Восходоземье. Великий турнир (СИ) - "Первый Вестник" - Страница 50

На следующий день после трагического случая Столица столиц утопала в развешенных по ней черных траурных полотнах. Время от времени в знак скорби округу сотрясало неуклюжее громыхание колоколов. В знак уважения к памяти Офхотта посольства всех королевств приспустили государственные стяги, величаво развивавшиеся на ветру совсем недавно. Горожане угрюмо бродили по просторным улицам, периодически обсуждая страшную гибель правителя, которая обрастала еще большим количеством догадок и мнений, чем недавняя гибель графа Уолана. Весть о смерти Верховного Правителя разносилась по Восходоземью быстрее ветра и потрясла абсолютно всех, до чьих ушей она только доходила. Одни подозревали находившихся вместе с монархом молльских вельмож, которые могли предварительно сговориться меж собой и воспользоваться удобным моментом. Другие полагали, что за смертью Офхотта, как и за смертью Уолана, стояла неизвестная могущественная сила. Третьи и вовсе записали в виновники злых духов, выбравшихся из огромной пропасти за стеной, но, к счастью, таких мнительных оказалось совсем немного. Все же большинство безошибочно определило, что палачом являлся маг. Только представители этой категории разношерстного общества обладали достаточной силой и навыками, чтобы без труда поднять в воздух человека силой духа, а затем размазать его об стену. Жестокий убийца. Кто он и каковы его мотивы, оставалось по-прежнему загадкой. Он притворился графом, беспрепятственно проник внутрь помещения и одним движением руки оборвал жизнь Верховного Правителя на глазах у десятков свидетелей. Будто сходив на прогулку, он проделал это с наиболее значимым лицом Восходных Земель. И от осознания своей беспомощности высшим моллам становилось не по себе. Легкая тревога, возникшая после кончины Энзала на балу, преобразилась в реальный испуг. Мысли о намеренных убийствах уже не казались им надуманными, а маги казались не такими уж не замешанными. Паранойя, страх, неопределенность, обида, презрение, — вот, что сейчас преобладало в душах луноликих.

В любом случае, короля моллов было уже не вернуть. Спустя три дня его торжественно похоронили по обычаям Сильмуна. Жители выстроились в живую цепь для того, чтоб проводить Офхотта в последний путь. Перед неторопливо ехавшей повозкой с телом они усыпали дорогу черными тюльпанами. Прощавшихся было настолько много, что они стояли вдоль всей дороги от Башни Верховного Правителя до некрополя, что находился за городом. Прежние монархи Цитадели обрели там последнее пристанище ввеличественных усыпальницах, напоминавших вместе с песнями и сказами о реальности существования лидеров. Их мраморные статуи безмолвно вздымались на пять-шесть метров. Они, как одна большая семья, будто встречали Офхотта. К слову, убиенного похоронили согласно завещания рядом с его отцом и дедом в гробнице, приготовленной им еще при жизни.

Что касаемо Эллеба, то он прибыл в Цитадель, как только смог – лишь через неделю после похорон. Как прямого наследника Офхотта, его сразу же короновали правителем королевства Сильмун и Верховным Правителем в Башне. Подчиненные присягнули на верность и вручили монаршие регалии. Основной такой регалией, помимо скипетра с державой, являлся кристалл Столетника, который правители носили на шее в золотой оправе, демонстрируя свою власть. Чем больше лет было кристаллу, тем более тусклым он становился. Поэтому на данный момент он успел превратиться в безжизненную стекляшку. Но для Эллеба это сейчас не имело никакого значения. Как только он разобрался с первоочередными делами в Цитадели, он тут же отправился в некрополь навестить погибшего отца. Вытоптанная трава у дороги и завядшие цветы на ее обочине все еще напоминали о недавней утрате. Более того, неравнодушные подданные буквально застелили траурными венками гробницу Офхотта, оставив слабый просвет для дверной ручки.

