Небеса в огне (СИ) - Эльденберт Марина - Страница 48

Кто-то из ассистенток (кажется, со стороны Гроу), судорожно вздохнул. Я же вцепилась в Рихта, прямо в его руку повыше локтя и с милой улыбкой обернулась на остальных:

— Мы на минуточку.

Режиссерский прищур впаялся в меня раскаленной печатью, но я уже поволокла Паршеррда в сторону гримерных. Точнее, он шел сам, и со стороны, наверное, это вообще смотрелось как то, что мы мило удаляемся под ручку, но ничего милого в этом не было. Больше всего на свете мне сейчас хотелось треснуть его букетом по голове, и пусть это не совсем обычная реакция на аррензии, мне было плевать. Я не была так зла с того момента, как он заявил мне «Привет, Танни», — и оставил целоваться с дверью павильона.

— Ты что творишь?! — выдохнула ему в лицо, стоило нам свернуть к гримерным, к уютному диванчику и кулеру с водой, рядом с которыми в свое время произошел наш эпичный разговор с Мелорой.

— Я не откажусь от тебя, Танни.

— Рихт, твою… драконью сущность! Мы же все выяснили!

— Не все, — он швырнул букет в сторону, и тот жалобно хрустнул слоями обертки. — Тебе ничего не светит рядом с Гроу, ничего хорошего, Танни, и я не собираюсь тебя ему отдавать.

От такого заявления я очешуела окончательно.

— А может я сама буду решать, что мне светит и с кем?

— Решать ты, конечно, можешь что угодно, — глаза его сверкнули темным огнем: ну чисто Даармархский, особенно в сейчас, в гриме. — И на твои решения я не претендую, но я не собираюсь смотреть на то, как он делает тебе больно.

— А, то есть тебе можно делать мне больно, а ему нет?

Рихт плотно сжал губы.

— Ты мне это до конца жизни будешь вспоминать?

— До конца жизни — это слишком долго, Рихт, — я зацепилась взглядом за лежащий на полу букет, и мне почему-то стало дико его жаль.

Наклонившись, подхватила цветы, которые вообще были ни при чем. Огненные лепестки раскрылись, аррензии благоухали так, что у меня кружилась голова. Некстати вспомнилось, как Рэйнар завалил нашу квартиру аррензиями (чешуя его знает, сколько их там было), но они стояли повсюду. Мне пришлось вытащить все вазы, тазики, ведра и прочую утварь, имеющуюся в наличии, чтобы поставить их в воду. Море цветов — это про тот случай, несмотря на позднюю осень я открыла все окна, чтобы было чем дышать, но Марр все равно чихал. А мне никто не дарил цветов. Точнее, не дарил до этой минуты.

— Танни, — Рихт шагнул ближе. — Я понимаю, как я накосячил, и я… ну не могу я отмотать время назад и все исправить. Я просто хочу быть с тобой, понимаешь? И если тебе нужно время, чтобы это понять, я буду ждать. Буду ждать, сколько потребуется…

— Ждун отсохнет, — рычащий голос Гроу ворвался в его слова раньше, чем Рихт успел закончить.

— По-моему, тебя это не касается, Джерман, — прорычал Рихт в тон ему.

— А по-моему, касается. Ты сейчас говоришь с моей девчонкой.

Прилетели.

— Это правда, Танни? — Рихт внимательно на меня посмотрел.

Испытывая смутно желание треснуть цветами сначала одного, потом другого, и до кучи себя, я покачала головой.

— Нет.

— Нет? — Гроу недобро прищурился.

— Не помню, чтобы ты меня о чем-то спрашивал!

Цветы вырвали из моих рук и повторно швырнули на пол. Там снова что-то хрустнуло, а Гроу шагнул к Рихту:

— Я, наверное, неясно выразился в Ортахарне, Паршеррд. Держись от нее подальше.

— В моем контракте ничего такого нет, Джерман.

— В ее есть, — режиссер жестко улыбнулся. — Сунешься к ней еще раз в широко-показательном жесте — Ладэ получит штраф. Что там на этот счет прописано в лархаррском кодексе мужской чести?

У Рихта снова сверкнули глаза: видно было, что он с трудом сдерживается.

— Что бы там ни было прописано, Джерман, ты с этим явно не знаком.

