Ещё один брак по расчёту (СИ) - Фигг Арабелла - Страница 18

— Да, конечно, — вздохнула Катриона, справившись наконец с собой и сообразив, что ничего особенного от неё и не требуется — просто принять гостей. — Пожалуйста, входите. Господин Меллер, вам и сире Маргарите, думаю, хватит одной комнаты? Ме’ста у нас немного, придётся потесниться, потому что сразу после праздника приедут барон и сир Эммет с женой. Сир Георг вряд ли останется дольше, чем на день, но сир Эммет и сира Аларика будут жить в крепости.

— О, не беспокойтесь, дорогая, — улыбаясь, сказала сира Маргарита. — После целой череды трактиров вам меня ничем не напугать.

========== Глава 9 ==========

В одной из фур Меллеры привезли обстановку для той комнаты, которую выбрал для себя будущий супруг Катрионы. Кровать, бюро, пара стульев, шкаф для одежды, шкаф для книг, здоровенный стальной ящик с дверцей, запиравшейся на замок… После того, как всё это было расставлено, в ту же комнату натащили ящиков и коробок со всяким добром, и пока мужчины знакомились с Вязами и их нехитрым хозяйством, сира Маргарита разбирала всё это, собственными ухоженными ручками раскладывая по полкам и развешивая в шкафу. Катриона спросила, не нужна ли ей помощь, та ответила, что забот у хозяйки перед праздниками наверняка и так хватает, но если сире Катрионе надо просто задать потихоньку кое-какие женские вопросы, то она легко получит на них исчерпывающие ответы. И самый первый вопрос, наверное, почему на свадьбу Гилла приехала фаворитка его отца, а не матушка? Катрионе, честно говоря, было не очень-то интересно, почему, но из вежливости она спросила.

— Она совершенно не выносит поездок в карете, — пояснила сира Марагрита. — Её укачивает до тошноты, до мигрени. Она, бедняжка, очень расстраивалась, но решила всё-таки остаться дома.

— Да уж, — пробормотала Катриона. Обидно, конечно, но мучиться самой и мучить спутников всю дорогу… Лучше уж и правда дождаться, когда сын сам приедет повидаться с матерью и старшими братьями — он же говорил ещё об одном сводном и двух родных, если она ничего не перепутала?

Она рассеянно провела пальцем по золотистым завитушкам плафона — Меллер привёз себе лампу, очень похожую на ту, что стояла у Елены Ферр, только колпак у неё был не из кусочков цветного стекла, а полностью зелёный с узором из блёсток, как-то вплавленных в стекло. Катриона бы тоже такую хотела. И маленькую переносную горелку, чтобы прямо у себя за столом потягивать грог. И ещё много чего, список был бы куда длиннее её родословной. Но не клянчить же всё это у своего богатого консорта.

Сира Маргарита меж тем набрала целую стопку книг из ящика и принялась расставлять их на полках, непонятно как сортируя — что-то вниз, что-то вверх, что-то посередине. Катриона продолжала рассеянно разглядывать лампу. Не новую, кстати. И плафон чуть-чуть сколот с краю, и медное колёсико сбоку порядком потёрто, а на основании вообще имелась заметная вмятина, словно рядом с лампой роняли что-то тяжёлое, так что и ей краешком перепало. Меллер не любит тратить деньги попусту, или вот эта лампа чем-то ему дорога и он не хочет менять её на новую? Или просто для деревни и такая сойдёт?

— Если вам не нужна моя помощь, — словно очнувшись, сказала Катриона наконец, — я пойду, пожалуй. Решим с кухаркой, чего и сколько ей нужно на праздник.

Сира Маргарита посмотрела на неё в сомнении, но только покачала головой. Наверное, всё-таки следовало расспросить её о том, каким был в детстве и каким может быть сейчас Гилберт Меллер, но ничего спрашивать не хотелось. Понятно и так, что семья для Меллеров — это серьёзно, если фаворитка, больше похожая на младшую супругу, каких вроде бы заводят на востоке, поехала вместо жены за своим покровителем через полстраны на бракосочетание его сына, а сводные братья ведут себя как родные. Ближе и теплее иных родных, сколько Катриона могла заметить.

Но с нею-то он просто заключает брак, полезный для обоих. Так какая разница, в кого он был влюблён когда-то в юности и с кем собирал потом осколки разбитого сердца? Катрионе до его сердца не было никакого дела, как и ему — до её. Ведь так?

