Конец нового дома
(Рассказы) - Воробьев Леонид Иванович - Страница 13

— Ну, если вы трусите, — твердо заявила девушка, — давайте мне лодку. Сама перееду.

— Умны вы, — на повышенных тонах захорохорился Тараканов. — А коли лодку утопите или сами утопнете? Вам что… А я отвечай…

Разгорелся спор, и тогда Славик, больше настаивая, чем спрашивая разрешения, сказал:

— Я перевезу, дядя Никандр.

И тут Тараканов внезапно перестал спорить, подумал немного и заявил:

— Ладно. Пойдем на рисковое дело. Поезжай. Только за опасность заплатите два рубля: туда рубль, оттуда рубль… Согласны?

— Да, согласна, — махнула рукой девушка. — Но раз так опасно, лучше, наверное, вам самому поехать.

— Поехать — не вопрос, — недовольно заметил Тараканов. — А если с вами случится что — кто вам помощь окажет?.. Поезжай, — обратился он к Славику. — На чем поедешь?

— На «Звездолете», — буркнул Славик и таким же сердитым тоном девушке: — Пойдемте!

Он обиделся на нее за недоверие, за то, что она, очевидно, считала поездку с ним рискованной, а его рассматривала как совсем маленького мальчика. Славик решил не разговаривать с ней и молча отвязывал лодку. Но когда она села на корму, ему пришлось сказать:

— Вы на корме свой чемоданчик оставьте, а сами сядьте на нос. Я от какого бревна отвернуть не сумею, так вы его отпихнете.

Он дожидался некоторое время, когда покажется хотя бы небольшой коридор между плывущими стволами, выждал удобный момент и направил лодку поперек течения, держа чуть вверх.

Он греб сильными рывками, откидываясь всем корпусом назад. Нос «Звездолета» резал воду, а от нажимов весел образовывались и уходили за корму маленькие водоворотики. Славик вертел головой, следя за тем, как бы не наскочить на бревно, то притормаживал, то налегал на весла изо всех сил.

Почти две трети реки они пересекли благополучно, но затем их окружили бревна, стукаясь о борта лодки и не давая ей ходу. Весла зачастую, вместо того чтобы погрузиться в воду, скреблись по коре бревен. Славик оборачивался и видел, что девушка, полусидя-полулежа на носу, неумело тычет коротким багром в стволы и отводит их неправильно, не туда, куда нужно. Она старательно пыталась растолкать бревна, но они все напирали и напирали.

— Садитесь на весла, — сказал Славик, — а я туда. Умеете грести?

— Умею немножко, — ответила девушка, — а только не перевернем мы лодку, когда местами меняться будем?

Было заметно, что она устала от непривычной работы и волнуется. Славик успокоительно проговорил:

— Да вы не бойтесь. Не утонем. Это Тараканов всего опасается. Переедем.

Они поменялись местами, причем им пришлось приблизиться друг к другу и проделать осторожный поворот. Лодка сильно покачнулась, но девушка вдруг успокоилась, возможно, потому, что Славик почти перенес ее с места на место, и неожиданная сила его рук удивила ее и внушила ей доверие к ободряющим словам этого черноглазого и темноволосого подростка.

Славик, обосновавшись на носу, ловко распихивал багром стволы так, чтобы лодка постепенно приближалась к берегу. Девушка, когда не мешали бревна, довольно уверенно гребла. И хотя их продолжало сносить, расстояние до берега все сокращалось.

А Тараканов, стоя на настиле большой лодки, давал им с другого берега практические указания. Его напряженный фальцет разносился далеко вверх и вниз по реке, но Славик и девушка, целиком занятые своим делом, пропускали мимо ушей приказы, советы и деловые предложения старшего перевозчика.

Пристали значительно ниже того места, где была устроена небольшая дощатая платформочка, именовавшаяся «пристанью». Славик взялся за цепь и повел пустую лодку вдоль берега вверх. Девушка шла позади него. Около «пристани» она спросила:

— Ты назад поедешь? Неловко ведь одному.

— Нет, — ответил Славик, — я вас подожду, если вы не больно долго проходите. Пусть теперь Тараканов едет, когда подойдет кто.

Он привязывал лодку, а девушка говорила:

— Да не знаю. Может, и задержаться придется. Да проищу долго. Я в Колесниках еще ни разу не бывала. Не представляю, где они и есть.

