Тысяча четыреста восемнадцать дней
(Рассказы о битвах и героях Великой Отечественной войны) - Митяев Анатолий Васильевич - Страница 20

Исследователи атомного ядра

Рассказывая о деятельности советских ученых и конструкторов перед Великой Отечественной войной, мы в основном касались работ, которые были прямо связаны с нуждами армии и флота. У нас в стране широко велись и фундаментальные исследования в различных науках. Что было, как потом окажется, невероятно важным, исследовалось атомное ядро. Дело было настолько новое, что даже специалисты еще не могли предположить, что ждет науку впереди. Ясно было одно: человечество на пороге какого-то величайшего открытия. Вот что рассказывал о том времени Анатолий Петрович Александров, трижды Герой Социалистического Труда, академик, директор Института атомной энергии имени И. В. Курчатова.

«Время шло, и 1932–1933 годы привели к новым крупнейшим открытиям в физике — к открытию позитрона и нейтрона. Сразу стало ясно, что незаряженная частица — нейтрон — может коренным образом изменить… все основные представления о поведении и строении атомных ядер. Конечно, в те годы еще и мыслей не могло быть о ядерном оружии или ядерной энергетике, но в физике ядра открылись новые крупные проблемы и интересные задачи для исследователей. И. В. Курчатов[7] решил оставить все прежние направления работы и заняться ядерной физикой…

Курчатов всегда славился среди нас своими организаторскими талантами. Мы называли его „Генерал“… В новой обстановке он сразу фактически возглавил всю группу ядерных лабораторий, связался с Радиевым институтом, стал вместе с аборигенами (старыми сотрудниками Ленинградского Физтеха) строить циклотрон, закрутил вместе с Синельниковым работы в Харьковском физико-техническом институте, с Алихановым в Ленинградском политехническом и в других местах…

Наш Физико-технический институт в это время переживал большие сложности. Институт передавали то в одно ведомство, то в другое, а сам он проходил период бурного роста и образования новых направлений. В конце концов это привело к возникновению „Комбината Физтеха“, а потом к выделению Института химической физики (Н. Н. Семенов), Электрофизического института (А. А. Чернышов) и к образованию дочерних институтов, таких, как Акустический институт в Ленинграде (Н. Н. Андреев), Физтех в Харькове (К. Д. Синельников), Физтех в Свердловске (И. К. Кикоин), институты в Томске (П. С. Тартаковский) и в Днепропетровске (Г. В. Курдюмов). Очень сложно было в то время развивать в Физтехе работы по ядерной физике. В 1936 году на сессии Академии наук наш институт критиковали за то, что в нем ведутся „не имеющие практической перспективы“ работы по ядерной физике. Сейчас даже трудно представить себе, что это происходило всего лишь за 2–3 года до открытия деления урана и обнаружения при этом вылета нейтронов из ядра, когда всем физикам стало ясно, что возникла перспектива использования ядерной энергии.

Работать Игорю Васильевичу и другим ядерщикам было очень трудно, но научный уровень проводившихся у нас работ был примерно такой же, как в передовых лабораториях Запада. Ядерная изомерия, позже спонтанное деление ядра были признанными достижениями наших экспериментаторов. Искусственная радиоактивность была открыта одновременно на Западе и у нас. Достигнутый у нас технический уровень характеризовался тем, что циклотрон Радиевого института был единственным в Европе и вторым в мире, строящийся циклотрон Физтеха должен был быть мощнейшим в мире, работы по искусственной радиоактивности велись на мощных радий-бериллиевых нейтронных источниках. Были построены разные ускорители, и, например, такая работа, как расщепление ядра лития, выполненная на Западе, вскоре же была воспроизведена И. В. Курчатовым и К. Д. Синельниковым в Харьковском физико-техническом институте, а изучение деления урана началось сразу же после первых сведений о его открытии».

Плакат В. Корецкого.

Краткий отрывок из воспоминаний А. П. Александрова дает представление о том, как начиналась грандиозная работа, в итоге которой наша армия получила сначала атомную бомбу, затем термоядерную, народное хозяйство — первую в мире промышленную атомную электростанцию.

