Основное условие мирного договора (СИ) - Фигг Арабелла - Страница 19

Дамиан, видимо, замёрз в комнате с раскрытым настежь окном, южный неженка, потому что жался к Гуннару, словно кот. Лицо у него было бледным и помятым, губы страдальчески кривились, и нордландец подумал вдруг, что принц прекрасно знал, чем для него обернётся подтверждение брака. Наверное, готовился и к худшему — вряд ли он надеялся, что опоённый пакостным зельем супруг будет с ним осторожен и ласков. Хотя мог бы напоить той же сонной отравой, чтобы самому овладеть бесчувственным телом. Кому какая разница, что там за пятна на простыне? Есть какие-то, и славно. Брак закреплён. Так нет же, пытался быть честным. Честный виссантец. Не желающий изображать прекрасную семью, а надеющийся действительно поладить с супругом, которому совершенно не за что любить ни его самого, ни его страну. То ли наивный дурак (ага, наивный виссантский принц), то ли упрямый.

Гуннар вздохнул. Наверняка на это и был расчёт, но как же сложно ненавидеть человека, который пытается переступить через себя, чтобы поладить с тобой. Ненавидеть после того, как пожалел. А впереди ведь долгие годы вынужденного брака, и рядом не будет никого по-настоящему близкого. Так что, возможно, в конце концов рад будешь и таким вот отношениям, когда с тобой хотя бы стараются быть честным? Предвечные знают…

Испустив ещё один тяжкий вздох, Гуннар укрыл Дамиана до самых ушей и отодвинулся к краю. Тот, не просыпаясь, досадливо мотнул головой и подполз поближе, не желая менять живое тепло на кусок дорогого сукна. Перебираться в кресло, лишь бы не терпеть близость чужого человека, было лень. «Да Ледяная Дева с ним, — с досадой подумал Гуннар, не пытаясь больше отстраниться. — Потерплю два-три часа…»

========== Эпилог, в котором ничего в сущности не меняется, хотя… ==========

Дочка небогатого землевладельца, пунцовея от неслыханной чести — сам младший принц с супругом почтили их празднование Последнего Колоса своим присутствием! — старательно среʼзала серпом одинокий колосок на краю поля и с поклоном вручила его Дамиану. Тот милостиво кивнул, принял подношение, а взамен снял с пальца кольцо. Довольно скромное, по его представлениям, но сказочно дорогое для семьи, вынужденной чуть ли не вместе со своими арендаторами работать в поле. Впрочем, вряд ли его продадут, как бы плохо ни обернулись дела. Наверняка кольцо с руки принца будут хранить как величайшую ценность, передавая из поколения в поколение.

Девица полыхнула щеками и прижала кулак с кольцом к пышной, совсем не в придворном вкусе груди. Дамиан заметил, как Гуннар, удивительно к месту смотревшийся на сжатом поле, невольно проводил глазами девичью ручку и задержался взглядом там, куда она прижалась. Дамиан ухмыльнулся про себя (внешне он, разумеется, милостиво улыбался безмерно счастливым подданным). Что вы там говорили про потребности тела, дорогой супруг? После верховой прогулки, после изобильного, но незатейливого деревенского пира без придворных мучений с этикетом и россыпью лишних столовых приборов, после подносимого раз за разом домашнего вина — вы всё равно откажете этой деревенской дурочке в мимолётной благосклонности? Ну-ну…

***

Свирепое южное солнце палило так, что впору было печь лепёшки из свежей муки прямо на каменных плитах дороги (второе, что нравилось Гуннару в Виссанте — это здешние дороги). Однако после дворцовой духоты даже горячий ветер казался облегчением. А уж избавленный от необходимости соблюдать хоть какое-то подобие придворного этикета, Гуннар и вовсе чувствовал себя так, будто с него сняли кандалы. Во дворец, разумеется, они с Дамианом, небольшой свитой и охраной вернутся уже завтра к вечеру, но хоть два-три дня относительной свободы — это ли не счастье?

Девушка, обменявшая колосок на золотой перстень, рдела и опускала глазки, но лукавый взгляд так и метался между знатными господами. Сколько серебра надо отсыпать в твой подол, скромница, чтобы ты сама его задрала? Тело всё-таки требовало своего, но девица, готовая легко обменять свою невинность на краткую милость принца или кого-то из его свиты, вызывала отвращение. Были и в Нордланде такие, кто же спорит? Но Гуннар и дома относился к ним с той же брезгливостью. Делать исключение для виссантских женщин он не собирался. А надеяться, что и здесь кто-то будет любить его не как сына ярла, а просто самого по себе… Пошлите Предвечные всяческих благ Гудрит, её будущим мужу и детям, но здесь таких точно не водится.

