Приручить Снежного Кота (СИ) - Фигг Арабелла - Страница 14

Гай, тревожно поглядывающий на своего младшего, отметил испарину на лбу и висках, сжатый в твёрдую полоску упрямый рот, заметно вздрагивающие на рукоятке трости пальцы — и в нарушение всех правил приличия, подошёл к своему пока ещё не супругу, чтобы крепко взять его под локоть. Тот благодарно глянул на Волка и опёрся на подставленную руку. Настоятель, глядя на них, спохватился, что этак одного из супругов не выводить, а выносить из храма придётся, и сократил насколько мог церемонию.

Что для молодых означало только переход к новым испытаниям, поскольку им предстояло выслушать по очереди целую толпу гостей с их поздравлениями, ответить на эти, почти сплошь непристойные, поздравления, принять подарки, пригласить к столу… Особенно доставалось младшему, которого родня с непонятным Волку удовольствием изводила то ядовито-сладкими шуточками, то почти откровенными оскорблениями. Аскольд с непроницаемым видом благодарил за поздравления и подарки, но Гай понемногу закипал и в конце концов не выдержал, хоть и неприлично было вроде бы ссориться с новой роднёй сразу после брачного обряда.

— Как, вы говорите, вас зовут, уважаемый Кот? — с откровенно злобной ухмылкой спросил он типа, подарившего резную прялку. — Обязательно передам старшей дочери, что именно вы припасли для неё такую миленькую вещицу.

— Какой-такой дочери? — удивился тот. — Мужики ж вроде не рожают.

— Конечно, не рожают, — охотно согласился Гай. — Но Волки всегда признают и собственных бастардов, и от младших супругов.

Толпа родственников младшего озадаченно загудела, запереглядывалась, а Гай посмотрел на своего супруга и недостойно позлорадствовал: Котёныш выглядел таким изумлённым — куда там самому Волку, ошеломлённому угрозой оставить его молодым вдовцом.

За столом Аскольд, измученный долгой проповедью и обрядом, почти ничего не ел и выпил лишь символический глоток за здоровье старших родственников. Обязательный поцелуй старшего супруга он снёс с равнодушной покорностью человека, которому уже безразлично, что с ним делают, лишь бы это закончилось наконец. И когда Гуннар Снежный Кот объявил на правах главы клана, что пора бы молодым узнать друг друга поближе, на бледном лице не появилось никаких эмоций, кроме облегчения.

Волк опять взял младшего под руку, борясь с желанием просто закинуть его на плечо и унести из переполненного парадного зала, душного и шумного. Он довёл Снежного Кота до его спальни и сказал суховато:

— Раздеться, полагаю, вы сможете и сами? Я возвращаюсь за стол, а вам советую выспаться, потому что, боюсь, разъедутся наши гости ещё не завтра.

— За неделю бы разогнать, — согласно усмехнулся Котёныш. Он помолчал немного, потом неуверенно дотронулся до рукава старшего супруга и проговорил: — Спасибо.

Гай только нервно дёрнул плечом, развернулся и торопливо спустился обратно в зал. Его место уже занял было какой-то Кот, желающий именно сейчас поговорить с главой своего клана, и Гаю пришлось приложить некоторые усилия к тому, чтобы выгнать его достаточно вежливо, но при этом непреклонно.

— Что ж ты парня моего бросил одного в первую же ночь? — хмыкнул Гуннар Снежный Кот. — Нехорошо это. Неприлично вроде как, а?

— Ему сейчас нужно просто отдохнуть, — пожал плечами Гай. — Вот и пусть отдыхает. Куда нам с ним торопиться? Наследников от нас никто не ждёт.

— Наследников — точно не ждут, — буркнул тот. — А ты никак всерьёз собрался всех ублюдков признавать? Так это зря, у нас такого не водится.

— У вас — это где? — иронически поинтересовался Гай. — Брак заключён по законам Империи, по этим же законам я собираюсь и признавать наших с Аскольдом детей.

— Заботливый, да? — кривовато усмехнулся Гуннар. — Это хорошо. А то с Вороном-то меня подвели ваши. Наплели про то да про это, про чуть ли не Старший Клан, да про молодчика, которому в Империи скучно и хочется новенького, для настоящих мужиков. И хоть бы одна скотина заикнулась, что в Империи ему чуть ли не каторга светит за эту его скуку! Ладно, у племянника наш характер, кошачий — другой бы сломался, да только не Айс. Он у меня упрямый маленький мерзавец, никаким воронам не заклевать.

Старший Снежный Кот был уже порядком пьян и говорил, не понижая голоса, так что за верхним столом к его разговору с Волком поневоле прислушивались.

— Ты вот тоже меня старой сволочью считаешь, да? — произнёс он, опять приложившись к парадному серебряному кубку. — Испортил жизнь мальчишке, дескать, всё такое… А ты вот о чём подумай, Волк. Жизнь у нас тут суровая, мальчишка калека, а у него ни отца, ни братьев. Случись чего, от Семи Водопадов до Красного Камня в иную погоду и за неделю не доберёшься — и как тогда быть? Вот я и подумал, что надо по вашему обычаю найти ему взрослого мужика, чтобы было кому присмотреть за мальчишкой. А ты небось подумал, что я на его крепость зарюсь? Не даю наследников завести, так? А кто ещё за него пойдёт-то, за хромоножку? Не из черни да из нищебродок, а из таких девиц, с кем не стыдно породниться? То-то и оно. Кому он сдался со своей палкой? Эх! — Он махнул рукой, допил вино из кубка и рыкнул: — Эй, кто там! Налей ещё!