Кроме фундаментальных исследований, ученые-физики выполняли тогда множество конкретных заданий Красной Армии. Лаборатория Ленинградского физико-технического института, которой руководил еще молодой в те годы Анатолий Петрович Александров, разработала технологию производства морозостойкой резины на основе отечественного каучука; такая резина использовалась в авиационной и артиллерийской технике. Был сделан миноискатель, обнаруживающий противотанковые и железнодорожные мины. Вместе с другой лабораторией создали пластиковые броне-щиты для самолетов.

Важнейшим делом лаборатории и самого Александрова стало создание системы противоминной защиты кораблей. Было ясно, что к обычным контактным минам, которые взрываются при касании с кораблем, прибавятся мины магнитные, которые взрываются, реагируя на магнитное поле проходящего корабля. Следовательно, корабли нужно было размагнитить — искусственно создать противоположное магнитное поле, чтобы оба поля взаимно уничтожали друг друга.

Работа по размагничиванию началась в 1935 году. За три месяца до Великой Отечественной войны в Севастополе проходили проверку размагниченные корабли всех классов. Моряки были довольны работой ученых. Флот принял на вооружение «Систему ЛФТИ», то есть систему Ленинградского физико-технического института. Одновременно создавались электромагнитные тралы. И сам Александров, и его сотрудники переселились в те месяцы на корабли, размагничивали их, обучали этому делу военных моряков. До начала войны — на Балтике, на Черном море, на Севере — всю работу не успели закончить, и тогда в нее включилась лаборатория Игоря Васильевича Курчатова. Вместе с Александровым Курчатов на бомбардировщике ТБ-3 срочно вылетел в Севастополь. Помощь ученых была там совершенно необходима. В первые часы войны именно магнитные мины сбросили фашистские летчики у наших военно-морских баз. Если помнишь, читатель, план «Барбаросса» предусматривал запереть советские корабли в базах минами. Ни один размагниченный по системе ЛФТИ корабль не подорвался на магнитных минах. Создатели системы были отмечены Государственной премией. И совершенно бесценной наградой ученым были спасенные жизни тысяч моряков и сотни спасенных от взрывов кораблей.

Мы снова с тобой, читатель, окунулись в войну, хотя цель этого рассказа еще не война, а подготовка к ней нашей боевой техники. Однако логики мы этим не нарушили. Все, что было в мирной жизни — и хорошее и плохое, наши успехи и неудачи, наше предвидение и наше неведение, — все мгновенным эхом откликнулось в дни войны. В войну мы вошли — и вся страна, и каждый ее гражданин в отдельности — такими, какими были, и с тем, что у нас было до 22 июня.

Мудрость партии и сила народа

Многое из того, что делалось для Красной Армии, для обороны страны, удавалось скрыть от разведки врагов. Но было и такое, что всем в мире было видно. В конце 30-х годов у нас вошло в действие около 3 тысяч новых заводов, фабрик, электростанций, шахт, рудников и других предприятий, в том числе оборонных. На выпуск оружия переводились многие машиностроительные заводы. Лучшее сырье и материалы, лучшие станки получали предприятия, снабжавшие армию оружием. И если ежегодно выпуск всей промышленной продукции возрастал на 13 процентов, то оборонной — на 39. Что было особенно важно, новые предприятия строились в восточных районах страны: на Урале, в Средней Азии, в Казахстане, в Западной Сибири, в Забайкалье. Создавались там же предприятия-дублеры, которые могли выпускать ту же продукцию, что «двойники» в европейской части СССР. Центральный Комитет Коммунистической партии, правительство размещали промышленность по стране дальновидно и рачительно. Так, создание предприятий-дублеров предписывалось резолюцией XVIII съезда партии: «…устранить случайности в снабжении некоторыми промышленными продуктами с предприятий-уникумов». Увеличивалась добыча нефти в Татарии и Башкирии; приволжские нефтепромыслы тоже дублировали, подстраховывали нефтепромыслы Азербайджана и Северного Кавказа. И это — развитие промышленной базы в азиатской части СССР — враги тоже видели. Гитлер и его окружение, его генералы прекрасно понимали, что пройдет несколько лет, как им, авантюристам, будет страшно даже подумать о вооруженном конфликте с Советским Союзом. Момент перевооружения Красной Армии виделся нацистам самым благоприятным для нападения на СССР.