— И не собираюсь знакомиться. Ты сейчас саботируешь съемки — это первое, и второе — подставляешь ее, — в меня ткнули пальцем, как в кулер с тумбочкой. Хотя сдается мне, у кулера с тумбочкой в глазах Гроу и то больше авторитета, чем у меня. Потому что именно так обо мне сейчас и говорили, как если бы я была собственностью «Гранд Пикчерз» и внештатный сотрудник попытался меня спереть.

Да не пошли бы вы!

Я развернулась и вылетела в коридор, оставив двух драконов (одного половинчатого, другого фальшивого) разбираться самих. Впрочем, судя по шагам, Гроу посчитал разборки излишними. С Рихтом.

— Стой, Ладэ.

Ага, щас.

— Я сказал, остановись.

Он перехватил меня за локоть раньше, чем я успела свернуть на площадку.

— А я говорю — идите в зад, ваше режиссерство, — процедила ему в лицо. — Я вам не трофей и не переходящий приз, чтобы решать за меня!

— Ошибаешься. В процессе съемок за тебя решаю именно я, Ладэ, и сейчас ты тратишь рабочее время.

В процессе съемок?! Рабочее время?! Замечательно!

— Да ну?! С чего бы Рихта не пустили ко мне, когда я болела? Тогда мы вроде были не в процессе съемок.

— С того, что Паршеррду нечего делать в моем номере.

— Да не вопрос, — я дернула локоть, но тщетно, захваты у режиссера знатные. — Только тогда в твоем номере была я, и спросить меня ты забыл.

В темные глаза ворвался зеленый огонь.

— О чем? Твое эпичное появление с Паршеррдом в Ортахарне и так прошло мимо исключительно потому, что у всех головы были забиты драконами.

— Твоя эпичная драка с Паршеррдом в Ортахарне прошла мимо исключительно потому, что у всех головы были забиты драконами! — рявкнула я.

Огонь взметнулся вихрем, кожу полоснуло льдом.

— Увидела цветочки, и все, сопли до пола, улыбка до ушей? — поинтересовался Гроу.

Че-го?!

— Представь себе, некоторые в отличие от тебя умеют ухаживать! — хмыкнула я.

Глаза полыхнули, как неисправный софтбокс, а от пальцев по руке разве что ледяные стрелки не побежали.

— Если желаешь углубить свое с ним знакомство, сделаешь это после того, как закончатся съемки. Если дождешься и не сдохнешь со скуки на первом свидании.

— Если подыхать со скуки — значит просто сходить в аквапарк, а не лететь в воду, сверкая задницей — то нет, не подохну! — прорычала я. — И кстати, сейчас именно ты тратишь рабочее время.

Это, похоже, сработало, потому что хватка ослабла.

Я рванулась и направилась туда, откуда по сути, вообще не стоило уходить, то есть на съемочную площадку.

Рабочее время — значит, рабочее время.

В процессе съемок — значит, в процессе съемок!

«Ладэ получит штраф».

Да засунь его себе в задницу и контрактом затрамбуй, хрен чешуйчатый!

С этой мыслью я вылетела из коридора, чтобы наткнуться на убийственный взгляд Гайера.

Рядом с бывшим исполнительным продюсером, а ныне исполняющим обязанности генерального менеджера стоял какой-то мужик. Ростом с Рихта, но телосложения куда более худосочного; темноволосый, с широким носом и раскосыми глазами.

— Почему я абсолютно не удивлен, что в очередной раз прихожу на съемочную площадку и вижу, что никто не работает? — поинтересовался Гайер, глядя сквозь меня. На кого, наверное, уточнять не надо.

— Ты уверен, что сможешь заниматься своими непосредственными обязанностями, если постоянно будешь бегать на съемочную площадку? — недобро поинтересовался Гроу, направляясь к нам.

Впрочем, направился не только он: два застывших чуть поодаль бугая тенями выросли из-за спины хлипкого Гайера. Они недвусмысленно намекали на то, что если кто-то рискнет прикоснуться к неприкасаемой туше, то будет иметь дело с ними. Видимо, Гроу тоже это понял, потому что на губах режиссера возникла саркастическая ухмылка, из-за чего Гайер плотно сжал губы, невыразительно-сухое лицо исказилось от ярости.

— Не в твоих интересах мне дерзить, Джерман. Ты знаешь, что решил Совет директоров.

— О, так вас можно поздравить?

Я не сразу поняла, что эти слова сорвались с моих губ, а когда поняла, Гайер уже повернулся ко мне.

— Кстати, о вас, эсса Ладэ. Вы, не имея актерского образования, находитесь на съемочной площадке только милостью Джермана Гроу и благодаря своему умению вихлять задницей…