Плохие парни по ваши души. Книга 2 (СИ) - "Anna Milton" - Страница 72

   Уже изрядно набравшись, мы по ошибке забрели в гей клуб, и Синтия чуть не влюбилась в одного из них. Перед тем, как провалиться в беспамятство, я помню, как она рыдала, а мне пришлось буквально отрывать ее от несчастного парня, бойфренд которого обещал повыдирать Синтии волосы, не забыв при этом отметить их плачевное состояние, если она еще хоть раз будет распускать руки, лапая за задницу чужих парней.

   Разругавшись со всеми геями в клубе, мы покинули его и продолжили веселье... но я уже не помню, где и с кем.

   Придя в себя, я с облегчением обвожу расплывчатым взглядом знакомый интерьер и радуюсь, что мы не оказались на другом конце города с незнакомыми людьми. Случайно запинаюсь о Синтию, похрапывающую на полу у моей кровати. Что она там делает? Прошипев ругательства, я ползу на кухню, чтобы залить в себя всю жидкость, не имеющую градуса, которую найду.

   Утолив, наконец, нестерпимую жажду, я плюхаюсь на стул, сложив локти на краю обеденного стола из стекла, и с вымученным вздохом поворачиваю голову к панорамному окну, за которым простирается невероятный, потрясающий вид на озеро и бесконечную линию берега вдоль Мичиган-авеню.

   В Чикаго бурлит жизнь, но я до сих пор не могу привыкнуть к нескончаемому шуму. Дайморт-Бич был для меня воплощением унылости, городом непримечательных людей и вещей (не считая сверхъестественных нюансов). Случился ряд вещей, которые впоследствии заставили меня поменять свое мнение. Например, я нашла хорошего друга в лице Синтии, я... влюбилась. Дважды.

   Воспоминания, связывающие меня с Дайморт-Бич, вызывают противоречивые, смешанные чувства. Мне и грустно и радостно одновременно. Бывают моменты, когда я думаю, что совершила неправильный поступок по отношению к своим чувствам и людям, которые пытались уберечь меня, не хотели терять.

   Несмотря на то, что прошло довольно много времени с тех пор, как я видела братьев Картер, я продолжаю вспоминать и анализировать все, что происходило с нами.

   Эйден и Росс Картер.

   Все ли с ними в порядке?

   Синтия не дает мне вдоволь покопаться в памяти. Блондинка, успевшая за мое отсутствие перебраться на большую кровать, переворачивается на ней несколько раз и чуть не падает, но вовремя просыпается. Разлепив ресницы, она долго на меня смотрит, будто пытаясь узнать. Да, черт возьми, мы неплохо погуляли вчера! У меня у самой голова раскалывается. Синтия хватается за затылок, а потом вновь плюхается на взбитые подушки.

   Девушка дрыгает ногами на белых простынях, сбрасывая с себя одеяло.

   — Как хорошо, что ты живешь отдельно от матери... Она бы не стала разговаривать со мной, узнай, куда я тебя вчера повела.

   Мама, как всегда, сторонится общения со мной. Даже неудивительно. Она сняла мне отдельную (очень просторную, кстати говоря) квартиру в десяти кварталах от нашего дома. Сделала это под предлогом того, что моя студенческая, молодежная жизнь должна бить ключом, а ее присутствие будет меня стеснять... несмотря на то, что у нас огромный дом. Я-то прекрасно знаю, что мешаю ей, и она таким образом решила от меня избавиться.

   Понятия не имею, как выходит так, что спустя несколько часов после болезненного пробуждения я и Синтия оказываемся в западной части Чикаго. Пару дней назад у нас был четкий план посещений достопримечательностей и различных развлекательных заведений. Сегодня мы должны были отправиться на рынок Рэндольф — Синтия сказала, что мы обязаны побывать там. Удивительно, но она хотела попасть туда больше, чем в музей Макдоналдс, или пройтись по магазинам Великолепной мили* (знаменитая торговая улица Чикаго).

   И вот, мы здесь. Изнуренные головной болью и несильной тошнотой. Солнце печет с сумасшедшей силой, и я мечтаю, чтобы где-нибудь поблизости оказался фонтан, чтобы можно было окунуться в него. Синтия выглядит потрясающе в летнем, легком платье с цветочным принтом, а я даже не потрудилась привести себя в порядок. Надела первые попавшиеся вещи, собрала волосы в пучок и напялила огромные очки, чтобы скрыть такие же огромные мешки под глазами.

