Бархатные тени - Нортон Андрэ - Страница 52

Вернулась она с такой змеей, какой я себе прежде и представить не могла. Рептилия кольцами обвила ее плечи, и старуха пошатывалась под ее тяжестью. Медленно она приблизилась к Викторине, остановившись на самом краю символа.

Викторина обернулась, простирая руки. Змея подняла голову, потянулась с плеч старухи, стремясь навстречу девушке. Затем она словно перелетела к ней по воздуху.

Приняв змею в объятия, Викторина подняла ее так, чтобы змеиная голова была на уровне ее лица. Раздвоенный язык коснулся ее щек. У зрителей вырвался крик:

– Ах… ях… Эзили Кур-Нуар!

Змея повернула голову, будто что-то шептала Викторине на ухо. Я увидела, как та засмеялась и кивнула. Прижав змею покрепче, она развернула ее во всю длину. То, что для старухи было тяжкой ношей, для Викторины казалось легчайшим шнурком. Держа змею за голову, она размахивала ею, как кнутом, хлеща остальных. Они раскачивались из стороны в сторону, имитируя движения змеи. Трижды она хлестнула в разные стороны, затем обвила змею вокруг талии. Голова змеи оказалась на ее плече.

После этого она стремительным прыжком достигла алтаря, ослабив хватку змеи, позволила ее быстрому языку облизать лицо и грудь Д'Лиса. Наконец змея соскользнула с нее на пол, чтобы снова свернуться в корзине. Голова ее раскачивалась в такт с барабаном. Викторина завертелась и схватила черного петуха…

Я до сих пор не позволяю себе вспоминать, что она делала, я запрещаю себе это. В те мгновения она не могла быть человеком, скорее – одержимой дьяволом. Но теперь я допускаю, что воплощенное зло может войти в этот мир, хотя большинство людей считают это суеверием. Я это видела своими глазами.

На теле Д'Лиса была кровь, но не его. Кровь была и на ее губах и руках…

Она обернулась к собравшимся.

– Ах-х-х-х-х! – возопила она. – Среди нас – Эзили Кур-Нуар. Она – мам'бо!

– Мам'бо!! – завыли остальные.

Они смыкались все плотнее, глаза их стекленели. Они были возбуждены, словно от вина. То тут то там женщины сбрасывали с себя платья.

– Здесь лежит наш хун'ган! – Викторина указала на Д'Лиса. – Он не мертв, он одержим Бароном Самеди из Могилы. – Ах-х-х… пусть он встанет, встанет, встанет! – вопила она все громче и громче. – Что принесем мы Барону Самеди, чтобы наш хун'ган мог жить, мог дышать, чувствовать биение сердца, снова стать мужчиной… Что мы принесем?

– Ах-х-х-х… – стонали остальные.

– Мы принесем белую козу без рогов. Нежное мясо, чтобы рвать, чтобы пожирать. Ах-х-х… белую козу без рогов принесем мы!

Новый прыжок перенес ее ко мне. В это время кто-то за столбом разрезал путы на моих руках. В воздухе блеснула сталь – Викторина теперь сжимала нож. Я не сумела уклониться от ее молниеносного удара. Но удар этот не был предназначен для убийства. Однако мое располосованное платье упало на пол.

– Вот белая коза без рогов! – закричала она. – Пусть она отдаст свою кровь для питья, свою плоть для еды, и наш хун'ган встанет вновь.

Она кивнула, словно ожидая, будто я шагну вперед и подставлю горло под нож. Я не двинулась. Ее лицо исказилось в дьявольской гримасе.

– Иди! – она снова кивнула на алтарь. Возможно, меня спас инстинкт, приказывающий всем нам бороться со смертью, возможно, моя победа над недавними галлюцинациями. Хотя понуждение толкало меня вперед, у меня достало силы и воли стоять неподвижно.

Удары барабана, перезвон колокольцев, дребезжание тыквы создавали адский шум. Но во мне было нечто, продолжавшее бороться.

– Иди!

Мне нужно было какое-нибудь оружие, но ничего не было под рукой. Что, если она потеряет терпение и пустит в ход нож? Я подняла руки в бесполезной попытке защитить грудь.

Так я коснулась висящего на шее браслета. Что, если им… Я стянула ремешок через голову и крепко сжала его. Жалкий кистень, но это все, что у меня есть.

– Иди!! – в третий раз выкрикнула Викторина. На губах ее выступила пена, глаза были безумны.