Солнцеворот прошёл как обычно, весело и шумно, с песнями, играми, плясками… драками, куда ж без них?.. разве что столы были накрыты побогаче обычного — тут уж Меллеры постарались. Они и для всяких игр и забав привезли целый ящик разного добра в награду: гладких дорогих полотенец с узорами, вытканными из цветных нитей, крашеных поясов с медными пряжками и бляхами, ярких платков — и мужских шейных, и женских полушалков… Прикармливали, в общем, Вязы. Учили с рук есть.

Достался подарочек и матери Кларе, очень недовольной тем, что старшая жрица зачем-то заставила свою помощницу ночевать в этой убогой дыре. Понятно, что солнце в это время года проходит краешком неба, в полдень по самым макушкам деревьев проползает, и темнеет рано, а волки уже потянулись к жилью поближе. И всё равно не хотелось ей проводить ночь так далеко от замка. Вот разве что подарок сиры Маргариты скрасил ей этот вечер. Что там было в её тючке, Девятеро знают, но она разом перестала киснуть и дуться, а пару раз даже улыбнулась. Катриона и не знала, что она так умеет.

Потом, продрогнув во дворе, только укрытом сверху навесом от всё летевшего снега, сира Маргарита позвала мать Клару посидеть с нею и выпить немножко сладкого южного вина под закуску понежнее, чем пироги с потрохами, и та охотно согласилась составить компанию благородной сире. Двум благородным сирам, вернее, потому что позвали и Катриону. Ей ни пить, ни сплетничать не хотелось, она бы охотно ушла к себе в спальню, но мало кто рисковал оставаться в одиночестве в Самую Долгую Ночь. Катриона уж точно не собиралась проверять слова иных смельчаков, будто призраки, норовящие в ночь Поворота Колеса утянуть тебя за собой в Бездну — это глупое суеверие, а не действительная опасность. Если верят в это, сами пусть сидят одни, а она искать себе неприятностей не станет.

Словом, они втроём устроились в маленькой и потому неплохо протопленной гостиной, и Катриона, махнув рукой на экономию, зажгла все свечи, сколько их было, ярко осветив комнату. Можно было сидеть и свободно болтать о своём, женском, сколько угодно, потому что мужчины покидать сельское веселье не торопились, а младший Меллер вроде бы даже лютню во двор утащил. «Ну, всё, — подумала Катриона, — все девки его: и „мануфактурские“ платки, и сладости, и песни под лютню. А что собой не красавец, так зато богат-то как! И при этом не спесив, не жаден, не… В общем, только подол задирай повыше».

Ей самой на праздник достался ларчик с набором для шитья: какие-то совсем уж тонкие иглы с золочёными ушками, цветной шёлк для вышивания и швейные нитки, гладкие, тонкие, очень прочные, тоже нескольких цветов, ещё пяльцы с винтом, ножнички с очень острыми кончиками, мотки тесьмы и узких кружев… Эх, где ж всё это богатство было, когда она перешивала платья из дорогого сукна? Кружево и тесьму она бы, конечно, не стала нашивать на простые тёмные платья, но хотя бы иглы, тонкие и острые, легко протыкающие даже плотную ткань, можно было бы взять вместо толстых и порядком затупившихся.

— Понимаю, — меж тем говорила сира Маргарита захмелевшей матери Кларе, жалующейся на свою нелёгкую долю. — Мы сами жили очень бедно, временами просто голодали. Пока мы с сёстрами были детьми, нас каждое лето отправляли к деревенской родне, чтобы мы хотя бы там поели досыта: молоко, яйца, ягоды и яблоки — в городе нам это редко было по карману, только деревенские гостинцы и выручали. А так… Я готовилась в послушницы, для жрицы у меня ни вклада, ни способностей не было.

— У меня тоже не было вклада, — вздохнув, сказала мать Клара таким надрывным голосом, словно сдерживала слёзы. — Но Канн одарила меня способностью накладывать благословение, а иной раз так и тянет на хульные мысли. Не будь этого дара, стала бы и я всего только послушницей, а из послушниц всё-таки можно уйти. Это жрица — на всю жизнь… Про беглых я не говорю, — брезгливо прибавила она.

— Да куда уйдёшь из послушниц? — тоже вздохнула сира Маргарита, подливая вина себе и собеседнице. — В служанки трактирные?