Зайдя в усыпальницу, Эллеб осторожно направился к громоздкому известняковому саркофагу. Сотни обрядовых свечей еще не успели расплавиться, а в воздухе по-прежнему ощущался стойкий запах душистого ладана, напоминавший новоизбранному королю о том, что это не сон, что все по-настоящему. Он стоял, пораженный открывшейся картиной, и не знал, что сказать. Они не так часто общались, не разговаривали, как отец с сыном. Наконец, невольно скатившаяся по щеке слеза красноречиво высказалась за Эллеба вместо тысячи слов.

– Прости меня, – разрыдался молодой король, положив ладонь на плиту саркофага, – прости за все. У нас с тобой случалось множество разногласий. Мы часто ругались, не понимая друг друга. Мы оба желали добра и процветания своему народу, но имели разные взгляды на его достижение. Я тогда вспылил после бала, назвав тебя никудышным главой семьи и правителем. Только замечательный родитель сможет терпеть такого ребенка, как я. Ты прекрасно справлялся с возложенной на тебя ответственностью, преодолевая любые трудности. Ты настолько мудро правил, что предки с гордостью примут тебя в свой чертог. Помню, в детстве, когда мамы не стало, ты читал мне перед сном сказки, а я с горячим интересом слушал, не желая спать. И тогда ты в шутку грозился перестать читать, и мне приходилось повиноваться. Помню, как ты заботливо наблюдал за моими первыми успехами во владении мечом, стоя позади. Ты тогда говорил всем, что воспитаешь правителя, который прославит моллов на все Восходные Земли. Я помню твой завет до сих пор. И я выполню его. Я сделаю наш народ самым великим среди остальных. А всех, кто окажет сопротивление, я истреблю. Их армии. Сотру в порошок их священные письмена, не оставлю камня на камне от их храмов. А Лунная Хартия пополнится страницами с вписанными в них большими делами королей Офхотта и Эллеба из великой династии Мерезаноилов. Отец, прости меня за то, что причинил тебе боль. Ты бы никогда не принял этот план. Мне пришлось, и другого выхода я не нашел. Во славу нашего королевства, во славу праведной идеи мне пришлось сделать это. Надеюсь, что ты поймешь своего сына. Покойся с миром.

Эллеб, шмыгая носом, закончил речь и перчаткой вытер соленые капли слез с лица.

— Твои любимые, – напоследок произнес он и положил букет черных тюльпанов у саркофага, а затем удалился из усыпальницы.

На выходе его уже ожидали верные слуги: усиленные отряды лучших гвардейцев, заполнившие пять сопроводительных карет, пара советников и граф Монтек.

– Ваше Верховное Величество, – обратился к Эллебу Себастьян, терпеливо стоя у выхода. — Мы нашли его и схватили. Как Вы приказали.

— Отлично, – хладнокровно произнес Эллеб властным тоном, – тогда, пожалуй, начнем.

Аста и Диондор неслись сквозь густую листву деревьев, не останавливаясь ни на секунду. Высокий темп бега сдавливал грудь, заставляя тяжело дышать. Они отдаленно слышали звуки боя и спешили на подмогу, но когда добрались до лагеря, то поняли, что опоздали. Разозленные похищением Варда гномы уже обходили поле недавней битвы и ударами топоров превращали изгоев в бесформенную жижу. Остальные, испачканные в грязи и чужой крови, устало сидели, переводя дух. Викхель, оторвав тряпку с лохмотьев убитого врага, вытирал ею поцарапанные доспехи. Пустынник Молох, достав кожаную флягу из своей сумки, наслаждался вкусом чистой воды. Дармир и Брондаз сидели, погрузившись в медитативное состояние, и набирались сил. Абиель с Глеаросом разглядывали карту, решая, куда им отправиться на поиски соратницы.

Что касается Аспура, то он все еще находился под впечатлением. Ни стремительный налет бандитов, ни похищение спутников не разволновало его настолько, насколько сделал это один единственный человек. Тот, которому пришлось заглянуть в глаза и увидеть там былую жизнь.

— Лучше бы ты погиб, – шепотом произнес гладиатор, по-прежнему не веря в неожиданную встречу.

Внутренний монолог пришлось прервать с появлением Брума, который уселся рядом с товарищем и решил почистить свой испачканный меч. Судя по его настороженному взгляду, ему тоже было интересно, почему его напарник, безжалостно рубивший врагов без разбора, внезапно остановился на очередном.