У Славика уже прошла обида на нее. Он предложил:

— Я вас провожу. К кому вам?

— К Лазаревым, — сообщила девушка. — Знаешь?

Пошли в Колесники прямиком. Тропка вынырнула из лозняка на луга, потом вильнула в редкий перелесок. Славик пропустил девушку вперед, сам шагал сзади. Дорогой они молчали, только раз девушка обратилась к нему:

— Как тебя зовут? Давай знакомиться.

— Слава. А вас как?

Девушка чуть поколебалась и ответила:

— Ну, можно просто Олей.

Колесники стояли высоко. Спутники перешли по доске речушку и стали подниматься в гору, поросшую ольховником, черемухой и одиночными большими тополями. Закат погас, но было еще светло. Около речушки, пробиравшейся сквозь черемуховые кусты и дикий малинник, чувствовалась уже ночная свежесть, но при подъеме в гору воздух постепенно стал теплеть. Подневному тепло было и в деревне, улицы пустовали: люди отдыхали после трудного летнего дня. Только на противоположном конце деревни негромко поигрывала гармошка: там, видно, собралась группа молодежи.

Славик указал Оле дом Лазаревых, а сам перешел на другую сторону улицы и сел на скамеечку, привалившись спиной к тепловатой бревенчатой стене нового пятистенка. Ждать ему пришлось долго. Он смотрел-смотрел на освещенные окна дома, куда вошла Оля, и не заметил, как задремал.

Прошли мимо него парни и девушки, по домам, а он не слышал. Ему даже сон стал грезиться: стоит девушка на тропинке, не по пояс, а вся золотая. Потом Тараканов начал руками размахивать. Так и не почувствовал Славик и не услышал, как подошла к нему Оля. Вздрогнул, когда она дотронулась до его плеча:

— Заждался, — сказала она. — Долго я. Ну да зато все отлично…

Было, вероятно, уже около полуночи. Вслед им хрипло проорал из деревни сонный петух. Оля шла быстро, Славик, не очнувшийся полностью от дремоты, еле поспевал за ней. Он озяб, ежился и потирал шею, накусанную во время сна комарами.

А к Оле пришло хорошее настроение. Она даже что-то напевала потихоньку, сломила на ходу веточку и размахивала ею, а когда перешли речку, вдруг остановилась и сказала громким шепотом:

— Слушай! Ты только послушай!

— Чего слушать? — спросил Славик.

— Да соловьев, — пояснила Оля. — Какая красота! Замечательно здесь!

Славик прислушался. Действительно, пели соловьи. Целый хор. Славик слышал их, наверное, тысячи раз, но никогда не задумывался: красиво это или не красиво. А Оля неподвижно белела в полутьме, и, казалось, боялась двинуться, чтобы как-нибудь случайно не помешать льющемуся из кустов соловьиному звонкоголосью.

Пение соловьев, скрип дергача в росных лугах, треск сверчков в кустах — все эти звуки ночи провожали их до самой реки. Ломенга была тиха, темна и, на радость, почтя совершенно свободна от моли. Переехали быстро. Славика удивило, что дверь в избушку была полуоткрыта: Тараканов на ночь закрывался глухо, так как любил тепло. Из избушки доносился заливистый храп.

Пока Славик ставил лодку на место и привязывал ее, Оля открыла саквояж, порылась в нем. И когда Славик взвалил на плечо весла, чтоб отнести их к избушке, она протянула ему две рублевые бумажки.

— А это зачем? С вас десять копеек. Пять — туда, пять — обратно.

— Но ведь товарищ Тараканов… — удивленно начала она. — Мы же договорились. Он сказал…

— Пошутил он, — буркнул Славик.

— Да? — неуверенно проговорила она, поискала в саквояже и подала ему монету.

— Вот так. — Славик взял монету. — Счастливо дойти вам.

— Спасибо, — сказала Оля. — До свидания.

Прозвучали ее быстрые шаги по гальке, и уже сверху, оттуда, где ее сегодня увидел Славик спускающейся к перевозу, донеслось:

— Большое спасибо, Слава!..

Дверь в избушку осталась неприкрытой не случайно. Тараканов пошел на такую жертву, чтобы не прозевать прибытия «Звездолета». Но прозевал. Разбудил его только звонкий голос девушки, раздавшийся уже где-то за избушкой. Тараканов поспешно вскочил, натянул на босу ногу сапоги и вышел.