«Сандал», которого не было - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 33

Братва хмуро заняла свои места. Ехали в молчании. Только на полпути Змей не выдержал.

– На контроле у него все! – выругался он. – У него только своя жопа на контроле! Перебили бы нас – стопудово, и его первого! Шум ему жизнь спас, а он даже спасибо не сказал! А Тайсону будет втирать, что это благодаря ему мы победили!

– Тайсону хрен вотрешь, – сказал Худой. – Он все про всех знает. Эту «стрелку» Шум выиграл! Я бы его на место Бройлера поставил – с ним спокойней будет.

– Пока рано, – сказал Змей. – А наберется опыта – и поставят. Пацан крутой оказался…

– Про меня не болтайте, не люблю! – лениво ответил Шумахер.

И его послушались. Это был хороший признак.

Мухтарыч

Мухтарыч лежал на тощем матраце и смотрел в потолок. Надо было уходить – каждый день приближал разоблачение. Но как уйти? Охрана – раз, кругом соседи, и не все они мирные жители – среди них много оборотней. Могут огонь открыть, могут поймать беглого раба и вернуть хозяину, могут отдать в какую-нибудь банду… Нужно хорошо вооружиться, захватить машину… Время текло медленно, он строил планы побега и отвергал их один за другим.

Звук открываемого замка заставил его встать. В душе все напряглось, как обычно: кто там на этот раз?

Но это оказался Шамсутдин с автоматом на плече, как обычно ненавязчиво направленным в сторону пленника. Но на этот раз он был не один.

– Это Адлан, мой друг! – представил он спутника, державшего тяжелую сумку.

Мухтарыч скользнул по нему небрежным, но внимательным взглядом. Лет двадцати, лицо простоватое, нерасчесанная копна волос. Судя по манере держаться, находится в полном подчинении у Шамсутдина. Мухтарыч кивнул, но руки не подал и ничего не ответил, как подобает взрослому мужчине, к которому приводят какого-то неизвестного юнца.

– Я рассказывал ему, как ты с другими моджахедами отважно бился за лагерь амира Саббаха, – продолжал Шамсутдин.

– Ну, и что ты ему рассказал? – Мухтарыч сделал вид, что насторожился.

– Все подробно: как неожиданно появились кафиры, как был жестокий бой и что они не взяли бы тебя живым, если бы ты не был без сознания от ран и контузии…

– А зачем ты ему рассказал? – угрюмо спросил Мухтарыч. И это был правильный вопрос кавказского мужчины, который не любит, когда попусту болтают языком.

– Он надежный, никому не скажет, ты не переживай! – поторопился оправдаться Шамсутдин, чувствуя, что допустил ошибку. – Он недавно взорвал машину кафиров!

– Никому не скажу, точно! – торопливо закивал Адлан, расплываясь в неуместной сейчас улыбке. Он явно хотел понравиться славному воину джихада.

– Машину взорвал? – У Мухтарыча вздулись жевлаки, но он сдержался. – Ну, тогда ладно…

– Мы еще погромче операцию задумали! – сказал окрыленный похвалой Адлан.

– «Мы», это кто?

– Мы с Шамсутдином. – Он взглянул на друга.

– Да, – подтвердил тот. – Но нам нужна помощь опытного воина, который разбирается во взрывном деле. Твоя помощь, Султан. Ты согласен?

– Скажите сначала, что вы от меня хотите.

– Помоги нам сделать радиоуправляемый фугас! – сказал Шамсутдин и кивнул Адлану. Тот расстегнул сумку. Там лежал танковый снаряд для раздельного заряжания – вначале в казенник орудия вставляют его, потом гильзу с порохом. Артиллеристы называют такие «гранатой».

– Вот! – Адлан с трудом достал тяжелый, матово блестящий конус и поставил рядом с сумкой на вымощенный кафельной плиткой пол.

Мухтарыч бросил беглый взгляд – взрывателя в носовой части не было.

– Зачем вам такой фугас?

– Хотим взорвать прокуратуру. А по проводам там не получится – плохое место для отхода, слишком далеко нужно провод тянуть, не получится незаметно.

– А твой отец об этом знает?

– Нет, не знает, – признался Шамсутдин. – Мы хотим сами все сделать, чтобы показать, что наша группа готова действовать самостоятельно.

– Вот как?! – усмехнулся Мухтарыч. – Ты хочешь стать амиром?