Хозяин поместья, то лепеча про великую честь, то извиняясь за скудость обстановки и угощения, повёл гостей во двор, где уже были накрыты столы. Череда праздников, которые были обязаны осчастливить своим присутствием младший принц и его супруг, только начиналась.

========== Ночные разговоры ==========

Комментарий к Ночные разговоры

Как и обещала, принцы, уходя в закат, машут ручкой. Драбблик вместо сиквела на полсотни страниц.

— Изображаем примерную супружескую пару? — недовольно спросил Гуннар, когда в хозяйскую спальню, предоставленную на эту ночь высоким гостям, вернулся Дамиан, куда-то на полчасика отлучавшийся.

— А вы как хотели? — удивился тот. — Его ненаследному высочеству, конечно, многое охотно простят, в том числе и соблазнённую девицу, но не ночь, проведённую не с законным супругом. Это во дворце у нас разные спальни, а в поездках нам придётся делить постель.

— И вы, разумеется, просто забыли предупредить меня об этом перед отъездом?

— А вы хотели пригласить кого-то в эту постель? Даже если вам приглянулась сама хозяйка, эта спальня до утра принадлежит только нам с вами. Так что если вы надумали отступить от своих принципов, зовите прислугу и требуйте, чтобы вас отвели к выбранной вами даме. На часок, не больше. Потом вернётесь ко мне — проснуться мы должны в одной кровати.

Дамиан разделся полностью, заставив Гуннара досадливо поморщиться: единственную их совместную ночь принц провёл всё-таки в белье.

— Только не прижимайтесь ко мне под утро, — брезгливо сказал нордландец.

— А то вам и любовное снадобье не понадобится? — усмехнулся дорогой супруг. — Да я не против, брачный долг свят.

— Вечером — девица, под утро — мужчина. Не много ли для одной ночи?

— У меня бывали оба враз.

Старая кровать страдальчески скрипнула под весом второго тела — хрупким, как ни крути, Дамиан не был, хоть Гуннар и был выше его на полголовы и заметно пошире в плечах. Принц накинул на себя покрывало и поморщился от слегка затхлого запаха — дорогую вещь не из хозяйкиного ли приданого, похоже, крайне редко доставали из сундука.

— В пятнадцать лет всё любопытно, и хочется попробовать то и это, — продолжил он, потому что у Гуннара даже слов не нашлось ответить на такое. Южане пали в его глазах окончательно, хотя падать ниже было уже вроде бы некуда. — Мне не понравилось, — никак не желал униматься Дамиан. — Ни самому быть посередине, ни помещать туда девицу. Третий, что ни говори, лишний.

Он поёрзал, пытаясь поудобнее устроиться на слежавшемся комковатом тюфяке. Тюфяк, конечно, изо всех сил трясли и взбивали, но мягче он стал ненамного. Сам Гуннар не страдал, ему приходилось спать и вовсе без всяких тюфяков, и хорошенько привыкнуть к перинам он пока что не успел. Но он прямо-таки восхитился готовностью младшего принца исполнить свой долг левой руки Великого кесаря и побывать в гостях у самых разных подданных, не только у тех, кто мог бы предоставить его ненаследному высочеству просторную спальню с перинами и шёлковыми покрывалами. Ещё, наверное, и умываться утром придётся над тазом с еле тёплой водой — просто подвиг для того, кто вырос во дворце.

— А уж что должна была чувствовать девица… посередине, — буркнул Гуннар. Не говорить же было дорогому супругу, что оценил его подвиг во имя счастья подданных.

— Девицы в заведениях вроде «Кошечки» обучены терпеть и не такое, — возразил Дамиан. — И поэтому обычно ценят клиентов, которые не мучают их изысками, больше похожими на извращения. Отведу вас как-нибудь туда, когда вам надоест… любить собственную руку. Вы тамошним девушкам точно понравитесь. Главное — не лезьте к ним с расспросами, как они оказались в подобном месте и нельзя ли как-нибудь заняться чем-нибудь иным, не торговать собой.