   Мы платим двадцать долларов за разовый вход на рынок. У Синтии тут же загораются, а затем разбегаются глаза, когда она видит такое обилие товаров: от мебели до домашних сладостей. С возгласом: «Здесь так круто!» подруга хватает меня за запястье и тянет в самую глубь торговой площади.

   Блондинка останавливается буквально у каждой лавки, рассматривая всякую мелочь, которая ей точно не понадобится. Но когда Синтия замечает в правой стороне палатку с рваными джинсами, я поняла, что обречена. Любовь к этому виду брюк, наверное, у моей подруги в крови, и отсюда она не выйдет ближайший час точно. Ее убалтывает тучная продавщица, советуя примерить треть товара, представленного для покупателей. Синтия поспешно и увлеченно кивает головой, улыбаясь и показывая ровный ряд своих белых зубов.

   — Ты одолжишь мне немного денег, если что? — подмигнув, шепчет Синтия и собирается шагнуть внутрь палатки.

   — Если что? — уточняю я, вытягивая шею.

   Продавщица, поправляя короткие волосы, маскирует своей непрекращающейся маркетинговой болтовней мое возмущение. Синтия выглядывает из-под нее, уже схватив несколько пар джинсов.

   — Если... — она пытается подобрать нужные слова, — я куплю что-нибудь...

   Уверена, она втягивает шею в плечи, боясь моей реакции. Но я остаюсь спокойной. Если? Серьезно? Настоящий шопоголик, Синтия Агата Джой, еще сомневается, приобретет ли что-либо сегодня?!

   Я мотаю головой, снисходительно посмеиваясь над ней, и не замечаю, как отдаляюсь от палатки. Мое внимание привлекает торговый прицеп в форме кареты с различной бижутерией и аксессуарами.

   Я приближаюсь, чтобы рассмотреть симпатичные украшения самых причудливых форм и невольно вспоминаю, как впервые увидела Росса. Мы встретились на ярмарке в Дайморт-Бич и сразу же возненавидели друг на друга. Мое первое впечатление о нем было не самым лучшим, и это мягко говоря.

   Грустно улыбаясь своим воспоминаниям, я примечаю простой кулон на веревочке, напоминающий тот, который связал наши судьбы. Я тянусь, чтобы взять вещицу в руки и рассмотреть поближе.

   Я скучаю. Безумно. Иногда тоска настолько сильная, что облегчить сердечную боль способна лишь несколько-часовая слезотерапия. Я по-прежнему люблю его.

   Росса Картера.

   Что об Эйдене... Месяц назад я встретила его в Чикаго. Мы улыбнулись друг другу, столкнувшись у Старбакса, и даже прогулялись. Он не говорил о своем брате, а я старалась не спрашивать, так как понимала, что это сделает очень больно нам обоим. Я была рада знать, что у Эйдена все хорошо. Любовь к нему, казавшаяся мне неистовой бурей, незаметно стала легким дуновением ветерка. В конце концов, мы действительно отпустили друг друга.

   Наша последняя встреча, как и с Россом, была ужасной. Старший Картер разгромил кафе, до полусмерти избил Эйдена... и убил его подругу. После я узнала причину безумного поведения Росса, но каждому из нас потребовалось время, чтобы принять и простить.

   Сейчас я понимаю, что тяжелее всего справляться с последствиями случившегося было Россу. И меня бросает в дрожь от одной лишь мысли, как все сложилось, если бы нас не спасла Анна Гарнер. До сих пор не могу поверить, что она пожертвовала собой. Эта девушка всегда вызывала у меня противоречивые чувства, и сейчас я сожалею за те моменты, в которые думала о ней плохо.

   Если бы не Анна Гарнер, то все мы...

   — Мы берем этот кулон. Пожалуйста, возьмите деньги. Сдачи не нужно.

   Я застываю с подвеской в руке и долго не могу решить: галлюцинация это, или... нет, другого варианта не дано. Я определенно свихнулась, потому что приятный, низкий баритон принадлежит Россу Картеру. Я бы узнала его голос из толпы на Таймс-Сквер в канун Нового года.

   Я заставляю себя подавить желание широко раскрыть рот от удивления. Вместо этого свожу брови у переносицы, долго вглядываясь в знакомые, до сих пор любимые черты лица. Несмотря на прошлые печальные события, спустя шесть долгих месяцев я чувствую, как бабочки у меня в животе возобновляет порхание крыльями. Ноги становятся ватными. По большей части из-за неожиданности.