«Вот и гадай, — подумал Гай, — то ли правда этот тип не знал ничего про Мария Ворона, то ли врёт и не морщится».

Он посидел ещё немного, потом вышел с небольшой компанией легионеров во двор, где под навесами шёл пир для народа попроще. Там было шумно и весело — не каждый год выдаётся случай праздновать не три, а четыре ночи на законных основаниях. Шуточки по поводу новобрачных, правда, были такие, что кое-кому из шутников очень хотелось набить морду. Увы, того бы наверняка поддержали приятели, а Гая — Волки и свободные от дежурства солдаты, а заканчивать масштабной дракой собственное бракосочетание было бы чересчур уж… эффектно, хотя наверняка запомнилось бы надолго.

========== Глава шестая, в которой праздники наконец заканчиваются ==========

Гости ещё спали. Кое-кто — аж на длинных скамьях главного зала, где даже Марена Замшевый Кошель оставила всё как было, ничего не меняя из обстановки: всё старинное, массивное, потемневшее от времени (и копоти из открытых очагов, чего уж там). В самый раз, чтобы вытащить перебравшего гостя мордой из тарелки и уложить тут же вдоль стола. Сонная и помятая, то и дело прикладывающая ко лбу то пустой серебряный кубок, то глубокую миску, Герта тем не менее зорко выглядывала среди грязных тарелок и объедков то, что ещё сгодится после небольшой обработки на обед, складывая не до конца обглоданную птицу в глубокий тазик. Две помощницы старшей кухарки с несчастным видом сортировали оставшееся на «собакам» и «поросятам», а несколько орочьих девочек лет этак от шести до десяти деловито собирали грязную посуду в стопки, подбирая оставленные для них кухарками куски зачерствевших за ночь пирогов, и тихонько хихикали над храпящими у столов гостями.

Айс совершенно искренне сказал Герте: «Что бы я без тебя делал!» — и разрешил женщинам выбрать из оставленных на обед вин и прочих напитков любое на их вкус — подлечиться: «Только не перестарайтесь, ладно? Подлечиться, а не как эти вон». Кухарки посмеялись, за обещанное лекарство поблагодарили нестройным хором, а владетель вышел во двор проверить, цел ли он после вчерашнего.

Дяде тоже, оказывается, не спалось. Бродил с непокрытой головой и в небрежно накинутом плаще среди столов для народа попроще, тоже, видимо, оценивая ущерб. Ничего особо страшного не случилось, только в двух-трёх местах покосились столбы, поддерживающие навесы, да ещё в двух дерюжка, натянутая на доски, кому-то чем-то помешала и её, содрав, скомкали и бросили в снег. Внутри неуклюжих кулей никого, хвала Хозяину не оказалось (только замёрзших насмерть на его свадьбе Айсу не хватало!), а навесы в любом случае предстояло разбирать.

Понемногу светало, но двор был непривычно тих и пуст, только вдоль рядов сновали орчанки: собирали с ненужных уже столов грязные миски-кружки, потихоньку запихивая в рот мёрзлые корки пирогов, огрызки почти незнакомого оркам лакомства — яблок и просто недостаточно чисто объеденные кости. Айс рассеянно подумал, что Кураку нелегко будет увести остатки своего племени обратно в горы. Пока его племянник подрастёт настолько, чтобы попытаться найти новое место для стойбища, вырастут и остальные дети — вырастут в тепле и сытости. Да и тихие-молчаливые женщины вполне способны взбунтоваться, когда их заставят возвращаться к прежней жизни, в которой голодная смерть постоянно ухмылялась у них за плечом. Тихие-то они тихие, но именно такие вот молчаливые лучше всего вертят близкими, никогда ни в чём с ними не споря, но никогда и не отступая от своего. Вспомнить только, кто по-настоящему правил Семью Водопадами… Нет-нет, Марена Замшевый Кошель никогда не лезла разбирать споры-ссоры вассалов своего супруга — судить их может только сам владетель, конечно. И в его делишки с контрабандистами не совалась. И с гномами тоже обо всём договаривался сам Рагнар Снежный Кот. А что поступал он при этом, как считала нужным его жена… ну, наверное, иногда он всё же слушал умных людей. Особенно если они не пытались навязать ему своё мнение, а подводили к нему исподволь, начиная с невинных вопросов совсем вроде бы не о том: «А правда, что Ульв-печник очень ревнив и глаз с жены не спускает? Она старая и некрасивая? А я слышала, будто видели, как в потёмках к Ульву во двор шастает этот… как его? Щербатый такой и с мерзкой ухмылочкой… Я ещё удивилась, когда услышала: что’ жена Ульва могла в нём найти? Ах, у печника куры пропадают, и он уже жаловался на это…» «Очень утомительный способ, — думал Айс. — В жизни у меня не хватит терпения так же, как матушка, дёргать кого-то за верёвочки».