочки водочки, настолько велико оказалось его удивление. Нет, здесь не было оружия - здесь было целое состояние. А еще на самой верхней полке, словно яйца Фаберже, важно лежали золотые самородки. Крупные, с кулак, ничем не уступавшие тем, которые нарыл в прямом смысле этого слова Родион.

      Почувствовав, как из приоткрытого рта тоненькой струйкой потекла слюна, Филипп утерся рукавом. Найденное богатство произвело неописуемое впечатление.

      Но он даже прикоснуться ни к чему не успел, даже энергией денег не успел заразиться, даже пожелать этого богатства не успел, потому что в погребе внезапно включился свет.

      Филипп и не подозревал, что здесь вообще есть освещение, но одинокая лампочка-соточка, сиявшая даже сквозь толстый слой пыли, трудилась исправно. Он болезненно прищурился, опасливо поднимая голову к люку.

      - Ну, что ты там нашел? Бога? - раздался знакомый насмешливый голос.

      Филиппа будто кипятком окатили - он сразу почувствовал, как под мышками взмокло. Колени его подкосились, и он медленно осел на пыльный, сырой пол.

      Ступенька за ступенькой, хлоп - и на полу, совсем рядом, оказался Родион с большой сумкой через плечо: правой, с виду абсолютно здоровой рукой без привычных бинтов он сбросил саквояж прямо перед Филиппом.

      - Ай, молодца! Я верил в тебя! Верил, понимаешь? - С разухабистым смешком он потрепал Филиппа по волосам и тут же отстранился, заметив его неудовольствие. - Эй, племяш! Где ты там? - окликнул Родион, поворачивая голову в сторону люка.