– Да, хочу! – гордо вскинул голову Шамсутдин. – Так ты нам поможешь? Ты сделаешь радиовзрыватель?

– В принципе, можно, – подумав, сказал Мухтарыч. – Но если ты хочешь сделать это втайне от отца, то не получится. Нужны детали, провода, паяльник… И это займет несколько часов…

– Отец уехал и будет только вечером, – улыбнулся Шамсутдин. – Скажи, что нужно, и мы все принесем.

– Главное – исправный мобильный телефон и электродетонатор, потом монтажные электрические провода в изоляции, около метра, желательно двух цветов, кнопка-выключатель, паяльник с канифолью и припоем, – перечислил Мухтарыч. – Ну, еще изолента нужна, нож, плоскогубцы, батарейка типа «Кроны»… И время – полтора-два часа…

– Телефон есть, у вертолета подобрал, – кивнул Шамсутдин. – Провода и прочую ерунду возьму у Аскера, у него отец электрик. А вот электродетонатор…

Он посмотрел на лохматого товарища.

– У Абдурахмана такая штука есть?

– Не знаю. У него два ящика всякой всячины, – ответил Адлан. – Нарисуй, какой он, я поищу…

Аюб, позывной Граф

В отличие от передач, письма в СИЗО можно получать хоть каждый день. Айнди получал их часто, пожалуй, чаще, чем все остальные. Мать писала обо всем, при этом ни разу не привлекла внимания цензуры. И не потому, что была хитроумной и конспиративной – простая селянка, она о подельниках сына ничего не знала и не общалась с ними, а писала об обыденных, близких ей вещах: у соседа отелилась корова, другой сосед привез дрова и тому подобное. Цензоры знали об этом и, узнавая письма Седы, текст проверяли бегло – и без этого много работы. Айнди читал тоже без особого интереса, просто не хотел обидеть мать.

Но на этот раз письмо его заинтересовало. Он перечитал еще раз, потом подошел к дремавшему Хатуеву, присел рядом на корточки и стал что-то нашептывать, показывая письмо. Сиддик слушал с интересом, даже сел на кровати. Наблюдающий за происходящим сквозь прикрытые веки Аюб поймал его косой взгляд. «О нас говорят», – догадался он.

В следующую минуту Хатуев встал и вышел на середину камеры. Все притихли в ожидании каких-то важных известий. Граф сделал вид, что проснулся и, зевая, сел на шконке, толкнув сидящих в ногах Лося и Тихого. Они оторвались от разгадывания старого кроссворда и посмотрели выжидательно. Потягиваясь, Аюб поднял к потолку указательный палец и покрутил им над головой. На языке взаимодействия жестами это был сигнал «К бою!». Они напряглись, но чтобы не привлекать внимания, сделали вид, что вернулись к кроссворду, хотя на самом деле, каждый планировал тактику боя и выбирал объект для атаки.

Док курил, опершись плечом о спинку шконки напротив. Он вообще любил больше двигаться или стоять, чем сидеть или лежать. Скученность и нехватка места раздражали его больше всего остального. Док тоже увидел сигнал и переключился в боевой режим, хотя внешне это никак не проявлялось.

«Прижаться к стене не получится, – с бешеной скоростью соображал Аюб. – Путь отрезан что вперед, что назад. Стать спиной к спине? Долго не протянем: одного завалят, остальным в затылок прилетит. К двери немного ближе, чем в другую сторону».

– К нам заползли змеи! – громогласно объявил Хатуев и указал в сторону сандаловцев, – Эти твари не моджахеды! Они забирали машины у наших земляков! Значит, они кафиры!

– Может, и ты кафир? – спросил Граф, спрыгивая на пол. – Или ты не проводил реквизиций для нужд отряда?

В принципе, обвинение было не очень серьезным, и при удачном стечении обстоятельств можно было избежать столкновения. Но сейчас обстоятельства складывались неудачно: запертые в каменном мешке, обозленные боевики, никому не известные чужаки, повод выплеснуть накопившуюся ненависть к врагам – подлинным или мнимым…

– Мочи их! – завопил Айнди, выглядывавший из-за Хатуева, как шакал.

– Работаем! – скомандовал Граф и, прыгнув вперед, жестокими ударами опрокинул на цементный пол трех сокамерников – одного за другим.