Я не двигалась. Однако эта банда могла бы мгновенно смести меня. За спиной Викторины я увидела, как старуха подбирается ближе. Она провизжала на ухо девушке какие-то советы. Я не понимала, почему они меня не схватят. Каждое мгновение я ожидала, что меня просто скрутят, потащат на алтарь и там заколют. Однако сейчас голова у меня была гораздо яснее, чем за многие часы прежде, словно страх выжег последние остатки отравы в моем мозгу. Пот струился со лба на щеки Викторины. Ее тело раскачивалось из стороны в сторону, хотя ноги не двигались. Она была… змеей! Даже ее язык, мелькая, прятался и высовывался, и голова, казалось, сплющивается, и глаза смотрели змеиным взглядом.

Она воздела руки над головой, затем уронила их. Мгновенно настала тишина. Барабанный бой, колокольчики, дребезжание, пение стихли. Тишина была такой, что я слышала, как трещат фитили факелов.

– Ты придешь! – Она уже не вопила. – По воле Эзили Кур-Нуар – ты придешь. Именем Лоа, чья сила во мне – она хочет тебя…

Раскачиваясь, она приближалась ко мне. У меня был единственный, почти безнадежный шанс. Нож в ее руке был наготове, его безжалостное лезвие отражало огонь факелов.

Викторина снова запела, хотя на сей раз другие к ней не присоединились. Молчали и барабан, и колокольчики и тыква. Я все еще не понимала, почему они силой не принудят меня покориться их воле. Похоже, они должны были дождаться, чтобы я взошла на алтарь своими ногами. А я твердо решила, что они этого не дождутся.

Я слегка раскачала браслет-кистень… если бы она только подошла поближе… Нужно было следить за каждым ее движением. В этот момент я не сознавала ничего, кроме того, что из глаз этой женщины смотрит на меня зло, столь же древнее, как сам Люцифер, павший с небес. Шаг… другой… Взметнулся нож. Собиралась ли она рассечь мою плоть так же, как мое платье, я так и не узнала. Я взмахнула браслетом. Обруч ударил ее под локоть. Она закричала и отшатнулась. И тогда я увидела… нет, я до сих пор не уверена…

Возможно, крепления, державшие паука, ослабли. Это единственное разумное объяснение. Я никогда не позволю себе поверить, что…

Омерзительная черная тварь вцепилась в белую плоть Викторины. Она снова издала отвратительный вопль, бросила нож и попыталась другой рукой сбить паука. Затем она побежала к алтарю, на бегу все еще пытаясь оторвать насекомое. Я с трудом могла поверить – оно вгрызалось в ее тело! Карга тоже завизжала и схватила нож. Она повернулась ко мне, пуская слюну, глаза ее закатились так, что видны были одни белки. Сейчас, казалось мне, у нее достанет сил добраться до меня и убить.

Она до меня так и не добралась. Раздался выстрел, и старуха рухнула на пол. Из темного конца зала выбежали люди. У меня закружилась голова, и я съехала по столбу на пол.

Я увидела Викторину. Черное пятно исчезло с ее руки. Она повалилась на Д'Лиса, который слабо шевелился. Вместе они отползли на другую сторону стола и скатились за него. И это было предпоследнее из того, что я помню.

Последним были обхватившие меня руки, что-то мягкое, обернувшееся вокруг моего тела. Меня уносили, кто-то снова и снова повторял мое имя…

Я открыла глаза при слабом свете ночника. Разве я болела? Трудно было вспомнить. Ужасные сны… Викторина… кошмары, которая способна породить только болезнь…

Кто-то склонился надо мной. Усилием воли я отождествила имя и лицо.

– Фентон?

– Мисс Тамарис… вы узнали меня! – Голос ее звучал так, будто она плакала.

– Я была… больна? «Это не воспоминания, а всего лишь лихорадочный бред», – молилась я.

– Вы спали около двух дней. Вам было плохо, и никто не знает, чем вас травили…

Я приподнялась на подушках.

– Значит, эти сны… это было на самом деле! – Что-то во мне сломалось, и я заплакала, как никогда не плакала раньше, даже когда узнала о смерти отца.

– Мисс, о-о, мисс Тамарис, успокойтесь. Все уже хорошо, вас спасли… – Фентон села на край постели, взяла меня за руки, убаюкивая, как младенца. – Типун мне на язык, нельзя было говорить вам и заставлять вспоминать. Все хорошо, вы уже спасены.